Возникает ощущение, что индуктивность является естественным биологическим свойством человеческой натуры.
Между тем, чтобы возникла индукция, в обществе должны быть особые условия, которые можно назвать бредовой культурой. Такая культура включает высокую вероятность опасности в результате разгула насилия и деструктивных тенденций, заставляющих всякого быть более осторожным при любых контактах, особенно связанных с имуществом и здоровьем. Общество с такой культурой находится в вынужденной или сознательной изоляции от других сообществ, которые могут опасаться распространения деструктивности на свою территорию. В этом обществе должен быть высокий контроль информации и развитые структуры дезинформации. На первый взгляд, этим критериям не удовлетворяют тоталитарные общества, которые лег ко контролируют уровень безопасности, хотя обычно и стремятся к самоизоляции. В быстро меняющемся обществе эпохи кризиса также не место параноидной культуре, которая не успевает кристаллизоваться и систематизироваться. Наилучшие условия для развития индукции, как ни странно, возникают в благополучном и устойчивом обществе.
След Магомета на вулканической лаве в музее Стамбула
Эпидемия экстрасенсорики и магиомании
В течение последних лет в нашей стране и за рубежом наблюдается новый взрыв интереса к феноменам экстрасенсорной перцепции (ЭСП). Что касается СССР, то эпидемия интереса развивалась точно по сценарию шаманской болезни «периода смерти вождей».
Огромное число практикующих экстрасенсов, передачи по радио и телевидению, курсы по биоэнергетике, шаманству, колдовству, магии и мистическим учениям стали неотъемлемыми приметами культуры. Это обстоятельство значительно влияет на содержание психопатологических переживаний пациентов, обращающихся за психиатрической помощью. Почти восемьдесят процентов первичных больных до обращения к психиатру уже «лечились» у экстрасенсов, шаманов, парапсихологов. Определенная часть психиатров, вследствие такого «инородного» вторжения в психическую сферу их пациентов, находится в растерянности и недоумении: как мы показали выше, они тоже готовы верить в психоэнергетику и экстрасенсорику. Перед нами стоит множество вопросов.
В какой мере человека, высказывающего или переживающего данные феномены экстрасенсорной перцепции можно считать больным?
Существует ли какая-нибудь объективизация этих феноменов?
Как переживания экстрасенсорного типа могут влиять на психическую патологию? И, наконец, элементарный вопрос: как обозначить типологию этих расстройств?
Мне кажется, что все подобные явления должны рассматриваться именно психологами и психиатрами, поскольку в числе даже обыденных переживаний человека они занимают значительное место и, конечно, их роль будет постоянно возрастать.
Группы нетрадиционно ориентированных психиатров уже начали использовать данные феномены для особых модификаций терапии, в частности, созданы методики регрессивной терапии, реинкарнационной терапии, терапии феноменами постсуществования, внесенсорной проекции, модификации хронических галлюцинаций, мантической терапии кристаллами и сакральными камнями. Все эти и многие другие методики, представляющие собой варианты психотерапии и основанные на экстрасенсорной перцепции, применяются при лечении не только неврозов, но также при трансформации переживаний больных шизофренией, депрессиями, наркоманиями. Именно благодаря тому, что многие экстрасенсорные переживания имеют психопатологические аналоги, такие феномены можно использовать как для понимания психопатологических расстройств, так и для их последующей редукции или трансформации.
Организованные научные исследования, ставящие целью уяснение природы этих психофизических явлений, насчитывают не более столетия, между тем систематические академические исследования начались более пятидесяти лет назад. За последние годы в известных лабораториях самого разного профиля (например, в лаборатории Массачусетского технологического института, Принстонского, Кембриджского и др. университетов) удалось собрать обширные материалы, говорящие в пользу того, что сознание человека может получать информацию, недоступную ни для одного из известных физических приборов, а также воздействовать на поведение известных нам физических систем и протекание физических процессов.
В течение только последних лет можно перечислить десятки международных обществ интердисциплинарного толка, которые пытаются подойти к этим проблемам с позиций разных наук, например Общество по исследованию сознания, Планетарная ассоциация тонкой энергии, Ассоциация по изучению новых границ сознания и т. д. (Р. Т. Джан, 1982; Р. Хаймен, 1986; С. Е. Mansel, 1989).
Даже самые тонкие из современных исследований экстрасенсорных перцепций (ЭСП) ставят нас перед общей дилеммой: с одной стороны, экспериментальные результаты редко воспроизводятся в строго научном смысле, что снижает их престиж, в частности, в рядах прагматически настроенных физиков-экспериментаторов, а с другой стороны, появление «аномалий» в эксперименте значительно отличается от чистой случайности, при этом множество одних и тех же особенностей отчетливо прослеживается в широком круге явлений (S. Krippner, 1980). Между тем попытки построения теоретических моделей сами по себе мало способствуют истолкованию самих экспериментальных данных, хотя ряд исследователей хочет на их основе пересмотреть результаты даже в отношении банальной физической реальности (И. М. Коган, 1989).
Анализ регулярных обзоров по ЭСП показывает (NLEM, NLPF, NLASCAP, NLSPR, NLIARP, NLIONS), что дальнейшие исследования представляются оправданными только при условии безупречно продуманных экспериментов, которые могли бы позволить накапливать большие базы данных, при этом исследование должно постоянно учитывать существование фоновых факторов, искажающих эксперимент, и быть построено на междисциплинарном уровне. Кроме того, оказалось, что в вопросах исследования экстрасенсорной перцепции практически невозможно продвинуться без создания общей теории феноменов ЭСП.
Предполагается, что такая общая теория должна не только объяснять существующие феномены и их неустойчивость, но и способствовать моделированию экстрасенсорной перцепции. В противном случае такая теория может рассматриваться лишь как мифологическая (V Samohvalov, Crylov, 1990). То есть вполне вероятно, что все феномены такого рода представляют собой результаты особой перекодировки нашим бессознательным изменённых условий, в которых осуществляется современное поведение человека. Отчасти подход к такой теории выражен К. Jung в его объяснении мифологии НЛО, которая отражает символику мандалы как потребности в интегрированном Я. Психология субъективной семантики также достаточно успешно решает задачу подобного рода, объясняя, например, странные визуальные или аудиальные феномены простой перекодировкой в офтальмо-аудиальных или иных каналах. В таком случае обонятельный стимул у нас ассоциируется с визуальным или, например, аудиальным, что, впрочем, всегда происходит при значимых воспоминаниях.
Кроме того, общая теория экстрасенсорной перцепции должна учитывать, наряду с феноменами перцепции, фон окружающих знаковых систем, зачастую лишь внешне сходных с экстрасенсорными. Иначе говоря, внешнее окружение может воздействовать на человека через пока неизвестные сенсорные каналы или воздействовать бессознательно.
Анализ попыток подойти к общей теории экстрасенсорной перцепции приводит к мысли о том, что базисным принципом должен быть семиотический подход косвенных доказательств (А. М. Hocart, 1970), который позволяет судить по «следам» явления о самом явлении, подобно тому как это делает криминалист. На самом деле большинство странных феноменов именно так и выглядит, о них говорят, есть документальные доказательства, свидетельские показания, результаты опроса и следы, но при этом самого «преступления» как будто и нет, поскольку следственный эксперимент всегда отстоит от самого преступления во времени и никогда его точно не воспроизводит.
