– А тебе какое дело! – взорвалась я. Ещё чуть-чуть и просто зарычу на него.

Да как он смеет? Постоянно молчал, избегал, а теперь вдруг поиздеваться захотелось?

Пару лет назад я увлеклась игрой на пианино и даже добилась некоторых успехов. Свой недавно открытый талант я обычно проявляла на школьных праздниках, аккомпанируя поющим и танцующим младшеклассникам. Дома же я позволяю себе играть обе роли: сопровождать собственное пение музыкой… но только если я одна…

Как ни странно, но публичное выступление не вызывает у меня никаких затруднений, зато пение… Я ужасно боюсь петь перед публикой! Думаю, это один из комплексов, который я старалась все время скрывать. А сейчас Смэш, непонятно откуда-то взявшийся, внезапно раскрыл мою тайну, причем в самый неподходящий момент.

Я резко встала и не обращая никакого внимания на соседа, направилась к лестнице. Я старалась идти твердыми шагами, чтобы Дайя знал, что я вовсе не какая-нибудь размазня, плачущая по мелочам, а Ангелина Вердаль – девушка, ничего не боящаяся и также «укутанная вуалью таинственности».

Мое шествие кончилось бы успешно, если бы я не перестаралась с «царской походкой» и не заметила, как наступила на лужу: Сириус опять разлила воду из лейки! Повторилась ситуация, случившаяся со мной на первое сентября и в дельфинарии.

Этот год стал для меня каким-то «падающим». Уж слишком неестественно! Ну не может быть, чтобы человек постоянно попадал в катастрофы из-за собственной неуклюжести. Может, кто-то специально подстраивает? Каждый раз один и тот же сценарий. Непорядок. Как будто в моем досье уже первоначально прописано: «обязательно умрёт от падения с высоты».

Проехав спиной полметра по мокрому полу, я в прямом смысле слова слетела с крыши вниз. Первое, с чем я пришла в самый ближайший и жёсткий контакт, оказался скат крыши над окном нижнего этажа. Плюхнувшись на него с ужасным треском (скорее всего это были ребра), я продолжила скатываться вниз по крутой поверхности. Острые края черепицы до крови сдирали кожу, и в мозгу, как разноцветные фейерверки, вспыхивали импульсы дикой боли.

«Да что же это такое? Мама! Больно…Ай!»

Хорошо, что в доме всего два этажа. Осталось всего пару метров и, может быть, мягкий газон сохранит останки уцелевших, если такие вообще ещё остались, костей. Уже второй раз в жизни я благодарила маму за ее мудрость не строить пятиэтажный замок со всякими вычурными выступами и шестами.

«Шесты?!» – в голове мелькнула паническая мысль. В нашем доме был один единственный шест, который стоял прямо под моим окном, и … и именно на него я сейчас падала.

Слишком нелепо… Страх до такой степени охватил меня, что тело просто онемело… сердце сжалось в комок, а кровь застыла в жилах… конечности одеревенели от ужаса предстоящей смерти… От ужаса я плотно закрыла глаза, боясь встретиться лицом к лицу с женщиной в черном плаще и длинной косой.

Спинным позвонком я уже чувствовала, как острие сильно врезается в тело, разрывается кожа, хрустит ребро… и…

– Ааааааааааа…..!

…и меня что-то с силой отбрасывает в сторону! Перекатываясь по мягкой траве, я откатилась от шеста на добрых пять метров и ударилась спиной о куст сирени. От столкновения куст возмущенно затрясся, и дождь из листьев и лиловых лепестков накрыл меня с головой.

– Ангелина, как ты? – кто-то пытался привести меня в чувства.

«Кто это? Кто?»

Я с трудом открыла глаза и поняла, что все ещё лежу на собственном газоне, а передо мной на коленях сидит Дайя с перепуганным лицом.

– С тобой все в порядке?

– Болит… ребро…– простонала я, понимая, что очень тяжело дышать, а в правом боку сильно режет… Что-то липкое и тёплое… кровь…

Вскоре рядом послышался скрежет калитки и десятки голосов. Откуда-то вспыхнувший свет озарил сад.

– Дая, срочно везем ее в больницу, – мужской голос обратился к моему соседу.

– Пап, открывай дверь, – Дайя поднял меня с земли как тряпичную куклу и куда-то понёс.

– Ааааа! – завизжала я не своим голосом… дикая боль в боку… – мама…

«Куда ты меня несёшь? Ты же ненавидишь меня…» – хотела я сказать ему, но совершенно не было сил даже пошевелиться. Я просто обмякла в руках Дайя и бездумно прижалась щекой к его груди. Я могла четко слышать стук его сердца, который билось не менее двести ударов в минуту.

«Почему он так переживает? Это я только что упала с крыши и чуть не умерла, а ему-то зачем волноваться?»

– Будь осторожней, скорее всего сломано ребро. Оно может поранить внутренние органы, – предупредил женский голос.

– Ма, не пугай так ее, скорее в больницу. – Дая уложил меня в своих руках, устроившись на заднем сидении. Машина мягко заурчав, тронулась в путь.

Всю дорогу парень мягко прижимал меня к себе, стараясь согреть и уменьшить тряску, словно знал, какую боль причиняет каждое движение.

– Все будет хорошо, – шептал он мне тихим, но уверенным голосом, – ты поправишься…

~*~

– Ангелина, дорогая, проснулась? – с любовью прошептала мама.

«Какой приятный сон, – подумала я, – мама рядом, так тепло и уютно… »

– Дочка, очень больно? Как мне тебя жалко…. – не унималась в иллюзии Антонина. – Я даже не думала, что без меня такое могло приключиться. Какая же ты у меня все-таки неуклюжая… точно медвежонок…

Медленно виденья стали приобретать более четкие и реальные очертанья: совершенно незнакомая комната, узкая кровать, широкие окна, через которые пробивался яркий солнечный цвет, и мама, сидящая рядом.

– Ма, как ты тут оказалась… – с трудом выговорила я, до сих пор не веря, что все происходит на самом деле. В голове царил такой беспорядок, словно мысли прокрутили в стиральной машинке и не удосужились достать на просушку. Я с трудом вдохнула воздух. Ощущение, что на грудь давит огромный камень.

Я попыталась хотя бы пошевелиться, чтобы окончательно удостовериться в собственном бреду, как резкая боль в боку окончательно привела в чувства. От ужасного жжения я невольно визгнула, отчего мама засуетилась и вызвала врача.

– Не дергайся, Ангелина. Ну как маленькая совсем, – запричитала она, когда молодая медсестра вводила мне обезболивающее, – потерпи малек.

Пока доктор беседовал с мамой о моём состоянии, я пыталась вслушаться в их разговор и зацепиться хоть за какое-нибудь знакомое слово, чтобы восстановить в памяти произошедшие события. Но затея провалилась уже на второй реплике, так как тяжесть в голове не давала сосредоточиться. Тогда я принялась изучать обстановку: на мне была одета просторная белая пижама, пахнущая традиционным «больничным» запахом; в правую руку воткнута длинная трубка, ведущая к капельнице; все видимые части тела залеплены пластырями, а вот туловище словно приковали к кровати. Свободной рукой я провела по шее, стараясь облегчить дыхание, как внезапно поняла, что папин кулон исчез. Где мой кулон?! Куда он пропал!

– Сон и покой, – прописал на прощанье врач и удалился вместе с медсестрой.

– Тебе уже лучше? – спросила мама и погладила меня по щеке. – Бедненькая, на тебе живого места не осталось.

– Мам, где папин кулон?! Только не говори, что я его потеряла! – истерическим голосом вырвалось у меня. – Я должна найти его.

– Успокойся дочка, он висел на ветке сирени, и я его подобрала. Сейчас лежит дома, к тому же врач сказал все украшения временно снять, потому что они могут усложнить кровообращение и дыхание. Когда выпишут, тебе вновь можно будет его носить.

– О, слава богу! – легко вздохнула я. – Спасибо. Лучше расскажи, что приключилось?

– Мне вчера позвонили родители твоего одноклассника, Дайя. Сказали, что ты получила травму, и тебя отвезли в больницу. Я сразу же вылетела ночным рейсом, так что рано утром уже была тут. – Объяснила мама. – Твой друг вчера всю ночь провёл в палате, не отходил от кровати, боялся, что ты проснёшься и никого рядом не окажется.

– Ах, да, Дайя… – рассеянно я повторила его имя. – А где он сейчас??

– Спит на соседней кровати… Всю ночь продежурил… – с улыбкой прошептала мама, кивая на ширму. – И как только ты не рассказывала, что у тебя такой классный… парень?