– Ну да, – выкрикнул кто-то, – это твой любимый конек – Конституция! Конституция девяносто первого года, позволяющая тебе застопорить всю машину, привязать Францию к столбу и дожидаться, пока придут австрияки и перережут ей глотку!

Король обернулся на этот голос, понимая, что с этой стороны ему угрожает опасность посерьезнее.

Жильбер тоже сделал движение и положил руку говорившему на плечо.

– Я вас где-то видел, друг мой, – молвил король. – Кто вы такой?

Он разглядывал незнакомца скорее с любопытством, нежели со страхом, хотя на лице говорившего словно было написано, что он полон решимости идти до конца.

– Да, вы меня уже видели, государь. Вы видели меня трижды: в первый раз – во время возвращения из Версаля шестнадцатого июля; в другой раз – в Варение; в третий раз – здесь… Государь, вспомните имя, которое не предвещает вам ничего хорошего: меня зовут Бийо!

В это мгновение снова раздались крики; вооруженный пикой человек попытался нанести королю удар.

Однако Бийо перехватил оружие, вырвал его из рук убийцы и переломил об колено.

– Преступления не допущу! – предупредил он. – Лишь один вид оружия имеет право коснуться этого человека: меч правосудия! Говорят, одному английскому королю отрубили голову по приговору народа, преданного этим королем; ты, должно быть, знаешь его имя, а, Людовик? Не забывай его!

– Бийо! – шепнул Жильбер.

– Что бы вы ни делали, – покачав головой, возразил Бийо, – этот человек будет осужден как предатель и казнен!

– Да, предатель! – подхватила сотня голосов. – Предатель! Предатель! Предатель!

Жильбер бросился между толпой и королем и закрыл его собой.

– Ничего не бойтесь, государь! – проговорил доктор. – Попытайтесь как-нибудь успокоить этих безумцев.

Король взял руку Жильбера и прижал ее к своему сердцу.

– Как видите, я ничего не боюсь, сударь, – отвечал он. – Я нынче утром причастился: пусть делают со мной, что им заблагорассудится. Что же до того, чтобы их успокоить.., ну, вы удовлетворены, сударь?

Сорвав с головы одного из санкюлотов красный колпак, он нахлобучил его себе на голову.

Толпа в то же мгновение взорвалась аплодисментами – Да здравствует король! Да здравствует нация! – закричали присутствовавшие.

Какой-то человек протолкался сквозь толпу и подошел к королю; в руках у него была бутылка.

– Если и вправду любишь народ, толстяк Вето, докажи это: выпей за здоровье народа! И он протянул королю бутылку.

– Не пейте, государь! – сказал кто-то. – Вино может быть отравлено.

– Пейте, государь, я отвечаю за все, – молвил Жильбер.

Король принял бутылку.

– За здоровье народа! – воскликнул он.

Король отпил из бутылки.

Снова раздались крики: «Да здравствует король!»

– Государь! Вам нечего больше опасаться, – заметил Жильбер. – Позвольте мне вернуться к королеве.

– Ступайте! – кивнул король, пожимая ему руку. В ту самую минуту, как Жильбер выходил, в зале появились Инар и Верньо.

Они ушли из Собрания, чтобы, пользуясь своей популярностью, оградить короля от возможных нападений, а если понадобится, отдать за него жизнь.

– Где король? – спросили они Жильбера. Жильбер махнул рукой, и те поспешили к его величеству.

Чтобы пробраться к королеве, Жильберу нужно было миновать не одну комнату и среди прочих – спальню короля.

Повсюду были люди.

– Ага! – замечали они, усаживаясь на королевское ложе. – Ну и толстяк Вето! Черт его побери! Постель-то у него будет получше нашей.

Все это было уже не так опасно: первые, самые страшные минуты были уже позади.

Успокоившись, Жильбер пришел к королеве.

Войдя в ту самую залу, где он ее оставил, он торопливо огляделся и вздохнул с облегчением.

Королева была на прежнем месте, юный дофин, как и его отец, был в красном колпаке.

В соседней комнате стоял ужасный грохот, привлекший внимание Жильбера.

Этот грохот производил при своем приближении Сантер.

Колосс шагнул в залу.

– Ого! – воскликнул он. – Так вот где Австриячка? Жильбер пошел прямо на него через всю залу.

– Господин Сантер! – окликнул он грубияна. Сантер оглянулся.

– Эге! – обрадовался он. – Доктор Жильбер!

–..который не забыл, – отвечал тот, – что вы – один из тех, кто взломали ворота Бастилии… Позвольте представить вас королеве, господин Сантер.

– Королеве? Меня представить королеве? – проворчал силач.

– Да, королеве. Вы отказываетесь?

– Да нет, отчего же! – проговорил Сантер. – Я сам собирался ей отрекомендоваться, но раз вы здесь…

– А я знаю господина Сантера, – заметила королева, – мне известно, что в голодный год он один накормил половину жителей Сент-Антуанского предместья.

Сантер от изумления так и застыл на месте. Задержав ненадолго смущенный взгляд на дофине и заметив, что по щекам малыша градом катит пот, он приказал, обращаясь к толпе:

– Да снимите же с малыша колпак: вы что, не видите: ему жарко!

Королева благодарно на него взглянула.

Склонившись к ней через стол, бравый фламандец сказал вполголоса, обращаясь к королеве:

– У вас нерасторопные друзья, ваше величество; я знаю таких, кто мог бы услужить вам гораздо лучше!

Час спустя толпа схлынула, и король в сопровождении сестры возвратился в свою спальню, где его уже ждала королева с детьми.

Королева подбежала к супругу и бросилась ему в ноги; дети схватили его за руки; все обнимались словно после кораблекрушения.

Только тогда король заметил, что на голове у него по-прежнему красный колпак.

– А-а, я и забыл! – вскричал он.

Он сгреб его в кулак и с отвращением отбросил в сторону.

Молодой артиллерийский офицер лет двадцати двух наблюдал за происходящим, прислонившись к дереву на террасе со стороны Сены; он видел в окно, каких опасностей избежал король, каким унижениям он подвергался; однако эпизод с красным колпаком вывел его из равновесия.

– О! – прошептал он. – Будь у меня хотя бы полторы тысячи солдат и две пушки, я быстро бы избавил несчастного короля от этих негодяев!

Однако, поскольку у него не было ни полутора тысяч солдат, ни двух пушек, он, не имея более сил выносить это душераздирающее зрелище, удалился.