В глазах Марка загорелись таинственные огоньки. Он немедленно сообщил доктору Жерому Шенье номер своего личного факса и уведомил хронически больного чрезвычайного аудитора, что в течение недели вышлет ему все требуемые документы. В качестве фирмы, которая радостно примет деньги, Марк выбрал багамский оффшор, открытый Ронни Штойером по его настоянию. Марк был единственным человеком, который контролировал счета оффшора, и там лежали кое-какие инфокаровские деньги, а также личные сбережения Цейтлина. Не так чтобы много. Марк представил себе, как удивится Штойер, когда узнает, что на счет упало шестьдесят миллионов, и, позвонив в Берн, намекнул Штойеру – мол, в течение ближайших дней на Багамах произойдут кое-какие события, готовьтесь к крупной финансовой операции.
Назавтра же от доктора Жерома Шенье пришел факс, в котором тот выражал глубокое удовлетворение от намечающегося партнерства с господином Цейтлиным и сообщал, что оформить сделку можно следующим образом. Господину Цейтлину следует на два дня прилететь в Лагос, чтобы на месте подписать необходимые документы.
Он, Жером Шенье, настаивает на этом, поскольку такова регулярная процедура. Кроме того, он будет счастлив лично познакомиться с господином Цейтлиным, представить ему старшего сына, а также познакомить с четырьмя своими дочерьми, младшей из которых уже пятнадцать, а старшей девятнадцать. Виза господину Цейтлину не понадобится, поскольку высокое служебное положение Жерома Шенье позволит ему встретить господина Цейтлина прямо в аэропорту и провести мимо паспортного контроля. Этого, кстати, требуют и соображения конспирации. Жером Шенье искренне надеется, что тяготы военного положения не отпугнут господина Цейтлина, равно как и начавшийся недавно в Нигерии сезон дождей, совпавший, к сожалению, с эпидемией бубонной чумы. Но Жером Шенье убежден, что приятные и радостные впечатления, которые за эти два дня испытает господин Цейтлин, положат хорошее начало будущему сотрудничеству и совершенно компенсируют возможные неудобства от поездки.
Марк совершенно не представлял себе, каким образом даже очень близкое знакомство с дочками Жерома Шенье может компенсировать возможное неудобство от бубонной чумы, но писать об этом своему новому нигерийскому другу не стал. Он просто коротко сообщил, что исключительно плотный график деловой активности, к величайшему сожалению, не позволит ему предпринять какие-либо путешествия в обозримом будущем. Поэтому, если доктор Шенье изыщет возможность оформить сделку в отсутствие господина Цейтлина, господин Цейтлин будет ему чрезвычайно признателен.
– Что у тебя за дела в Африке? – спросил как-то Платон, которому Мария сообщила о необычайно участившемся обмене факсами между офисом Марка и Нигерией.
– Узнаешь, – загадочно ответил Марк. – Своевременно. Платон подозрительно посмотрел на него, но промолчал. Доктор Жером Шенье был невероятно огорчен тем, что личное знакомство с господином Цейтлиным в ближайшее время невозможно. Его опыт состоит в том, что подобные сделки, если они не основаны на близкой личной дружбе, часто срываются. Или заканчиваются весьма неудовлетворительно. Но господин Цейтлин вызывает у него весьма сильную симпатию и внушает столь непоколебимое доверие, что Жером Шенье готов пойти на личный риск и обратиться к Главному Государственному Нотариусу Нигерии с убедительной просьбой засвидетельствовать подпись господина Цейтлина в его отсутствие. Это непросто, и у Главного Нотариуса могут возникнуть нежелательные вопросы. Однако репутация доктора Шенье настолько безупречна, что он надеется на благополучный исход. Однако в связи с этим доктор Шенье вынужден просить господина Цейтлина дополнить список перечисленных в первом письме документов доверенностью, текст которой прилагается, Марк облегченно вздохнул. На самом деле, он и не сомневался, что черномазый мошенник найдет выход из положения, но приятно было убедиться, что интуиция его не подвела. Цейтлин исполнил требуемое и стал ждать результатов.
В связи с военным положением почта в Нигерии работала из рук вон плохо. Отправленный Марком пакет путешествовал не менее двух недель, и в течение этого времени доктор Жером Шенье ежедневно высылал по нескольку факсов, выражая крайнее беспокойство. А один раз даже позвонил по телефону и умирающим голосом произнес несколько фраз на плохом английском. Оказывается, волнения последних дней настолько сильно подорвали его здоровье, что он боится не дожить до благополучного завершения операции, а посему тревожится за судьбу своего многочисленного потомства.
Однако страхи доктора Шенье оказались напрасными. И документы наконец поступили по назначению. Потому что в одно прекрасное утро Марку позвонил встревоженный Штойер. Ему сообщили, что сто с лишним тысяч долларов, лежавших на счете багамского оффшора, больше там не лежат. Они списаны на совершенно законном основании – по подписанному Марком и заверенному нотариусом заявлению.
– Не беспокойся, – уверенно сказал Марк, чувствуя, что волосы у него встают дыбом. – Все это часть плана. Я контролирую ситуацию.
Положив трубку, он тут же поднял ее и стал трясущимися пальцами набирать номер в далеком Лагосе.
К великому облегчению Марка, доктор Жером Шенье оказался на месте и объяснил, что возникли непредвиденные и весьма нежелательные осложнения. Главный Государственный Нотариус Нигерии, будь он проклят в потомстве своем и чтоб черви изъели его внутренности, оказался негодяем, мздоимцем и вымогателем. Разорвав многолетнюю дружбу, связывавшую его с семьей доктора Шенье, и растоптав все предварительные договоренности, этот сын шакала притащил на последнюю решающую встречу, когда оставалось только скрепить документы печатью, ни много ни мало как Заместителя Начальника Тайной Полиции. Эти изверги заявили доктору, что он кончит свои дни на виселице, а перед тем будет посажен в темную и зловонную яму, если только не расскажет со всей откровенностью, что замышляет. И доктору пришлось во всем признаться. Тогда эти злонамеренные псы объявили, что дают ему двадцать четыре часа для выплаты им определенной доли от сделки в виде платы за молчание. Несчастный председатель чрезвычайной подкомиссии продал дом, собрал все, что мог, но денег все равно не хватило. Поэтому ему пришлось воспользоваться средствами уважаемого партнера, за что он приносит свои извинения, но с известной оговоркой – по его мнению, в сделках подобного рода риск должен делиться партнерами поровну. Он, доктор Шенье, не только лишился всех своих сбережений, но и подвергался реальной опасности неминуемой и позорной смерти. Однако теперь все завершилось благополучно, документы подписаны, на них стоят все необходимые печати, и в самое ближайшее время шестьдесят миллионов долларов будут находиться на счете господина Цейтлина, после чего об этом досадном недоразумении можно будет забыть. Хотя здоровье доктора Шенье теперь подорвано окончательно.
