Ребенка задним числом записали в пару тройку секций, на замену имеющимся и наняли лучших преподавателей столицы.

Влад пристально изучал Полину. То, что он видел, ему нравилось. Пожалуй, пункт о близости, естественно обоюдной, стоит внести в их новый договор.

Ее формы очень сексуально подчеркивал брючный костюм кремового цвета. За эти годы ее фигура стала более женственной и притягательной. Полина умело подчеркивала свои достоинства и скрывала недостатки, если таковые имелись.

Он дал ей время собраться с мыслями, для этого вышел в коридор. В кабинете послышался шум, Влад усмехнулся – негодует. Ничего, свыкнется, никуда ей от него не деться.

Мужчина набрал номер и уточнил время прибытия журналистов. Нужно внести в массы новую информацию, и делать это необходимо эффектно, играя полное недовольство вторжения в его личную жизнь.

Мир  и иностранные владельцы банка, обязательно должны знать – у него есть семья: жена и сын.

К встречи с Егором Влад тоже подготовился, правда не морально. Он пока еще не мог свыкнуться с мыслью, что у него есть сын.

Как во сне поднимала документы с пола и не верила, что все это происходит сейчас со мной. Я обязательно что-то придумаю.

Нельзя раскисать. Если нужно и компанию брошу. Не позволю ему разрушить жизнь моего сына! Попутно взгляд цеплял текст на документах. Везде моя фамилия (естественно Волошская) фигурировала как руководителя. Для всех именно я принимала решение. Об истинном положении вещей, думаю, знали не многие.

Слышала голос Влада в коридоре, и в памяти всплывали некоторые фрагменты, которые оттуда не стирались.

Когда я только подписала с ним договор, очень умно составленный юристом, и переехала к нему в дом, то в моей голове рисовалась красивая райская жизнь.

Свадебная церемония, фуршет, высокопоставленные гости, которых до этого я видела только по телевизору – все это было эффектным началом. Волошский казался принцем с идеальным телом и лицом. Его бархатный голос заставлял сердце биться быстрее. Он галантно вел себя как в первую, так и во все последующие встречи. Не забывал и о подарках, которые по контракту я оставляла себе. Все дорогие презенты тут же, как по взмаху волшебной палочки, появлялись на фото в газетах и в соцсетях.

А потом первые ограничения, запреты и правила. Их был целый свод, но и это бы не изменило мнение о нем. Ведь он такой идеальный, пусть и чужой.

Где-то через месяц проживания в его доме я услышала крики мужчины на заднем дворе. Сначала думала, что муж с друзьями смотрит фильм, но звуки были слишком реалистичны. До сих пор жалею, что пошла туда. А все из-за глупой мысли познакомиться с мужем поближе. Если бы я не отправилась на его половину дома, то до сих пор считала бы Волошского эталоном мужественности и порядочности. Ничего бы не слышала и не видела.

Из коридора окно выходило  как раз на задний двор. Он не просматривался соседями.

Я увидела мужчину, прикованного цепями к столбу, а двое, стоящих рядом, били его.  Как завороженная наблюдала за происходящим. В фильме все кажется не таким ужасным, как через окно.

Конечно, можно было предположить, что к действиям, развивающимся на заднем дворе, Влад не имеет отношения, но Волошский стоял напротив и наблюдал за происходящим.

Когда один из мучителей достал нож и воткнул его в бок мужчины, я закрыла ладонью рот, чтобы не закричать.

Никогда так не бегала. Быть пойманной за подглядыванием было страшно. Больше желания посещать эту часть дома у меня не возникало, как и желания поближе познакомиться с мужем.

Обрывки разговора по телефону  и случайно увиденные подозрительные личности давали понять, что не все дела моего мужа ведутся честно. Воздушные мечты рухнули, а с ними появился страх. Что если я стану неугодной? Меня убьют? Покалечат? С этой мыслью жить стало еще страшнее. Я лишний раз не говорила с Владом, старалась не встречаться. С этим было проще, муж уходил рано, а приходил поздно ночью. Иногда заезжал днем, но быстро уезжал. А вот кушал  всегда дома. Завтракал и ужинал. Домработница составляла разнообразное меню с учетом предпочтений Влада. Иногда заворачивала в фольгу блюда, когда уходила домой, чтобы они были горячими к вечернему приходу хозяина. Все его "ест", "не ест" за пол года проживания под одной крышей, изучила помимо своей воли.

Настоящим испытанием было появляться с ним на званых вечерах. Меня одевали в какие-то платья, которые имели мешковатый вид и были модными по каким-то там критериям. Делали неброский макияж и укладку волос. Я ненавидела свое отражение в зеркале. Блеклая фарфоровая кукла с русыми волосами. Пиар менеджер, так  про себя ее называла, считала, что я с таким цветом выгляжу натуральнее.

Отработанная дежурная улыбка, поза для фотокамер, дежурные фразы. Все было таким пафосным искусственным и не настоящим. Иногда казалось, что сойду с ума в четырех стенах. Спасали лишь разговоры с мамой.

После окончания контракта я сразу же изменила свой стиль на тот, который хотела. Но это “после”, а “до” была ночь безумства. Потрясающая и незабываемая.

Я была подавлена. Все эти полгода, которые прожила в золотой клетке Волошского, оказались напрасными. Мама умерла. Тот день, когда Влад добился успеха – занял пост, к которому так стремился, для меня был самым ужасным. Я потеряла самого близкого для себя человека. Кроме нее, у меня никого не осталось. Не к чему стремиться, жизнь казалась отвратительной и бессмысленной.

И пришел Влад. Сама не знаю, почему любовалась им, зачем ответила на поцелуй. Я боялась его и восхищалась выдержке мужа, умением в любой ситуации трезво мыслить. Ненавидела Влада за свой страх. А той ночью забыла обо всем: о контракте, страхе, своих правилах, которые условно установила. Меня тянуло к нему, как к магниту. Две противоположности, которые больше никогда не встретятся. Чужие до и после этой ночи. Каждый получил то, что хотел.

Утром Влад уехал в Норвегию, а я осталась "добывать срок" и хоронить маму.

Перед разводом муж, как всегда, перестраховался – отвел в частную поликлинику. Там я и узнала, что стану мамой. Сначала пришла в ужас, растерялась от известия, а потом появился четкий план действий! Я не хочу жить в тюрьме Волошского. Меня ждал или аборт, или продолжения ада, в котором я жила последние полгода.

Это мой ребенок, только мой. Близкий, родной человечек. Не позволю никому испортить ему жизнь.

А потом я бежала, по другому мой поспешный отъезд назвать нельзя. После развода, который организовал Волошский, переоформила документы, вернула прежнюю фамилию, продала маленькую дачу, которая никак не продавалась пока мама лежала в больнице, и уехала. Подальше от столицы, Влада и узнаваемости. Деньги на счёту не тронула по многим причинам. Они предназначались маме, которой не было, да и я чувствовала себя обманщицей. Я забрала у Волошского намного больше, чем деньги, я забрала его сына.

А теперь он нашел нас. Мир, который я построила, рухнул в один миг. С этим что-то нужно было делать.

– Пойдем, – Влад вернулся в кабинет.

Я как раз подбирала последний лист документа.

Хотелось ответить "нет", но понимала – сейчас не время артачиться.

Встала с пола, отряхивая с одежды несуществующую пыль, и подошла к мужчине.

– Оставь документы.

– Нет. Пусть будут со мной. Здесь слишком много чужих для меня людей. А, после твоей успешной подготовки, нет желания кому-то доверять, – быстро произнесла я, прижимая к себе папки.

Могла отдать документы Сергею, но не стоило его сейчас отвлекать. Он должен быть там. Потом все в подробностях расскажет, введет в курс дела, и определим стратегию. Пока стоило убедить Влада оставить нас здесь. Пусть что хочет придумывает и как угодно оформляет документы.

– Их никто не тронет. Оставь в сейфе. Не таскать же за собой. Завтра у тебя будет время с ними разобраться до отъезда.