Элиэль неожиданно проснулась. С минуту она просто лежала и смотрела на потолок, пытаясь успокоить сердце — оно, казалось, вот-вот выскочит из груди. Одеяло все промокло от пота. Ей снова приснился Д'вард. Вернее, ей приснился тот потрясающий романтический воздыхатель, о котором она знала, что это Д'вард, хотя он ни капельки не был похож на него. Конечно, за эти пять лет он мог раздаться в плечах, мог отрастить усы, но он никак не мог сделаться ниже ростом. И сменить цвет глаз тоже не мог. И почему, интересно, когда они слились в страстном объятии, она пела? Надо же, какая чушь может присниться!

Впрочем, все равно приятно было проснуться в мягкой постели, а еще приятнее было сознавать, что вонь дерьмоягод исчезла… ну, почти исчезла. Ничего страшного. Она уже совсем проснулась. Низко над головой навис потолок с резными балками, в маленькое грязное оконце лился солнечный свет. С улицы доносились голоса, скрип колес, цоканье подков — мир просыпался. Это была, конечно, не шикарная гостиница, но и не жалкая ночлежка. И потом, она в Ниоле! Сегодня она сможет прогуляться по городу, который своим размером и великолепием не уступал Джоалу, по городу, в котором она еще ни разу не бывала. Она выглянула из-под одеяла — надо же убедиться, спит ли Пиол Поэт, может ли она без помех встать и одеться.

Постель Пиола оказалась пуста. Это ее даже расстроило. Должно быть, он встал и ушел, не разбудив ее, и кто знает, что он успел узнать за это время? Она откинула одеяло и села. Ой, он мог даже разгадать тайну Освободителя! Она потянулась за платьем.

Вчера вечером в Ниоле не было недостатка в слухах об Освободителе. Слухов было больше, чем мух в лавке мясника, но среди них не нашлось и двух одинаковых. Она отправилась спать, так толком ничего и не узнав.

С неизбежностью сползающего с горы ледника ленивец дотянул-таки их телегу до Ниола, единственного места в мире, где использовались или по крайней мере покупались дерьмоягоды, так что их повозка уже не вызывала подозрений. Здесь они продали эту смердящую гадость вместе с ленивцем и повозкой, получив, кстати, неплохой барыш. Треть его они, правда, истратили тут же на то, чтобы купить новую одежду и почиститься — их не хотели пускать ни в одну баню, — а остаток она поделила пополам с Пиолом — в конце концов это была его идея.

Клип! Клоп! По узкой и крутой лестнице она спустилась в трактирный зал. В этот час зал пустовал. Здесь сильно воняло вином и чуть слабее — мочой и блевотиной. Решив, что завтракать ей еще не хочется, она проковыляла к большой входной двери и отворила ее, зажмурившись от ударившего в глаза солнечного света. Ниол славился шириной своих улиц. Носильщики по двое, по трое спешили мимо, неся тюки и напевая тягучую, заунывную ниолийскую песню. Проскрипело несколько фургонов, запряженных вонючими, горбатыми волами. Уличные торговцы зазывали покупателей, а маленькие лавочки на противоположной стороне улицы отворяли ставни. Полдюжины маленьких оборванцев налетели на нее, прося милостыни. Она обругала их и прогнала шлепками прежде, чем их ловкие пальцы успели нащупать ее пояс с деньгами.

— Да пребудут с тобой боги, госпожа, — окликнул ее кто-то по-джоалийски.

Она резко обернулась. Пиол Поэт сидел на лавочке у двери гостиницы, вытянув ноги и прижавшись спиной к стене. Он жевал свежую булку.

— И с тобой тоже, господин. — Она улыбнулась ему и села рядом. Путешествие определенно пошло Пиолу на пользу, но что здесь сыграло главную роль — отдых, питание или появившаяся в жизни цель, — она не знала. Глаза его смотрели яснее, кожа приобрела более здоровый цвет.

Он разломил краюху хлеба пополам и протянул одну половину ей.

— Там, где я взял это, их еще больше. А ну пошли прочь! — отмахнулся он от попрошаек.

Она откусила кусок, внимательно глядя на него.

— Ты узнал что-то?

Он обиженно надул губы.

— Неужели у меня все написано на лице?

— Нет, просто я проницательная. Давай рассказывай.

Он медленно прожевал беззубым ртом кусок.

— Ну, я узнал, например, что в город вернулись победители Празднеств Тиона, и через пару недель состоятся торжества в ознаменование…

— Плевать мне на это! Что ты узнал про Освободителя?

Он приподнял седую бровь.

— А я-то думал, что нужен тебе для твоей будущей артистической карьеры…

— Это потом. Сначала, что слышно про Д'варда?

Он вздохнул:

— Элиэль, почему это так заботит тебя?

— Но он же мой старый друг! Я хочу сказать, те дни в Суссе были самыми лучшими в моей жизни. Ничего плохого нет в том, чтобы хотеть повидаться со старым другом, ведь правда? Так какие новости?

Он с сомнением покосился на нее.

— Что ж, логично. Ветер истины сдул прочь тучи слухов.

— Избавь меня от поэзии. — Она схватила его за руку, не давая откусить еще булки. — Сначала расскажи.

Он усмехнулся ее нетерпению.

— Он здесь, в Ниоле! Его видели в храме. Говорили также, что он был и во дворце у королевы, но эта история выглядит не совсем правдоподобной. В общем, похоже, он прибыл в город три ночи назад, отправился в храм и там утер носы жрецам. Потом убежал, прежде чем они сумели схватить его. Следующим вечером он был в Шуджуби.

— И что он там делал?

— Проповедовал ересь.

— Ох!

Пиол огорченно покачал головой:

— Если честно, не могу сказать, чтобы это меня удивляло. Он никогда не отличался особой верой. Помнишь, он не пошел тогда с тобой в храм благодарить Тиона за твое благополучное возвращение?

Это правда, подумала она, не пошел. И когда Верховный Жрец призвал его в храм, он и вовсе сбежал, так что ее нога так и осталась увечной. Но поддерживать этих ужасных еретиков! Т'лин Драконоторговец тоже присоединился к ним, вспомнила она. В последний раз, когда они встречались, они даже поссорились из-за этого.

— Ну, с ересью я не хочу иметь ничего общего, — твердо проговорила она.

— Я верую в богов! — В конце концов один из них — ее отец.

— Значит, забудем про Д'варда? — с облегчением улыбнулся Пиол.