– Ба! Знаем мы этот вид, виконт! Через три месяца она будет ручная.

Но посмотрите, еще одна красавица.

– О, – обрадовался Рауль, – эту красавицу я знаю!

– Мадемуазель Ора де Монтале, – сказала де Навайль.

Имя и фамилия были добросовестно повторены герцогом.

– Боже мой! – воскликнул Рауль, побледнев и устремив изумленный взгляд на входную дверь.

– Что такое? – спросил принц Конде. – Неужели Ора де Монтале заставила вас с таким чувством воскликнуть: «Боже мой!»?

– Нет, ваше высочество, нет, – ответил Рауль, весь дрожа.

– Если не Ора де Монтале, так, значит, та прелестная блондинка, которая идет за нею? Хорошенькие глазки, честное слово! Худощава немного, но очаровательна.

– Мадемуазель де Ла Бом Леблан де Лавальер, – сказала де Навайль.

При этом имени, которое проникло до самой глубины сердца Рауля, глаза его затуманились. Он ничего больше не видел и не слышал.

Конде, заметив, что Рауль не отвечает на его шутливые замечания, отошел от виконта, чтобы поближе рассмотреть молодых девушек, которых он отметил с первого взгляда.

– Луиза здесь, Луиза-фрейлина принцессы! – шептал Рауль.

И его глаза, которым он отказывался верить, переходили от Луизы к Монтале.

Ора уже отбросила напускную застенчивость, необходимую только в первую минуту представления и поклонов. Из своего уголка она довольно бесцеремонно разглядывала всех присутствующих и, отыскав Рауля, забавлялась глубоким изумлением, в которое повергло бедного влюбленного появление Луизы и ее подруги.

Рауль пытался уклониться от шаловливого, лукавого, насмешливого взгляда Монтале, мучившего его, и в то же время, ища объяснений, он постоянно ловил ее взор.

Между тем Луиза, вследствие ли природной застенчивости или по какой-нибудь другой, непонятной для Рауля причине, стояла опустив глаза: смущенная, ослепленная, прерывисто дыша, она старалась отступить как можно дальше, не обращая внимания на подталкивания Монтале.

Все это было для Рауля загадкой, и бедный виконт дал бы многое, чтобы отгадать ее. Но подле него не было никого, кто мог бы объяснить тайну.

Даже Маликорн, немного смущенный блестящим обществом и насмешливыми взглядами Монтале, описал круг и стал в нескольких шагах от принца Конде, позади группы фрейлин. Отсюда доносился до него голос Оры – планеты, которая притягивала его, как скромного спутника.

Когда Рауль пришел, в себя, ему показалось, что слева от него звучат знакомые голоса. Действительно, невдалеке стояли де Вард, де Гиш и де Лоррен.

Впрочем, они говорили так тихо, что в большой зале еле слышался их шепот.

Уменье говорить, не двигаясь с места» не шевелясь, не глядя на собеседника» составляло особое искусство, которым новички не сразу могли овладеть. Приходилось долго упражняться в таких беседах без взглядов, без движения головой, вроде разговора мраморных статуй.

Между тем во время приемов у короля и королев, когда их величества беседовали, а все, казалось, слушали их в благоговейном молчании, происходило много таких тихих разговоров, в которых далеко не преобладала лесть.

Рауль принадлежал к числу людей весьма опытных в этом искусстве, и часто но движению губ он угадывал смысл слов.

– Кто такая эта Монтале? – интересовался де Вард. – Кто такая Лавальер? Почему к нам явилась провинция?

– Монтале? – переспросил де Лоррен. – Я знаю ее. Это славная девушка, которая будет забавлять двор. Лавальер – очаровательная хромуша.

– Фи! – сказал де Вард.

– Не говорите «фи», де Вард; о хромых есть много латинских пословиц, очень остроумных и, главное, верных.

– Господа, господа, – остановил их де Гиш, с беспокойством поглядывая на Рауля, – пожалуйста, осторожнее.

Однако волнение графа, вероятно, не имело оснований. Рауль сохранял спокойный и равнодушный вид, хотя и слышал вое до последнего слова. Казалось, он запоминал все вольности и дерзости этих двух зачинщиков ссоры, чтобы при случае отплатить им.

Де Вард, как будто угадав его мысль, продолжал:

– Кто возлюбленные этих девиц?

– Вы скрашиваете о Монтале? – осведомился де Лоррен.

– Да, сперва о ней.

– Вы, я, де Гиш, всякий, кто пожелает.

– А другой?

– Вы говорите о Лавальер?

– Да.

– Берегитесь, господа, – заметил де Гиш, чтобы помешать де Варду ответить, – принцесса слушает вас.

Рауль, засунув руку под камзол, рвал на своей груди кружева.

Однако именно злословие по адресу молодых девушек заставило его принять важное решение.

«Бедная Луиза, – подумал он, – она, конечно, приехала сюда с самыми чистыми намерениями и под почетным покровительством. Однако я должен узнать ее намерения и кто ей покровительствует».

И, подражая маневру Маликорна, он направился к группе фрейлин.

Вскоре прием окончился. Король, не сводивший восхищенного взгляда с принцессы, вышел из приемной залы с обеими королевами.

Де Лоррен пошел рядом с герцогом и по дороге влил ему в ухо несколько капель того яда, который собирал в течение часа, рассматривая новые лица и строя предположения об их сердечных переживаниях.

Уходя, король увлек за собой часть присутствующих. Однако те из придворных, которые любили независимость или усиленно занимались ухаживанием, начали подходить к дамам.

Принц Конде сказал несколько любезностей де Тонне-Шарант. Бекингэм ухаживал за г-жой де Шале и г-жой де Лафайет, которых уже отличила принцесса; де Гиш, покинувший герцога Орлеанского, как только тот смог приблизиться один к герцогине, оживленно беседовал со своей сестрой, г-жой де Валантинуа, и с фрейлинами де Креки и де Шатильон.

Среди водоворота этих политических и любовных интриг Маликорн старался овладеть вниманием Монтале; но ей гораздо больше хотелось поговорить с Бражелоном, хотя бы для того, чтобы насладиться его вопросами и изумлением.

Рауль сразу направился к де Лавальер и почтительно поклонился ей.

Увидев Рауля, Луиза покраснела и что-то пролепетала. Ора поспешила к ней на помощь.

– Ну, вот и мы, виконт, – сказала Монтале.

– Я вижу, – с улыбкой ответил Рауль. – Об этом-то я и хотел поговорить с вами.