– Я требую ответа, –  трубка рычала.

Пришлось даже немного отвести телефон от уха в сторону, уж слишком громко негодовал незнакомец.

Я сбежала по ступенькам вниз. И с облегчением вздохнула свежий воздух. Поездка после работы в автобусе полным людей тот еще квест.

– Денег я вам не дам. Карточки у меня нет. Счета в банке не имею, –  протараторила в трубку, думая что это очередной развод телефонных мошенников.

Пока выбиралась из автобуса не особо вслушивалась в то, что мне говорили.

– Это что за ерунду я сейчас услышал? –  грозный рык заставил остановиться.

– А вы по какому поводу звоните? –  спросила осторожно. –  И кто вы такой? –  запоздало сообразила спросить с кем разговариваю.

– Князев, –  собеседник произнес это с толикой злости.

– Николай Михайлович? –  уточнила.

– А кто же еще?! –  недовольно ответил он.

– Ой, простите, я вас не узнала, –  пролепетала, стоя на одном месте и переминаясь с ноги на ногу, будто Князев мог меня видеть. –  А откуда у вас мой номер телефона?

– Я тоже себя об этом спрашиваю, –  выдохнул он.

– Вы что-то хотели? –  мой голос дал петуха.

– Уже ничего. С женщиной, способной заморочить голову на пустом месте, не может случиться ничего ужасного. До свидания! –  и не дожидаясь ответа положил трубку.

И что это было?–  спросила сама у себя, смотря на черный экран телефона.

Я еще некоторое время пялилась на потухший гаджет, а после сунула его в карман и застучала каблучками в сторону дома.

Во внеурочном звонке был один большой плюс, я забыла что нужно чихать. К тому времени как зашла в квартиру хворь ненадолго отступила.

Даже немного обрадовалась, что не придется проходить множество процедур, которыми сопровождается процесс выздоровления. Как то попарить ноги с горчицей, подышать над горячей толченой картошкой, непременно укрывшись мохнатым пледом, выпить обжигающего молока с ложкой меда и кусочком сливочного масла.

С детства молоко с медом и маслом всегда ассоциировалось у меня с болезнью. Мама постоянно меня им пичкала, когда я только начинала подкашливать. Лечебного свойства данного напитка я не особо понимала, но пила исправно, чтобы не расстраивать любимую мамочку.

И вот теперь, став взрослой, я вспоминала все дедовские способы выздоровления. Дешево и сердито.

В холодильнике, стоило в него заглянуть, не оказалось масла. Это была первая очередная ласточка из череды несчастий, выпавших на мою многострадальную голову.

Пришлось заменить молоко с медом и маслом просто горячим чаем, даже без малинового варенья. Его тоже не оказалось. То, что я привезла от мамы, давно кончилось, а другого у меня не было. Магазинное я не признавала.

В качестве замены жгучей горчицы пришлось использовать щепотку соли. Отчего вода в тазу, вместо того, чтобы быть радостно желтой, оказалась мутно-  прозрачной. Еще я выяснила, что соль, которую ежедневно добавляла в еду, на заводе плохо промыли. И в ней грязи целый вагон и маленькая тележка.

А я, между прочим, ее употребляю в пищу.

Но последней каплей оказалась потухшая лампочка в ванной комнате. С раннего утра, когда я собиралась на работу, она горела. А вот вечером решила умереть. Погибнуть бесславной смертью. Чтобы ее поменять, потребовалось лезть на шатающийся стул.

Плафон светильника располагался под потолком. Я рассчитывала быстро его снять, вынуть лампу, вкрутить новую и забыть на некоторое время о подобного рода неприятностях.

Оказалось, зря.

Плафон каким-то волшебно-злым образом выскользнул у меня из рук. И с грохотом приземлился на плитку в ванной. Соприкосновение стекла и кафеля ни к чему хорошему не привело. Стекло не выдержало единоборства с глиной. Рассыпалось на мелкие части. Стеклянная пыль вперемешку с осколками покрупнее усыпала не только пол, но и коврик, мои снятые домашние тапочки и все до чего могла дотянуться.

Я громко застонала, признавая свое поражение в удачливости.

Мало мне расходов на квартирную плату, так теперь еще придется покупать новый светильник хозяину квартиры. Но до этого следовало убрать все то, что сотворил разбившийся плафон.

С уборкой стекла и осколков я провозилась до глубокой ночи. Сил не было. Приходилось выискивать внутри себя скрытые резервы, которые никак не хотели находиться.

В конце концов я справилась с поставленной задачей. На то, чтобы умыться и почистить зубы ресурсов не хватило.

Думала, что на минутку прилягу на диван, а оказалась, что провалилась в беспамятство.

Проснулась от ощущения пустыни во рту.  И случилось это уже когда за окном рассвело.

Дотронувшись до лба поняла,  я все же заболела.

Температура шпарила по полной программе. Даже градусник не стоило брать, чтобы это определить.

Все же я простыла.

С трудом вспомнила, куда вчера положила телефон. Набрала номер Леночки и попросила сообщить начальству, что  заболела.

Еле доплелась до ванной и туалета, чтобы совершить утренние процедуры и без сил рухнула в постель, надеясь, что температура пройдет точно также, как пришла, то есть сама собой.

– Вы уволены! –  торжественно заявил Ливанов, войдя в мою каморку.

– За что? –  воскликнула удивленно, поднимая голову от документов. Пока меня не было ими никто не занимался.

– За прогул.

С неба посыпались камни. Такое испытала ощущение.

Случилось то, чего я боялась. Ливанов нашел за что зацепиться.

То-то я не понимала почему со мной пару человек не поздоровались, когда шла по коридору. Они уже знали новости. Такого рода сведения разлетаются со скоростью ветра. Быстрее пули. Скорее солнечного света.

Даже Леночка и та отказалась выпить кружечку кофе, сославшись на свою занятость, хотя раньше постоянно отвисала у меня, отлынивая от работы.

– Но я же болела.

Не понимала как и за что можно уволить.

– А где ваш больничный? –  ехидно спросил мужчина, щурясь, как довольный кот.

Оправдательного документа у меня на самом деле не было. А все потому что скорая помощь ко мне не доехала. Я несколько раз звонила в неотложку, но там всякий раз у меня интересовались самочувствием, говорили что все бригады заняты более серьезными вызовами и отказывались ехать.

После третьей попытки я на все плюнула. Позвонила на работу и объяснила ситуацию. В отделе кадров меня уверили, что все в порядке. Сегодня подобное сплошь и рядом. Условия пандемии диктуют свои законы. Мол, ничего страшного не случится, когда приду на работу, то напишу заявление задним числом, возьму свободные дни за свой счет. И не надо никакого больничного листа.

Скрепя зубы согласилась. А что мне еще оставалось делать? При высоченной температуре особенно не повозмущаешься и не покачаешь свои права.

Работодателю от такой ситуации, наоборот, огромный жирный плюс. Не надо оплачивать больничный.

Так  думала.

Оказалось все иначе.

Ливанов воспользовался ситуацией, которую же сам  по сути и спровоцировал. Если бы не попала под дождь, то ничего бы не было. Я не простудилась и не осталась дома болеть. А так, как не крути, во всем он виноват.

Сволочь.

– Мне сказали, что я могу написать заявление за пропущенные по болезни дни. За свой счет.

Попыталась исправить ситуацию.

– На преступление толкаете? Как вам не стыдно?! А еще высшее образование имеете. Плохо вы учились, если не знаете, что подобное является подсудным делом, –  злорадно выдал Ливанов.

Не его обязанность увольнять сотрудников, но тут было замешано личное.

Вот знала, что мне аукнется договор с Князевым, но даже не могла представить, что выскочит таким боком.

– Училась я хорошо. На отлично, –  прошипела, чувствуя, как гнев переполняет меня снизу доверху.

Если Ливанов думал, что буду его умолять, то он глубоко ошибся. Я гордая. Хоть и бедная.

– Я в этом не уверен. Собирайте свои вещи и чтобы до обеда вас тут больше никто не видел. Наконец-то фирма будет избавлена от сплетницы.