— Тогда вполне возможно, что в следующий раз ты вновь встретишь её в форме геббета.

— Пожалуй, — сказал Джед и протянул свои руки прямо к раскалённым углям, будто желая прогнать холод, вновь охвативший его. — Я думаю, что Тень привязана ко мне не меньше, чем я к ней. Она не может просто так освободиться от меня. Ей проще подчинить себе кого-то другого, лишить его воли и души, как это она уже сделала с беднягой Скиором. И если воля моя опять ослабеет, и я побегу от неё, то у Тени вновь появится шанс схватить меня и завладеть моей волей. И ещё — когда я схватил её в ущелье Руки, она просочилась сквозь мои пальцы, как туман. Это может повториться снова, но она никогда не сможет убежать от меня навсегда. Я обречён находить и терять свою Тень до тех пор, пока не найду слово, которое полностью подчинит её моей воле.

— А есть ли вообще имена в царстве Тьмы? — спросил Дрок.

— Владыка Геншер уверял меня, что нет. Но Огион Молчальник сказал другое.

— «Даже идею вечности маги подвергают сомнению», — процитировал Дрок с грустной улыбкой.

— Та, что служила Древним Силам на острове Осскил, клялась мне, что Камень назовёт имя Тени, но я не придал этому особого значения. Но и Дракон Пендора также предлагал мне сделку — имя Тени за своё собственное освобождение; я и подумал: там, где маги сомневаются, драконы могут знать ответ.

— Драконы мудры, но не добры. Однако ты мне ничего не рассказывал о своей встрече со Змеем?

Так говорили они до поздней ночи, и хотя каждый раз они возвращались к одной и той же мрачной теме, радость от того, что они опять вместе, побеждала всё; любовь, что была сотворена между ними, стала ещё сильнее и тверже, и уже ничто не могло поколебать её — ни время, ни несчастье. Утром Джед проснулся под крышей дома, где жил его друг, и, казалось, ничто так надёжно не могло защитить его от всех зол и несчастий, как это жилище. Весь следующий долгий день был похож на мирный добрый сон, и Джед принял его как бесценный дар. Ему казалось, что оставь он дом Дрока, и он покинет последнее надёжное убежище в жизни. Ощущение счастья только росло от этих горьких мыслей.

Но дела позвали в дорогу. Дрок отправился в соседние деревни со своим учеником, а Джед остался в доме вместе с Арникой и Мюрреем, братом Дрока. Мюррей, хотя и был ровесником Джеда, казался ещё мальчиком, так как в свои девятнадцать лет не проявил никаких признаков магической власти. Он нигде не был, кроме близлежащих островов Ток и Холп, и жизнь его протекала гладко и размеренно. Джед смотрел на сверстника с высоты своего опыта, а тот как чужака воспринимал мага. Восхищаясь чистым невинным лицом Мюррея, Джед невольно сравнивал его со своим, покрытым шрамами, а Мюррея, в свою очередь, поражали эти шрамы, и он думал, что это следы от когтей дракона, а потому воспринимал Джеда как героя древних рун.

Юноши немного стеснялись друг друга и никак не могли найти общий язык, зато Арника чувствовала себя хозяйкой в доме и, не смущаясь, обращалась к Джеду по каждому поводу. Он был очень добр с девушкой и охотно отвечал на все её многочисленные вопросы, а Арнику интересовало всё. Она постоянно что-то пекла, готовила: вяленая рыба, мясо, пшеничные лепешки — всё это было приготовлено и упаковано в таком количестве, что Джед не выдержал, наконец, и прекратил хозяйственную суету, сказав, что плывут они не на край Света и в Селидоре собираются сделать остановку.

— А где этот Селидор?

— Очень далеко отсюда. Надо плыть всё время на запад. Там драконов как мышей — видимо-невидимо.

— Лучше оставайтесь здесь, на востоке. Здесь хоть драконы не больше самой маленькой мышки. А Вы уверены, что провизии хватит? Послушайте, я никак не могу понять: вы с братом такие великие маги, что стоит вам только сделать какой-нибудь жест и произнести заклинание, как всё исполнится. Неужели вы можете чувствовать голод? Например, вы в море, и наступило время ужина, взяли — произнесли слово какое-нибудь, и мясо с горошком готово — пожалуйста, ешьте на здоровье.

— Ну что ж, спасибо за совет. Но нам что-то не очень хочется есть собственные слова. В конце концов, слово всегда останется словом. Иллюзиями сыт не будешь: они могут притупить чувство голода, но сил не прибавят.

— Нет, маги — плохие повара, — вставил свою реплику Мюррей, который здесь же, на кухне, вырезал из дерева крышку для короба. Он был плотником, но не очень ревностно занимался своим ремеслом.

— Увы, ты прав, но и повара — это не маги, — сказала Арника, которая нагнулась, чтобы посмотреть, не испекся ли её очередной пирог. — Но я до сих пор не могу понять, Перепелятник. Я видела, как брат со своим учеником, произнеся нужное слово, сотворили огонь во тьме. Разве слово, пусть даже самое светлое, может осветить путь в ночи?

— Свет — это уже Власть, причём самая большая, и, благодаря ей, мы и существуем, но Власть эта существует вне наших нужд. Сияние Солнца и сияние звёзд — это Время, значит, Время — тоже Свет. Солнце отделяет день от ночи, и так месяц за месяцем, год за годом, значит, Свет — это Жизнь. Во тьме можно воззвать к жизни, призвав на помощь свет. Но когда ты видишь, как маг произносит заклинание и появляется какой-нибудь предмет, то знай — это всего лишь иллюзия. Чтоб вызвать нечто реальное, нужно знать истинное имя того, что ты хочешь увидеть перед собой, а это, в свою очередь, требует великих знаний и великого мастерства, и использовать его нужно, конечно же, не для того, чтобы удовлетворить простой голод. Кстати, Арника, твой дракоша схватил пирог с противня и собирается его съесть.

Арника так заслушалась, что не заметила, как её харрекки потихоньку выбрался из тёплого гнездышка над очагом, где обычно сидел часами, и схватил пшеничную лепёшку раза в два больше, чем он сам. Девушка посадила зверька на колени и стала кормить его, отрывая кусочек за кусочком, а сама, между тем, обдумывала сказанное Джедом.

— Итак, Вы никогда не сотворите с помощью магии настоящего куска мяса, даже если будете умирать с голоду, чтобы не нарушить это... как его...

— Равновесие, — подсказал Джед, и ему понравилось, с какой серьёзностью Арника восприняла всё сказанное.

— Да. Но когда вы потерпели крушение и вынуждены были выбираться с того острова на жалких обломках, скреплённых только Вашими заклятиями, и вода так и не просочилась в лодку — это что, тоже была простая иллюзия?

— Отчасти да, отчасти нет. Крепость лодки определялась не столько иллюзиями, сколько чарами, которые связали куски дерева между собой. И вся лодка представляла уже нечто целое, как ствол дерева. Но ничего не бывает идеального. Моя лодка тоже давала течь, если я засыпал и действие чар ослабевало, — с этими словами Джед наклонился и взял горячий пирожок. — Вот и моя очередь настала украсть твой пирог.

— Смотрите, пальцы обожжете — у себя ведь украли. А когда Вам придётся голодать где-нибудь в бескрайних морях, то Вы вспомните об этом пирожке и скажете: «Ах, не укради я его тогда у самого себя, то был бы сейчас сыт». Чтобы восстановить справедливость, я тоже съем, но только пирожок брата — пусть и он голодает вместе с Вами.

— Вот это и есть равновесие, — заметил Джед, и Арника весело и задорно рассмеялась. Потом она помолчала немного и совершенно серьёзно добавила:

— Мне бы так хотелось понять всё, что Вы говорили сейчас, но, боюсь, я так глупа.

— Сестрёнка, — обратился к ней Джед, — это не ты глупа, а я плохой учитель и не могу тебе объяснить всё в точности. К сожалению, у меня даже нет времени,

— У нас ещё будет время, когда Вы с братом вернетесь. Ведь Вы погостите у нас тогда, не правда ли?

— Если смогу, — ответил он уклончиво. Наступило молчание, а потом Арника неожиданно спросила, наблюдая, как харрекки карабкается назад в своё гнездо:

— Скажите, если, конечно, это не тайна: какие Великие Силы есть в мире помимо Света?

— Это не тайна. Все Силы исходят из одного и приходят к тому же. Время и пространство, звёзды и свет свечи, вода и ветер, магия и мастерство плотника, мудрость деревьев и трав — всё это имеет один корень. Моё имя и твоё, истинное имя Солнца и имя лесного ручья, имя неродившегося младенца и имя умершего старца — всё это только слоги, составляющие единое слово, которое неторопливо шепчет нам звёздный Свет в ночи. И нет другой Власти в мире, другого Имени, кроме этого.