— Луна становится бледной, — прошептал Дрок. Джед ещё раз посмотрел на белый полукруг в восточной части небосклона и ничего не сказал. Бледная луна, которая появляется сразу после дня Возвращения Солнца, называется Парами и является прямой противоположностью той полной и яркой Луне, которая восходит в День Великого Танца летом. Настало несчастливое время для всех странствующих, больных и страждущих; детей нельзя было крестить во время Паров, и нельзя было петь героические песни; меч, копьё и другое оружие не ковали, не затачивали в эти дни, в уста не произносили клятв. Вступала в свои права мрачная пора, временная ось всего года, когда, что бы ты ни делал, всё неизбежно наполнялось злом.
Прошло три дня, как они покинули Содерс, следуя только за морскими птицами. Наконец они достигли Полимера, маленького острова, неожиданно появившегося среди морских волн. Люди здесь говорили на языке Хардиг, но с таким необычным акцентом, что даже для Дрока он показался непривычным. Друзья сошли на берег, чтобы вновь пополнить запасы пресной воды и немного отдохнуть. Встретили их дружелюбно, правда, с нескрываемым изумлением и смятением. В столице на острове был собственный колдун, но рассудок его помутился. Он говорил только об огромном Змее, который, по его мнению, вгрызался своими острыми зубами в основание острова, и скоро вся суша, подобно большому плоту, должна будет пуститься в плавание по воле волн, пока не достигнет, наконец, пределов Мира. Поначалу колдун принял магов очень вежливо и гостеприимно, но, по мере того как он всё больше и больше касался в разговоре своей любимой темы, его взгляд становился подозрительным, и колдун подолгу начал всматриваться в лицо Джеда, а затем не выдержал и обвинил друзей в том, что они — шпионы Морского Змея и пришли сюда только за тем, чтобы узнать всё поподробнее. После этого жители тоже стали настороженно относиться к пришельцам: сумасшедший или нет, но он был их колдун. Джед и Дрок решили долго не задерживаться на острове и перед наступлением ночи опять отправились в путь, держа курс всё время на юг, а потом на восток.
В эти дни и ночи поиска Джед ни разу даже не упомянул о Тени, о конечной цели их путешествия; и Дрок не выдержал и спросил: «Ты уверен?» На что Джед ответил ему: «Как стрелка компаса, которая знает, где лежит магнит». Дрок кивнул головой, и они продолжили свой путь, уже ничего не говоря друг другу. Время от времени друзья обсуждали одну и ту же тему: как в стародавние времена маги умели находить давно забытые имена — например, Нерегар из Пална, который выведал имя Чёрного Мага, подслушав разговор Драконов, а Морред увидел имя врага своего написанным на каплях дождя, который оросил земной прах после битвы в Долинах Энланда. Друзья говорили о необходимых заклинаниях, о тех Требующих Ответа Вопросах, которые мог задать только Учитель Согласия из школы магов. Но на всё это Джед еле слышно повторял фразу, которую произнёс когда-то Огион у подножия горы Гонт: «Хочешь слышать — познай тишину...» После чего он прекращал разговоры и часами сидел на носу лодки, вглядываясь вдаль и прислушиваясь к шуму морских волн. Иногда Дроку казалось, что его друг там, вдали, видит Нечто, ясно видит конечную цель их путешествия.
Между островами Корнау и Госк они проплыли ночью, не увидев берега в сплошном тумане и непрекращающемся дожде, и только на следующий день смогли точно определить свой маршрут, разглядев впереди вершины холмов, поросших соснами, с огромными стаями чаек, кружащимися над ними, которые своим заунывным криком наполняли бескрайние просторы. Дрок сказал:
— Должно быть, это Астовелл. Последняя Земля. На восток и юг отсюда — только Пустота.
— Может, тот, кто живёт здесь, знает больше, и там, где мы предполагаем только Пустоту, нас ожидают другие земли, — ответил ему Джед.
— Почему ты так говоришь? — Дроку показался странным сам тон речи Джеда, полный недомолвок и намеков.
— Не там, — ответил друг, глядя на Астовелл. — Не там. И не на море. Не на море, а на твёрдой земле, и что это за земля, я не знаю. В самом Открытом Море, а, может быть, за ним, за Вратами Дневного Света...
Джед снова замолчал, а когда заговорил вновь, то речь его стала обычной, будто видения оставили его, и он даже не мог вспомнить, что он только что говорил и что видел его внутренний взор.
Порт Астовелла, расположенный между горными вершинами, находился в северной части острова, и дома города окнами своими смотрели на север — туда, где лежало всё Земноморье, где обитал весь род человеческий.
С нескрываемым страхом встретили на острове путешественников, которые отважились в такое время добраться до Астовелла. Женщины выглядывали из своих убогих жилищ, пряча детей от взгляда незнакомцев, и, как только чужаки приближались, они в страхе скрывались в темноте своего дома. Мужчины, простые селяне, плохо одетые — замкнули круг вокруг магов; у каждого в руке оказался либо каменный топор, либо острый нож, сделанный из морской раковины. Но постепенно страх исчез, и на смену ему пришло нескрываемое любопытство; люди стали дружелюбнее, а вопросам уже не было конца. Очень редко заходили к ним корабли даже с соседних Содерса или Роламени, так как были они очень бедны. Жители делали лодки из сплетённых прутьев и на этих утлых посудинах отваживались добираться до Госка или Корнау. Они были храбрыми, отчаянными моряками. Люди жили здесь одни на самом краю света и не знали ни магии, ни колдовства, поэтому магические посохи чародеев были интересны им как прекрасные образцы странной породы дерева, совершенно неизвестной в этих местах. Старейшина племени, Человек Острова, как звали его здесь, единственный из всех когда-то в далекой юности видел обитателя Внутренних Земель Архипелага. Джеда восприняли здесь как истинное чудо, и люди несли детей, приводили их с собой, чтоб только показать им это чудо и дать возможность рассказать о случившемся всем последующим поколениям: ведь в будущем и эти младенцы превратятся в дряхлых стариков, и, может быть, кто-то из них станет самым древним и уважаемым на острове. Жители никогда не слышали об острове Гонт, только Хавнор и Еа были известны им, поэтому они и приняли Джеда за Лорда Хавнора; магу пришлось приложить немало усилий, чтобы подробно рассказать о белокаменном городе, которого он сам ни разу не видел. Джед был неутомим и до тёмной ночи продолжал отвечать на вопросы, а когда любопытство было удовлетворено, он осмелился задать свой вопрос жителям острова, собравшимся вокруг очага, в котором тлели прутья ракиты и козий помёт — единственное топливо в здешних местах:
— Скажите, есть ли ещё земля на востоке?
Молчание было ему ответом, и только некоторые из собравшихся мрачно улыбнулись на слова Джеда. Старейшина острова ответил за всех:
— Дальше — только море.
— Значит — никакой суши впереди?
— Это последняя земля. А дальше — только вода, и так до самого конца.
— Но мудрецы уверяли, отец, что есть какие-то путешественники, странники морей, быть может, им известно то, что скрыто от нас, — вмешался в разговор какой-то юноша.
— Никакой земли на востоке нет, — повторил старик и пристально посмотрел на Джеда. После этого он уже не проронил ни слова.
Эту ночь они спали вповалку на тёплом земляном полу хижины. Перед рассветом Джед разбудил друга:
— Эстарриол, вставай. Нам надо отправляться в путь.
— Почему так рано, — спросил Дрок, с трудом открыв глаза.
— Наоборот, поздно. Тень уже нашла путь к отступлению, и поэтому я должен спешить: потерять след — значит, потерять себя.
— Куда мы отправляемся?
— На Восток. Вставай. Я уже наполнил меха пресной водой.
Они оставили деревню, когда все ещё спали, и только крик младенца, неожиданно проснувшегося в предрассветный час, приветствовал их отъезд. При свете бледных утренних звёзд они нашли дорогу к берегу, отвязали лодку и, оттолкнувшись от берега, вышли в казавшееся чёрным море. Теперь они плыли на восток и в первый день Бледной Луны перед самым рассветом оказались в открытом море.
