Крик замирает в горле.

Я ещё не осознаю, что чудом избежала самой страшной и омерзительной участи. ОМОН выглядит угрожающе. Они как всадники апокалипсиса. Скручивают жирную тушу моего ненавистного босса и выводят прочь из кабинета, не стесняясь в выражениях.

Мат не травмирует уже мою ранимую душу: мой тиран-работодатель не гнушался говорить так со мной в последнее время.

Мужчина, с хладнокровием победителя наблюдающий за всем этим, наконец поворачивается ко мне.

Высокий, косая сажень в плечах, подтянутое тело, которое только подчеркивает дорогой костюм, сшитый по фигуре. Волевое, умное лицо поражает своей привлекательностью. Но его взгляд лишён каких-либо эмоций, даже когда скользит по моей сжавшейся на диване фигурке.

Блузка разорвана, бюстгальтер тоже, я судорожно пытаюсь прикрыть грудь, но выходит только хуже – ткань сползает, обнажая плечи ещё сильнее. На щеке след пощёчины.

Это сделал со мной вовсе не ОМОН и не таинственный спаситель. Это мой ненавистный босс охренел от вседозволенности и осознания, что мне некуда деваться.

Спасена! Но почему-то тревога не уходит. Может, это последствия шока? Тревога только усиливается от пронизывающего взгляда красавца в дорогом костюме.

Его взгляд сканирует мое тело. А затем он спокойно, даже расслабленно поворачивается к столу. Наливает в стакан воду из графина, делает шаг ко мне.

– Пей.

Мои пальцы дрожат. Я расплёскиваю воду, заливая остатки блузы, и ткань, в довершение ко всему облепляет мое тело. Превосходно, ничего не скажешь.

Глоток, второй. Спазм в горле отпускает, дрожь подкатившей истерики сходит на нет. Я жадно выпиваю воду до дна, как будто это виски, которым мне хотелось упиться до потери чувств совсем недавно.

– С… Спасибо вам, – прикрываю грудь свободной рукой, возвращая стакан мужчине. – Вы… Вы спасли меня. Я не знаю, что бы он успел сделать, если бы не вы…

Облегчения все равно нет. Внутренний холод усиливается под взглядом незнакомца. С трудом понимаю, что я так и не стала чувствовать безопасность. Хотя, что могло быть страшнее изнасилования?

– Я не спаситель, – тоном, от которого проходит озноб по телу, произносит мужчина с задатками дьявола. – Теперь я новый владелец компании.

Опускаю ресницы. Смотреть в такие глаза невыносимо. Они как будто подчиняют себе чужую волю. Я не встречала ещё таких людей.

"Ну, вот и все. Уволена. Не страшно. Я после произошедшего не смогу здесь работать все равно."

– Изволь смотреть мне в глаза, когда я к тебе обращаюсь, – в голосе мужчины появляется сталь. Мне снова не хватает воздуха. – Я не твой спаситель. Я присвоил эту компанию и все, что в ней находится. Вместе с тобой, девочка.

Я просто не могу не отреагировать на приказ. Поднимаю глаза. Ни сочувствия, ни жалости в ответ. Забытый страх накрывает с новой силой.

Он делает шаг вперёд, и я вжимаюсь в спинку дивана

– Опусти руки, – режет сознание хлесткое распоряжение. – Не смей прикрываться, как стыдливая девчонка!

И словно неведомая сила тянет руки вниз прежде, чем я успеваю понять, что именно делаю.

Пальцы мужчины сжимают мой подбородок. От такого близкого взгляда в его глаза меня словно парализует. Он вглядывается в мое перепуганное лицо с интересом оценщика. Я даже не понимаю, нравится ли ему то, что он видит.

– Я знаю все, что тут происходит. И знаю, что ты задолжала крупную сумму. Меня не интересует, зачем тебе это понадобилось. Запомни одно: я взымаю долги без рассрочек. Поэтому твое положение не изменилось. Считай, что у тебя сменился хозяин. Более требовательный и пристрастный.

Я ощущаю, как кровь отливает от лица. Из горла рвется протест, но связки вновь сковало льдом.

– Опустить на колени и поприветствуй нового владельца, как следует.

Видимо, от шока мои глаза расширяются. А захватчик компании опускает ладонь на мою грудь и сжимает ее что есть силы, показывая, что шутить не намерен.

– Если ты заставишь меня повторить дважды, очень скоро об этом пожалеешь. На пол, живо!

– Нет! – это единственное, на что меня хватает.

Мозг не верит, что я сменила одного тирана на другого. Пусть молодого и привлекательного, но все же… Неужели он не видит, в каком я состоянии?

– Это слово скоро навсегда исчезнет из твоего лексикона. И я надеюсь, что мне придется делать это в первый и последний раз…

– Ч… что? – хочется зажмуриться, но я держусь из последних сил.

– Вот это, – ладонь обхватывает мою шею, подталкивая вниз. Я при всем желании не смогу долго сопротивляться такому нажиму. – В следующий раз ты будешь делать это сама, без возвражений. По одному щелчку моих пальцев!

И тут меня резко отпускает. Внутри поднимается такая ярость, что я больше за себя не ручаюсь. Весь отпор, что не получил от меня А.Н, когда завалил на офисный стол, сейчас достанется этому напыщенному монстру. И плевать, что это уже его компания!

Встаю, резко сбросив его руки. Смотрю в глаза без страха, терять мне нечего. И прежде чем успеваю понять, что именно делаю – бью Николая Барсова по щеке, вложив в этот удар всю свою ненависть и несогласие с данным положением вещей.

– Катись ты к черту, больной ублюдок!

Отпечаток моей ладони розовеет на его скуле. А мне не страшно. Мне даже хорошо в этот момент.

– Вот как, – он даже не морщится от удара. – Референт у меня, оказывается, с характером. Ну что ж, девочка, так даже интереснее. Добро пожаловать в ад!..

Могла ли я подумать тогда, что моя жизнь сделает поворот на сто восемьдесят градусов в тот самый момент, когда я получу свою заветную корочку красного диплома?

Когда на семейном совете после долгих нотаций от обоих родителей, закатывания глаз и даже демонстративного распития корвалола я наконец сдамся их натиску, поверив в то, что в преуспевающей компании можно сделать карьеру благодаря своему интеллекту?

Когда натурально разревелась в ночном клубе. А девочки-пиджеи, вопреки всему самый дружный коллектив на моей памяти, подбадривали, утешали, успокаивали тем, что не с моим дипломом танцевать в клубе. Что я достойна лучшего.

Когда владелец клуба – дай бог долгих лет жизни этому мужчине – заверил, что всегда мне рад и если что-то не сложится в царстве офисных рубиконов, я смогу вернуться.

Да как я вообще могла подумать, что на работе "мечты" моих родных жизнь за считанные месяцы превратится в ад?..

Плакала я, подчинившись нажиму родных, совсем по другой причине.

– Это неслыханно! – мать держала на вытянутой руке, брезгливо морщась, мой костюм для выступлений. – Так это правда! Ты занимаешься стриптизом!

Отец, как в поэме Шевченко, не смотрел на божий свет и тяжело кручинился.

– Я пиджей, мама! Загугли уже это понятие! Это не стриптиз! Я танцовщица! – все мои попытки пояснить хоть что-то нарывались на возмущение и имитацию сердечного приступа. – Я просто танцую, чтобы отдыхающие могли повторить за мной движения! В нашем клубе нет стриптизерш!

Костюм, который она держала так, словно это была змея, причем давно дохлая, даже при огромной фантазии не мог сойти за развратный. Комбинезон из гипюра и кожи, который прикрывал все пикантные места. Да, он облегал мою идеальную фигуру второй кожей, но в подобном можно было смело идти даже на пары, стилизовав оверсайз-пиджаком.

– Больше ты там не появишься, Влада, – нарушил молчание отец. – Сколько ты нам врала? Два года?

Я задохнулась от возмущения.

Дорогостоящая операция отца на коленном суставе была полностью оплачена мной! Лучший хирург, реабилитация, поддерживающая терапия, месяц в санатории. Не осталось даже следа хромоты! И эти деньги я заработала сама, честно, не ложась телом и головой под кошелек с ушами!