К середине 50-х годов мы вернули себе практически всю исконную территорию Конфедерации. Империя перебрасывала в зону конфликта свои элитные подразделения, спешно готовя достойный ответ на предложенный стиль войны, одновременно эвакуируя те колонии, которые могли быть захвачены нами. В большинстве случаев им удавалось завершить эвакуацию вовремя, но после сражения за Фурсан флот Конфедерации беспрепятственно вышел к границе Империи, к доселе не знавшим войны планетам килрачей.

Летом 2359 года по этим мирам был нанесен удар…

Он очнулся и удивился: боли не было. Впервые за последние дни он не чувствовал выворачивающей внутренности тошноты, и перед глазами не плясало серо-алое марево, быстро сменявшееся очередным беспамятством. Сознание работало, как никогда четко, и первое, про что До'ош подумал: хвала Ушедшим, я еще жив!

Следом пришли воспоминания…

Колония на Хорра Лэйт'тэ была атакована внезапно. Проигранная битва у Фурсана оставила их без защиты, и человеческие корабли практически беспрепятственно подошли к планете. Скудные резервы, брошенные в безнадежный бой, смогли лишь на четыре часа задержать высадку десанта – на рассвете, когда зарницы орбитального сражения окончательно растаяли в свете зари, в небе появились первые десантные модули. До'ош видел, как окутанные багровым ореолом черные точки падают сквозь бледно-желтую сеть заградительного огня. Многим не удавалось ускользнуть от полосующих небосвод золотистых росчерков: то тут, то там вспыхивали ало-лиловые сполохи, почти сразу же бесследно гаснущие в рассветных сумерках. Вспышек было много, очень много, но много больше было прорвавшихся сквозь беспощадный огонь серебристых капель десантных модулей. А вслед им, откуда-то из-за бесконечной голубизны над головой, били слепящие спицы солнечного пламени.

До'ош вспомнил, как он бросился бежать… Как одна из таких спиц внезапно засияла совсем близко от него, как земля под ногами взорвалась ревущим вихрем, грубо сдавившим его тело… А затем только боль – не отступающая даже во тьме забытья и лабиринте ускользающих, путаных видений.

– Он приходит в себя! – звонкий женский голос прозвучал над ним. Мгновенное касание волны дружбы и поддержки, согрели До'оша много лучше тонкого куска ткани, что был на нем. Журчащий хрустальным ручейком голос окончательно смел затягивавшую мозг пелену, и килрач с немалым усилием поднял веки.

Поднял – и охнул: в глаза словно ввинчивался острый бурав. Первые секунды он ничего не видел, кроме расплывающегося над ним сплошного светлого пятна. Затем зрение пришло в норму и пятно распалось на выщербленный темно-серый потолок и изящное лицо незнакомой девушки; мгновением спустя До'ош понял, что успокоивший его эмпатический сигнал пришел от нее.

Девушка мягко улыбнулась ему:

– Приветствую вас вновь среди живых, Советник До'ош! – она протянула руку в сторону и взяла пластиковый стакан с водой. Смочив обрывок ткани, она осторожно протерла ему оба глаза, решительно пресекая робкие попытки сопротивления. – Простите, что я не могу предложить вам ничего более подходящего, но… – перед До'ошем появился второй стаканчик. Приподнявшись с помощью незнакомки, он схватил его и жадно проглотил холодную, безвкусную жидкость. Девушка, понимая его состояние, молча подала следующий стакан (краем глаза До'ош заметил целый ряд пластиковых посудин рядом).

Лишь после седьмого или восьмого стакана мучавшая килрача жажда слегка утихла, и он сообразил оглянуться по сторонам. Вокруг был только бетон: серые стены, пол и потолок, на котором набухали сверкающие в свете ламп капли воды, чтобы сорваться вниз. В комнате не было ни окон, ни каких-либо других источников света, кроме упрятанной в прочный стальной каркас лампы посредине потолка; единственная дверь вела в полого уходящий куда-то вверх коридор. Интерьер не отличался роскошью: грубый деревянный стул, несколько свернутых в тугие валики матрасов, аналогичных тому, на котором он лежал; беспорядочно сваленная в углу груда лохмотьев – во всем читались следы хаоса и отсутствия даже минимального желания привести все в порядок.

Закончив с осмотром комнаты, До'ош обратил внимание на стоящую около него на коленях девушку – и вздрогнул. Он никогда не страдал от отсутствия наблюдательности – и сейчас легко замечал даже мельчайшие подробности, но отчего-то не мог сложить их в единую картину. Он видел некогда прекрасно ухоженную, а теперь поблекшую и местами свалявшуюся темно-коричневую шерсть, которую рассекали зигзагообразные черные полосы; видел искрящийся задором и любопытством взгляд самых ярких глаз, что встречал в своей жизни; видел мягкие кисточки меха на ушах, сверкающие белизной горных снегов. Видел простые, не запоминающиеся черты лица, от которых почему-то трудно было оторвать взгляд – и все равно, попроси кто-нибудь описать ее целиком, До'ошу, наверное, пришлось бы только развести руками.

Одета она была очень странно: серые, потертые брюки, явно не имперского производства, и фиолетовая куртка из грубого материала. И нигде не было ни герба Империи, ни герба ее родного Клана.

– Кто вы? – чуть подсевшим голосом спросил До'ош. – И где, во имя Ушедших, мы находимся?

– Я – Леа. А мы…

Закончить она не успела: мощный, гулкий бас загремел в пустой комнате, отражаясь от стен и потолка; почти одновременно с этим эмпатические чувства До'оша уловили чье-то присутствие – и волну холодноватого интереса.

– Дальше я буду говорить с ним сам! – казалось, в комнате стало теснее, едва стоявший в коридоре килрач протиснулся внутрь. Даже До'ош, никогда не жаловавшийся на маленький рост или худобу, понял, что рядом с ним он будет казаться ребенком.

Килрач был очень высок: более чем полутора к'та[1] и широк в плечах. В каждом шаге, в каждом сокращении выпиравших из—под грубой и странной одежды мышц читалась сила: огромная, но ограненная десятками Оборотов постоянных тренировок, взятая под надежную узду разума. Но еще больше поражал отпечаток высочайшего ума и рассудительности сквозивший во всем: в грубовато-строгом лице, в потускневших, но не утративших проницательности глазах, в отточенных, грациозных движениях, в очень сложном сплетении эмоций в ментальных импульсах. Перед ним стояло поистине фантастическое сочетание огромной физической силы и никак не меньшей силы ума, сочетание, могущее пробить себе дорогу везде и во всем.

– Оставь нас, Леа, – коротко бросил он. Девушка неслышной тенью выскользнула из комнаты. До'ош рассеянно прислушался к постепенно затихавшему звуку шагов, пока она шла… ну, куда бы то ни было. В данный момент До'оша местонахождение убежища – ничем другим это быть не могло – мало беспокоило.

Гигант легко опустился на пол, скрестил ноги и задумчиво воззрился на лежащего перед ним килрача.

– Вы Советник Внешнего Круга Хорра Лэйт'тэ До'ош, тоа'агай Храма Стражей Небес, известный поэт и целитель, – он бесстрастно перечислил титулы До'оша. – Вы руководили эвакуацией колонии и принимали участие в разработке плана обороны. Вместе с Внешним и Внутренним Кругом вы отказались покинуть планету и продолжали по мере сил поддерживать порядок вплоть до удара людей. Все верно?

– Ваша осведомленность впечатляет, – До'ош устало кивнул, не сомневаясь, что спрашивают его только для того, чтобы дать ему прийти в себя и настроиться на серьезный разговор. – Мне казалось, я знаю всех на Хорра Лэйт'тэ, но вас я там не встречал…

– И не могли встретить. Я жил на Рогга, не так уж и далеко от вас. Точнее, она была недалеко, – хмуро поправил он себя. – Сейчас там мало что осталось… после людей… Я Вэракк.

Вэракк – это имя До'ош действительно знал; собственно, его знали в секторе Боисс многие. Один из величайших математиков Империи, больше сорока Оборотов регулярно бравший на себя бремя координатора Внутреннего Круга Рогга, килрач невероятной глубины ума и таланта… Клан Плачущих Камней, к которому Вэракк принадлежал, мог с полным основанием гордиться столь выдающейся личностью… правда, оборотной стороной таланта Вэракка был довольно жесткий и неуступчивый характер.