Ну а Альфа, когда не знает, как возразить по существу вопроса и правилам диалектики, но при этом это не значит, что она не может этого сделать (может и ещё как может, но только другого рода, неразумными аргументированными методами), начинает переходить на личности… нет, не в этом случае, а в этом случае она начинает менять тему разговора.
– И вот скажи, – с напором делает своё обращение к Омеге Альфа, чтобы своей эмоциональной составляющей убедить его в том, что затронутый ею сейчас вопрос куда как важнее всего ранее им рассматриваемого, и значит смена ею темы разговора вполне правомерна, – зачем нам весь этот формализм? – И такое обобщение Альфой, без детализации спрашиваемого, тоже является специальным инструментом для увода Омеги от прежней мысли в сторону. И само собой Омега поймался на эту её уловку и ничего не понял из того, о чём она его спрашивала.
– Ты это о чём? – мало что поняв из спрашиваемого Альфой, спросил её Омега.
– Контроль за местными административными учреждениями и людьми их представляющими. Та же регистрационная и судебная палата. – Даёт пояснительный ответ Альфа. А вот теперь для Омеги стало более, менее ясно, что спрашивала Альфа.
– Бумажный или цифровой носитель, выдаваемый в этих регистрационных учреждениях, в этом мире есть определяющий и регистрирующий твой жизненный статус документ. – Даёт ответ Омега.
– И что это нам даёт.
– Здесь мы перекрыли шлюз бесконтрольности. Теперь мимо нас и мышь не проскочит. – Отвечает Омега.
Что опять не устраивает Альфу и она снова перепрыгивает с темы. – А зачем нам нужен этот Васисуалий? – вопрошает Альфа. Омега с внутренним неустройством посмотрел через прищур на Альфу, да и ответил, как бы запросто. – Нам нужен практический пример поведения человека в той или иной ситуации, а точнее, при данных нами условиях. И проводить испытания всегда нагляднее на самых выдающихся представителях вида.
– Не нравится от мне. – Говорит Альфа.
– Это не мешает ему быть тем, кто он есть. – С какой-то непонятной для Альфы усмешкой сказал это Омега.
– Кем? – вопросила Альфа.
– Наживкой. – Многозначительно и с только для себя известной дальновидностью ответил Омега, глядя в эту свою предположительность.
На что Альфа ответила бы Омеге: «На кого?», да вот только не успела, знает всё-таки Омега, когда самое время давать знаковый ответ. И только он ответил Альфе кивком в сторону входных дверей бара, как эта самая дверь бара резко так открывается, и прежде чем в неё вошёл тот, кто так резко решил о себе заявить таким открытием, скорей себя, чем дверей, для посетителей бара была им выделена своя временная пауза, чтобы обдумать все прежние свои решения жизни и уж точно не делать на основании их поспешные выводы насчёт появления сейчас в дверях нового посетителя. Кто пришёл сюда по только своим делам, и дайте ему спокойно и как он того хочет их здесь наполнить своим содержанием. А почему такой резонанс внимания вызвало у уже находящихся в баре посетителей такое открытие дверей, то тут дело в том, что так тут совпало, – однозначно у кого-то там так выпали кости судьбы, – что в тот самый момент, когда новый гость этого заведения решил открыть себя для всех, то громко играющая музыка вдруг оборвалась на полпути к своему окончанию (а может так и было задумано музыкантами эту песню записавшими, не хватило у них на большее музыкального воображения), одновременно с этим свет стал более ярко светить, и ко всему этому тут добавляется это резкое и со скрипом открытие дверей.
И хотя у посетителей и гостей бара рефлексы уже не те, что до захода сюда, – они приторможены, – тем не менее, большая часть из них обратила своё внимание на такие зловещие предвестники чего-то необычного для того, что они знают о жизни. И всё это находится в стороне дверей, как, впрочем, и должно быть. И люди, находящиеся к дверям с обратной стороны входа в них, а значит для них это двери выхода, всегда с подозрением смотрят на того, кто смотрит на мир с противоположной для них стороны. И к ним относятся все, кто заходит в эти двери с их выхода, которые служат для них дверьми входа. И они всегда несут с собой то, что требует в итоге из себя выхода, который приводит опять же к этим дверям.
В общем, никто из находящихся людей в баре и кому было предоставлено время для обдумывания для них значимого, ничего из этого не сделали, тупо глядя в сторону дверей, из которых, как им показалось ещё и дует, и вошедший в двери человек получил то, что есть, а не то, что может там себе надумал. Мир полный гармонии и благоденствия. Хотя как на всё это дело посмотреть. И гармония – это необязательно добродушие и улыбки в лицах, за которыми часто скрывается подлость и лицемерие. А здесь как раз всё было открыто для тебя, постороннего человека. И никто не стесняется выражать открыто свои чувства, даже если они самого злостного и негативного характера тебе кулаком по скуле. И люди, обитающие в этом ореоле естественности поведения и бытия, прекрасно зная, чего ожидать можно друг от друга, и им не нужно ждать удара со спины, – здесь бьют прямо в лицо и смотрят этим же лицом в лицо опасности, – таким образом достигнув пределов искренности, можно ответственно сказать, что также достигли для себя гармонии существования с этим миром, какой есть привлекательности.
Ну и вошедший в бар человек, представитель молодого и обычно циничного поколения, с вызовом посмотрел на то, что его здесь встречает так небрежно, и само собой для него его такое положение дел не устраивает. И он, как представитель молодого знания о мире и той разрушительной силы, которая будет всё демонтировать, чтобы на месте всего старого построить лучший мир, готов прямо сейчас не оставить камня на камне от этого старого мира. Только даёте ему для этого повод. И он уверен, как и многие из гостей этого бара, что этот повод, если ему не будет даден, то он обязательно найдётся. И тогда зачем и для чего тянуть время. Разве что только для того, чтобы побыть над схваткой, что весьма занимательное занятие, где ты точно мимо себя ничего не пропустишь, а кулаки в лицо – это не серьёзно.
И молодой человек больше всех тут взятых уверен в такой предопределённости дальнейших событий, зная за собой стремление и желание, даже не напроситься, а потребовать от судьбы того, что так мелковато и смягчённо называется – сам напросился. Вот отчего от так безапелляционно себя ведёт, в упор проходясь по лицам местных завсегдатаев. Что корёжит их лица от раздражения за такое вмешательство в свою личную жизнь и что главное, за такое обесценивание их этим типом, прямо плющим им в душу своей досадой при обнаружении в них не того лица, кого он типа ищет. А ищет он только одного. Неприятностей на свою голову. И он их получит, если ещё раз так беспринципно и дерзко посмотрит на людей, сидящих за своими столами и за своими делами. И не было бы рядом с ними дам, своей специфической культурной выразительности и особой целостности, коих оставлять наедине с самой собой целое приключение с большими для всех осложнениями, то они бы показали этому типу, как себя нужно вести в светском обществе.
И до молодого и дерзкого молодого человека в итоге доходит этот общий посыл зала полного незнакомых для него людей, и он в один из моментов своего надругательства над местной обстановкой, со своим неуважением к ней и вмешательством в неё, останавливается взглядом в одну из сторон и на этом месте как будто застывает, погрузившись в транс. Но ненадолго. А как только им было зафиксировано для себя нахождение того человека, кого он искал, и тот, кого он пришёл сюда найти, со своей стороны обнаружил себя в качестве обнаруженного хотя бы, то он, вошедший человек, представитель молодого и всё сокрушающего на своём пути поколения (потом, по итогу сокрушения мира своей судьбы, разберёмся, что, почём и зачем), чтобы будущий разговор с найденным им человеком сразу пошёл в конструктивном ключе, без всяких там недопониманий друг к другу, прямо сейчас готов озвучить начальные тезисы своего предложения тому типажу человеческого сознания, до кого у него, вот так бывает, есть дело первейшей важности для всех тута.
