Постучав в дверь, заглянула секретарша:

– К вам, Леонид Кузьмич, Никифоров.

Марабу махнул рукой, разрешая войти. Пришёл начальник отдела по транспорту. Поздоровался. Это был седой представительный мужчина предпенсионного возраста, чуть выше среднего роста. Петрову надо было срочно решить вопрос о поставке технологического оборудования. Марабу почти годился ему в сыновья. Он не поздоровался с Никифоровым, а стал, качая головой и осуждающе глядя на него, говорить:

– Захарыч, ты хоть знаешь, чем твой сын занимается?

– А что такое, Леонид Кузьмич? – насторожился Никифоров. Его сын работал ведущим инженером в отделе главного механика.

– Его омоновцы повязали за продажу наркоты. Он, обдолбанный, с утра у самого входа в объединение кокаином торговал. Мне только что начальник милиции звонил. Вот так-то, друг мой!

Никифоров в замешательстве внимательно посмотрел на Марабу, не нашёл в его глазах и намёка на шутку и заволновался.

– Не может быть, Леонид Кузьмич! Он даже не пьёт.

– Не пьёт, а кокаинчик нюхает. Не веришь – давай с начальником милиции соединю. – Марабу потянулся к телефону.

Видя, что Никифорову становится плохо – тот судорожно искал нитросорбид в кармане, – смягчился:

– Ну ладно тебе… Расквасился! Шуток не понимаешь?

И довольный, что хорошо разыграл человека – чуть до инфаркта не довёл, – быстро решил с ним все вопросы.

– К вам, Леонид Кузьмич, с процентовками, – сообщила Оля.

– Давай его сюда, – сказал Марабу таким тоном, будто речь шла о каком-то блюде.

Зашёл чернявый статный парень в белой рубашке, выше примерно на две головы. Поздоровался, представился и сказал, что принёс процентовку на подпись.

Марабу презрительно оглядел его с ног до головы. Сесть не пригласил. Пришедший был инженером подрядной организации. Все визы он собрал, осталась только подпись главного инженера объединения. Работал молодой человек недавно и не знал, что в начале рабочего дня у Марабу лучше не появляться: тот ещё не набил достаточно мух, чтобы быть в хорошем настроении. Стреляные воробьи ходили к нему с процентовками ближе к обеду или после, когда главный был уже относительно добрым от мушиной крови.

– Почему не застёгнут? – строго спросил Марабу.

Парень, покраснев, стал судорожно шарить рукой по ширинке, чтобы застегнуть молнию.

– Выйди из кабинета, застегни верхнюю пуговицу на рубашке, а потом снова зайди. Ты что, к бабе пришёл или в ресторан? Ты к главному инженеру объединения пришёл! Ходят тут всякие, как к себе домой!

Пришлось тому выйти в приёмную. Застегнув пуговицу, он, постучавшись, снова зашёл. Строго оглядев, Марабу велел подойти к столу, взял процентовку. Стал просматривать её. Итоговая сумма показалась слишком большой. Взглянул на парня и строго сказал:

– А ну-ка выпрями ногу и стой прямо! Чего ты тут понаписал? Откуда такие огромные суммы? Совсем ополоумел? Если будем выплачивать каждому встречному-поперечному такие деньги, по миру пойдём. Иди к главному механику, пусть он по СНиПам перепроверит обоснованность начислений.

Неопытный инженер взял процентовку и с извинениями вышел из кабинета. Марабу с минуту сидел неподвижно: блаженствовал, с улыбкой вспоминая, как отчихвостил сопляка, как тот стоял перед ним, вытянувшись в струнку. Потом подумал о мухах: наверное, уже налетели. Вытащил из кармана мухобойку, раздвинул её и, предвкушая удовольствие, поспешил в комнату отдыха. Ему не терпелось устроить кровавую баню этим безмозглым тварям. Он ворвался в помещение и стал зыркать по сторонам, но нигде мух не обнаружил. В растерянности, пожимая плечами от недоумения, Марабу стоял у стола и думал: «Странно, куда они подевались? Вчера к этому времени набил целую кучу. Удивительно!»

Стало как-то нехорошо, тревожно на душе. Он разломил котлету, понюхал: вполне аппетитно. Положил котлету на подоконник. Показалось, что мухи не учуяли запах еды из-за того, что она лежала далеко от окна. Вернулся в кабинет, сел в кресло и стал любоваться мухобойкой. Он её, красавицу, рассматривал и так и этак, подносил близко к глазам, любуясь отдельными частями, ласкал взором на расстоянии вытянутой руки, смотрел на хлопушку слева от себя, справа, снова приближал. Потом фланелевой тряпочкой стал протирать любимицу: сначала её металлическую ручку, а затем резиновую бойку. Почистив мухобойку, Марабу сдвинул её, снова полюбовался на расстоянии и, сдунув с бойки невесть откуда взявшуюся пылинку, спрятал в карман пиджака.

– Оля, давай следующего!

Заглянул директор кирпичного завода.

– Здравствуйте, Леонид Кузьмич! Можно войти?

– Можно, можно. Чего ты хотишь? Иди, садись, – сказал Марабу, развалившись в кресле и чуть заметно улыбаясь.

Директор кирпичного завода был грузным пожилым человеком с обильной проседью в густых каштановых волосах. Он пришёл просить у главного инженера денег на расширение производства, обещал за это по дешёвке продать объединению кирпичи. Хотя директор и возвышался над Марабу на голову, но был относительно большим начальником и не сильно зависел от объединения. Поэтому хозяин не унижал его и не шутил свои глупые шутки, а лишь снисходительно улыбался и говорил несколько фамильярно, давая понять, кто есть кто, не получая от общения практически никакого удовольствия – ну разве что от сознания, что он начальник большего калибра. Марабу пообещал поговорить с шефом, но гарантий благополучного исхода дела не дал, ссылаясь на материальные затруднения объединения, и пресно с ним попрощался, слегка кивнув.

Как только тот ушёл, Марабу, проорав, чтобы к нему никто не входил, пошёл в комнату отдыха. Но и теперь он не был уверен, что мухи налетели. На душе было тревожно.

Мистика какая-то!

Не было даже паршивого комаришки. Он раскрошил котлету и половинку пирожка, часть положил на подоконник, а остальное разбросал по столу. Стал смотреть на улицу через открытое окно. Но сколько ни вглядывался, ни одного насекомого не увидел. Решил осмотреть стены здания: может, сидит где какая-нибудь букашка, божья коровка или жучок какой. Лёг на подоконник животом и стал разглядывать. Показалось, что в полуметре от окна сидит нечто похожее на комара. Стал тянуть шею, подвинулся чуть вперёд. От этого движения нога Марабу скользнула по полу – и он чуть было не нырнул вниз. В последний момент удалось ухватиться за край подоконника и не вывалиться из окна. Испугался ужасно. Руки дрожали, сердце бешено колотилось. Сел на диван, отдышался немного.

«Уф… ещё немного – и мне конец! Удивительно… Куда они все подевались? Вчера к этому времени штук пятьдесят наколошматил. Экология, что ли, испортилась, или ещё что… Непонятно… Надо в обед борща из дома привезти, может, на него клюнут», – думал Марабу.

Вдруг всплыл на мгновение сон, где муха-царица бьёт его мухобойкой по голове со словами: «Нашёл себе удовольствие – убивать, проклятый садист».

– Тьфу ты, чёрт, привязалось! – прошептал Марабу.

Раздосадованный, он прошёл в кабинет, сел в кресло и в тревожной задумчивости стал пошлёпывать мухобойкой по колену. Потом посмотрел на свою радость на расстоянии вытянутой руки и, поцеловав, спрятал.

– Следующий! – заорал Марабу и добавил вполголоса: – Сказал заведующий.

Вошёл здоровенный, широкоплечий, с небольшими усиками симпатичный мужик – с процентовками. Был выше его на целых три с лишним головы. Про себя Марабу называл его Амбалом. Он очень не любил его за то, что выглядел на его фоне карликом, и ещё за то, что тот вёл себя всегда спокойно и с достоинством. Амбал был начальником одной небольшой подрядной организации, которая занималась пусконаладочными работами. Он прекрасно знал, что нельзя приходить к Марабу с утра, но обстоятельства складывались так, что надо было срочно выезжать на объект, который находился далеко от города, и он торопился. Все визы, естественно, у него были.

Марабу даже к столу его не подпустил.

– Чего ты хотишь? Обмануть меня? Я что тебе, лох, что ли?! – кричал Марабу, едва тот переступил через порог. – Сначала сделай мне вентиляцию в административном здании. Люди задыхаются от жары. Вентиляция ни хрена не работает, а он припёрся процентовки подписывать. А у меня над головой воздуховод гудит, работать не даёт.