«А, я модистка, которую соблазнили, – довольно нетерпеливо проговорила она, – да не все ли вам равно!»
Мне пришлось некоторым образом стимулировать ее, чтобы заставить говорить и преодолеть нежелание рассказать о себе хоть что-нибудь, которое она, по-видимому, испытывала.
Она была дочерью уважаемых родителей; с юных лет воспылала любовью к двоюродному брату, служившему в армии, что в конце концов и привело ее к падению. После того как он ее покинул, она скатывалась все ниже и, наконец, оказалась среди падших женщин по ту сторону лондонских мостов. Я спросил ее, почему бы ей не найти себе пристанище, это могло бы спасти ей жизнь.
«Я не хочу жить, – ответила она. – Скоро я допьюсь до белой горячки и покончу с собой в приступе безумия».
И тем не менее я дал ей адрес председателя Ассоциации полночных встреч на Ред-Лайон-сквер. Я уже уходил, когда в бар вошел молодой француз. Он орал какую-то французскую песню, которая начиналась со слов: «Да здравствует любовь, вино и табак».
И я ушел, когда он завязал беседу с этой девушкой, чье пристрастие к бренди дало ей то красноречивое имя, которое я называл выше.
Люди, содержащие низкосортные меблированные комнаты, в которых живут такие женщины, алчны, скаредны и часто бесчестны. Они взимают за свои комнаты огромную плату, чтобы обезопасить себя от потерь в случае, если по ошибке приютят у себя «драчунью». Так что деньги, уплаченные их честными жильцами, покрывают недостачу, возникшую по вине жиличек-мошенниц.
Доктор Райан в своей книге о проституции приводит следующий необычный отрывок, когда пишет о таких низкосортных домах:
«Один хорошо информированный медик уверял меня, что поблизости к так называемой Флит-Дитч почти каждый дом представляет собой самый вульгарный и позорный бордель. Там есть большой акведук, с которого головорезы сбрасывают тела убитых, и через приличное расстояние они попадают в Темзу, где нет никаких шансов на то, что они вернутся назад».
Г-н Ришело с большой серьезностью приводит эту цитату и представляет ее как доказательство безнравственности и преступности, которые в такой ужасающей степени распространены в Лондоне. Как жаль, что этот хорошо информированный медик не назвал при этом своего имени в качестве гарантии подлинности своих слов!
Говоря о женщинах, ищущих клиентов на улицах, этот же самый автор сообщает следующее:
«Когда эти поистине несчастные создания фланируют по улицам, за ними пристально наблюдают, чтобы они не могли скрыться. А если они пытаются сделать это, то соглядатай – обычно девочка, нанятая для этой цели, или сутенер, или сводница – обвиняет беглянку в совершении преступления – в бегстве с одеждой содержателя борделя. Полицейский на посту немедленно арестовывает правонарушительницу и отводит ее в полицейский участок своего округа, но затем обычно передает ее в руки хозяина борделя за вознаграждение. Эта бесчеловечная и позорная практика происходит в этом городе каждую ночь. Когда жалкая, несчастная женщина возвращается в свое скверное пристанище, с ней жестоко обращаются и держат почти голой в течение дня, чтобы она не могла попытаться убежать. Часто ее морят голодом, а ночью снова отсылают на улицу сразу, как только она освобождается, а все полученные ею деньги забирает ее хозяин или хозяйка. Эта картина написана без преувеличения, это факт, который я сам подтверждаю. Я знал пятнадцатилетнюю девушку, у которой за ночь было двенадцать мужчин, и своему хозяину она принесла столько же фунтов стерлингов».
Каким живым воображением, вероятно, был наделен автор этих поразительных отрывков. Восхитительные и невероятные «Сказки 1001 ночи» – сама реальность по сравнению с ними. Если мы умножим 12 на 365, каков будет результат? Нас никогда до этого так не интересовала арифметика: 12 × 365 = 4380. Этот итог, разумеется, означает фунты стерлингов. Да это же почти равняется жалованью рядового судьи! Но, возможно, молодая пятнадцатилетняя особа не столь удачлива каждую ночь. Давайте сократим эту сумму наполовину: 4380: 2 = 2190. Две тысячи сто девяносто фунтов в год – это очень приличный доход. И после таких подсчетов можно ли удивляться тому, что карьера распутницы столь соблазнительна и привлекательна для определенного числа представительниц прекрасного пола? Такое прибыльное занятие нельзя включать в категорию тех, за которые «держат почти голыми в течение дня и часто морят голодом». Мы выдвигаем такое предположение по собственной инициативе, так как не были «свидетелями» случаев такого раннего распутства. Но мы делаем такое предположение, потому что это чем-то похоже на содержание негров в южных штатах Америки. Взрослый сильный негр являет собой живой эквивалент тысячи или двух тысяч долларов. Если бы его били и запугивали, он, вероятно, умер бы или, по крайней мере, не работал бы хорошо, что нанесло бы ущерб его владельцу, а это хозяин Помпея не замедлил бы обнаружить. По аналогии, с белой рабыней в Англии следует так же хорошо обращаться, иначе естественным последствием станет то, что она не будет столь продуктивно трудиться, и 12 фунтов, полученные от такого же количества мужчин за несколько часов, могут сократиться до стольких же шиллингов, с трудом собранных за больший промежуток времени.
Доктор Майкл Райан, очевидно, имеет широкие знакомства среди замечательных людей. Давайте рассмотрим утверждение «моего информатора – по-настоящему нравственного человека, уважаемого гражданина, главы семьи», который так рассказывает о вышибалах:
«В одном из парков два его знакомых, оба умудренные жизненным опытом мужчины (со всей скромностью мы утверждаем, что по-настоящему нравственные люди, уважаемые граждане и отцы семейств должны быть более избирательными в своих знакомствах, ведь рыбак рыбака… и т. д.) увлеклись двумя с виду добродетельными женщинами лет двадцати, которые ехали в фаэтоне, запряженном пони, и отправились провожать их домой до пользующейся самой дурной славой площади в городе. Они предавались безумствам и пьянству до следующего утра. Но когда визитеры собирались уйти, им было строго сказано, что они должны заплатить больше. Они ответили, что у них больше нет, но они зайдут еще, и тогда их порочные подружки громко закричали. В комнату вошли два типа отчаянного вида в сопровождении большого мастифа и пригрозили убить виновников, если они немедленно не заплатят деньги. Последовала жестокая драка. Мастиф схватил одного из мужчин за бедро и вырвал изрядный кусок мяса. Однако в конце концов сутенеры оказались поверженными: отбивавшиеся мужчины силой проложили себе дорогу на улицу через окна гостиной. Быстро собралась толпа, и, узнав причину ужасного нападения, люди бросились к дому и чуть не разрушили его до прибытия полиции (где же находились полицейские?). В суматохе пострадавшие скрылись».
Какое удивительное приключение! Гарун аль-Рашид приказал бы записать его золотыми буквами. Умудренный жизненным опытом человек, у которого страшный мастиф вырвал из ноги большой кусок мяса, вероятно, был образцовым спортсменом, чтобы суметь убежать и наказать своего обидчика после такого происшествия, особенно после того, как он выпрыгнул из окна гостиной. А потом еще эта толпа, эта беспощадная толпа, которая чуть не снесла дом до прибытия полиции! Толпа пострашнее тех, которые собирались в Сент-Антуанском или Сент-Жакском предместьях во время хлебного бунта в Париже, возводили баррикады и доставляли беспокойство правительству. Какой ужас должны испытывать по-настоящему нравственные люди при виде внешне добродетельных женщин, катающихся по паркам в фаэтонах, запряженных пони! Далее этот же уважаемый гражданин дополнительно сообщает нам, что «в одном дворе неподалеку от другой площади с дурной репутацией, который был снесен несколько лет назад, под полом были найдены несколько скелетов, и по ним велось следствие». Какие жуткие мысли мелькают в голове и затуманивают представления этого главы семейства!
Такие потасовки и беспорядки часто происходят в подобных домах, это нельзя отрицать. Есть несколько отдельных примеров, когда мужчины подвергались нападению или грабежу в состоянии опьянения. Но тому, что есть дома, чьи хозяева систематически грабят и убивают своих завсегдатаев, наш опыт не находит доказательств. Мы также ни на секунду не верим, что такое бывает. Иностранцы, которые пишут об Англии, слишком жаждут увидеть такие рассказы в печати и сами с величайшей радостью переносят их на страницы своих собственных изданий, представляя их таким образом, будто такое часто случается – может быть, каждую ночь – в домах, пользующихся дурной славой.
