Рыба оказалась на редкость вкусной, чем-то вроде форели. Алиса рассказала о нехватке продуктов в Британии. На столе появились мясо и красное вино. Не бордо, конечно, но ей приходилось пить и похуже. Ее расспрашивали о войне в Палестине и харизматическом полковнике Лоуренсе. Потом последовал десерт, ягодный торт со сливками. Так она быстро наберет свой прежний вес. Пожалуй, самое время для рассказа про подводные лодки…

Однако до подлодок дело не дошло. Не успели слуги отойти от стола, как мистер Пинкни повернулся к ней:

— Кстати, миссис Пирсон, вам рассказывали последние новости о вашем кузене?

— Нет.

В комнате воцарилась полная тишина.

— Один из наших агентов вернулся сегодня вечером. Еще засветло. Экзетер покинул Джоалвейл через перевал Рагпасс. Так, во всяком случае, говорят. Сейчас он в Носоквейле. — Пинки Пинкни был скользким типом со спокойным голосом. Алиса уже решила про себя, что он является одним из вершителей судеб Олимпа. Конечно, она не знала его звания, однако все считались с его мнением, даже шумный Ревун Резерфорд — официальный председатель управлявшего Службой комитета, причем выражение лица председателя не оставляло сомнений в том, что это является новостью и для него.

Она чувствовала — все взгляды обращены на нее.

— Он здоров?

— О да. Пока что. Разумеется, этим новостям уже неделя или около того. У него довольно много последователей.

Алиса решила, что мистер Пинкни ей не нравится — ни его скользкие, самодовольные манеры, ни его прямой пробор. Ей не нравились его привычка жмуриться, улыбаясь, его подобные разрыву бомбы публичные заявления. Передать вести о пропавшем родственнике в приватной беседе было бы куда порядочнее. А раз он ей не нравится, она тем более не будет разделять его взгляды.

— Я не сомневалась в его способностях.

Улыбка Пинкни сияла как столовое серебро.

— Правда?

— Эдвард всегда, прежде чем что-либо сделать, все тысячу раз взвесит, но уж потом идет к своей цели напролом.

— Но какова его цель на этот раз, м-м? Нам бы очень хотелось знать это. Вы понимаете?

Она пожала плечами:

— Мне известно не больше вашего. Скорее гораздо меньше. — Она перехватила взгляд своей хозяйки. — Право же, торт совершенно бесподобный! Что это за ягоды?

— Ракоягоды, — ответила миссис Чейз без тени улыбки.

— Ну что ж, на вкус они гораздо лучше, чем на слух!

Алиса собиралась снова набить рот и тут заметила, что все до одного ждут. Главный здесь был Пинки, и все ждали его, а он ждал ее. Она чуть подумала и все же положила в рот следующий кусок.

— Чего мы не понимаем — и надеемся, что вы сможете нам объяснить, — продолжал Пинки, — это почему ваш кузен объявил войну Зэцу. Так называемому богу смерти. Самозваному богу смерти. М-м? С большим успехом он мог бы попробовать обрушить лондонский Тауэр простым ломом. То, что он задумал, — форменное самоубийство.

Маленькая розовая бабочка сделала несколько кругов вокруг свечи и устремилась прямо в пламя. Маленькая яркая вспышка — и она исчезла. Сидевшие за столом хранили молчание. Почему они так пекутся о благополучии Эдварда?

Алиса не спеша прожевала кусок торта.

— Насколько я понимаю, это Зэц объявил ему войну, еще до его рождения. Я не верю в то, что Эдвард пойдет на самоубийство — каковы бы ни были обстоятельства. Он пойдет на риск, но только если считает, что цель оправдывает средства. Объясните мне, кстати, как действует эта ваша мана. Насколько я понимаю, он может собирать ее от своих последователей и в больших количествах она может действовать подобно волшебству. Я знаю, что у Зэца ее предположительно больше, чем у кого-либо другого. Что, если Эдвард вызовет его на дуэль? Что случится тогда? Они что, будут швыряться друг в друга молниями?

Пинкни нахмурился и побарабанил пальцами по скатерти.

— Возможно, если ему удастся зайти так далеко. Во всяком случае, пришельцы способны убивать туземцев таким образом. Однако случаи, когда один пришелец нападает непосредственно на другого, чрезвычайно редки. Я имею в виду дуэли, как вы это назвали. Не уверен, что я могу ответить на ваш вопрос. — Он поколебался, потом повернулся и посмотрел куда-то вдоль стола. — Проф? Вы у нас эксперт по этой части.

Тот, кого они звали Профом, ей тоже не нравился. Алиса уже давно поняла, что этот высокий рыжеватый человек с манерами педанта — не лидер; люди доверяли его памяти и уму, но никак не суждениям. Казалось, будто он смотрит на мир сквозь очень сильные очки, хотя очков в Олимпе не носили. От приглашения принять участие в обсуждении он просиял.

— Я не слишком много знаю об этом. Только слухи. Я сомневаюсь насчет молний, поскольку для того, чтобы направлять их, равно как и парировать, требуется слишком много энергии. Обе стороны потеряют слишком много маны… Разумеется, это в случае, когда соперники более или менее равны по силе, чего никак нельзя сказать про нынешние обстоятельства. Мне кажется, это будет больше походить на рукопашный бой без правил. Пока один из соперников не сдастся на милость победителя.

Пинкни посмотрел на Алису взглядом, в котором явственно читалось: «Я же говорил».

— Единственное, что у Зэца отсутствует начисто, — это милосердие.

Никто не ел — все ожидали ее ответа. Наверное, они хотели услышать от нее что-то вроде: «Ох, мамочки, тогда мне нужно бежать, найти Эдварда и сказать ему, чтобы он прекратил это немедленно!»

Будь она проклята, если поступит так. Что бы Эдвард ни задумал, он наверняка просчитал все шансы, взвесил этическую сторону и совершенно хладнокровно принял решение. Это ее не касается, и она не должна вмешиваться в это.

— Как интересно! — воскликнула она, обращаясь к Профу Роулинсону. — Тогда куда же девается мана? Если у меня… Допустим, у меня пять фунтов маны, а у вас семь, и я вызываю вас на дуэль. Вы выигрываете, так что у меня ее не останется совсем, а у вас — два? То есть два фунта?

Проф несколько раз мигнул.

— Нет, думаю, все не совсем так. Я полагаю, у вас ее не останется, а у меня станет двенадцать.

Это заявление вызвало за столом некоторое оживление.

— Правда? — громогласно вмешался Ревун. — Вы в этом уверены, старина?