Литмир - Электронная Библиотека

Теперь оставим широкие вопросы политики и отвлечемся на время от военных суждений, которым вскоре было предначертано приобрести жизненно важное значение. Вернемся к развитию событий в дипломатической борьбе между правительством Трансвааля и Министерством по делам колоний. Как уже говорилось, 8 сентября в Преторию было направлено последнее официальное обращение с минимальными условиями, которые британское правительство могло принять как достаточное облегчение положения своих подданных в Трансваале. Был затребован четкий ответ, и народ ожидал его с мрачным терпением.

Страна не питала иллюзий относительно трудностей войны с Трансваалем. Было совершенно ясно, что нас ждет мало чести и много проблем. Еще терзала души Первая бурская война, и мы помнили об отваге неукротимых бюргеров. Однако наши люди, при всей мрачности их настроения, тем не менее чувствовали решимость, потому что национальный инстинкт, который выше мудрости политиков, позволил им понять, что это не локальный конфликт, а проблема, от решения которой зависит само существование империи. Предстояла проверка ее сплоченности. В мирное время люди произносили за империю тосты. Было ли это бессмысленной тратой вина, или они чувствовали готовность пролить за нее свою кровь во время войны? Неужели мы действительно создали ряд отдельных стран без общих чувств и интересов или империя – органическое целое, способное испытывать единый порыв и объединяться в решительный момент как несколько государств содружества? Такой стоял вопрос, и от ответа на него в значительной степени зависело будущее всего мира.

В колониях стали проявляться признаки понимания, что происходящее противостояние не является делом исключительно метрополии, что она отстаивает права империи в целом и справедливо может рассчитывать на их поддержку при любом повороте событий. Уже 11 июля Квинсленд, огненный и субтропический, предложил контингент конной пехоты с пулеметами. За Квинслендом последовали Новая Зеландия, Западная Австралия, Тасмания, Виктория, Новый Южный Уэльс и Южная Австралия. Канада, с твердым, но более неторопливым характером севера, последней сказала свое слово, однако оно было еще определеннее, потому его хорошо обдумали. Граждан Канады это дело касалось меньше других, поскольку австралийцев в Южной Африке было много, а канадцев – совсем мало. Тем не менее Канада с готовностью приняла на себя часть общего бремени, и готовность ее только возрастала с увеличением тяжести этого бремени. Помощь предложили составляющие Британскую империю люди с самым разным цветом кожи – индийские раджи, западноафриканские вожди, малайская полиция. Однако эта война должна была быть войной белых людей, и если британцы не в состоянии спасти себя сами, то такому народу действительно не следует иметь империи. По той же причине не стали привлекать и великолепную индийскую армию в 150 000 солдат, многие из которых – испытанные ветераны. Англия не требовала похвал и почета за такое самоограничение. Однако безответственный писатель прекрасно может себе позволить задать такой вопрос: многие ли из тех зарубежных критиков, чье уважение к нравственности нашего государства столь же ограниченно, как и их знание наших принципов и истории, поддержали бы такое самоотречение, окажись их собственные страны в таком же положении?

18 сентября в Лондоне был опубликован официальный ответ бурского правительства на послание Кабинета министров. Буры остались верны себе. В сущности, они отвергли все британские требования. Они отказались рекомендовать или предлагать совету пятилетний срок проживания, считавшийся минимумом, и другие шаги, которые британское правительство могло принять в качестве достаточной меры справедливости в отношении уитлендеров. Предложение проводить дебаты совета на двух языках, как это делается в Капской колонии и Канаде, было категорически отклонено. В том своем последнем послании британское правительство отметило, что в случае отрицательного или неконструктивного ответа оно оставляет за собой право «пересмотреть ситуацию de novo и сформулировать собственные предложения по окончательному урегулированию». Полученный ответ был как отрицательным, так и неконструктивным. 22 сентября Кабинет собрался, чтобы определить, каким должно быть следующее обращение. Оно стало кратким и жестким, однако было сформулировано таким образом, чтобы не закрывать дверь перед мирным соглашением. В нем говорилось, что британское правительство глубоко сожалеет по поводу отклонения предложений, содержавшихся в последнем послании, и что теперь, в соответствии со своим обещанием, оно разработает собственные средства для урегулирования. Обращение не являлось ультиматумом, но предвещало ультиматум в будущем.

Тем временем 21 сентября собрался совет Оранжевого Свободного Государства. Уже не вызывало сомнений, что эта республика, с которой у нас не было никаких трений, с которой, напротив, мы имели весьма дружественные отношения, намеревается выставить свои силы против Великобритании. Несколько раньше Оранжевое Свободное Государство и Трансвааль заключили военный союз, который, насколько можно судить (пока засекреченная история этих событий не станет достоянием общественности), был исключительно необдуманным и невыгодным соглашением для меньшей республики. Ей нечего было бояться Великобритании, поскольку именно Великобритания по своей воле сделала ее независимой республикой, и они мирно сосуществовали в течение сорока лет. Законы Оранжевого Свободного Государства были столь же либеральными, как и наши собственные. А по этому самоубийственному договору республика согласилась разделить судьбу государства, которое сознательно провоцировало войну своим постоянно враждебным отношением и чье реакционное недемократичное законодательство, как можно себе представить, должно было отвращать прогрессивного соседа. Может, существовали амбиции, подобные процитированным из разговора с доктором Рейцем, или они обольщались по поводу соотношения сил противников и возможного будущего Южной Африки. Однако, каковы бы ни были причины, договор заключили, и подошло время проверить, как он будет соблюдаться.

Тон президента Стейна на заседании совета и полученная им от большинства бюргеров поддержка однозначно говорили о том, что две республики будут действовать как единое целое. В своем вступительном слове Стейн решительно высказался против британской позиции и заявил, что его государство связано с Трансваалем всем, что близко и дорого. Среди необходимых мер предосторожности, которыми британское правительство больше не могло пренебрегать, была отправка небольшого отряда для защиты длинной и уязвимой железной дороги из Кимберли в Родезию, проходившей в непосредственной близости от границы с Трансваалем. Сэр Альфред Милнер связался с президентом Стейном по поводу переброски войск, указав, что эта мера ни в коем случае не направлена против Оранжевого Свободного Государства. Сэр Альфред Милнер добавил, что имперское правительство все еще надеется на мирное урегулирование проблемы с Трансваалем, однако, если эта надежда не оправдается, оно рассчитывает на то, что Оранжевое Свободное Государство сохранит нейтралитет и предотвратит вооруженное вмешательство со стороны своих граждан. Правительство гарантирует, что в этом случае неприкосновенность границ Оранжевого Свободного Государства будет соблюдаться самым строжайшим образом. В заключение он отметил, что не существует каких-либо причин нарушать дружественные отношения между Свободным Государством и Великобританией, поскольку наши намерения в отношении них самые мирные. Президент Оранжевого Свободного Государства несколько грубо ответил, что не одобряет наших действий по отношению к Трансваалю и сожалеет о переброске войск, которую бюргеры сочтут угрозой для себя. Последовавшая резолюция совета Свободного Государства заканчивалась словами: «Что бы ни случилось, Свободное Государство честно и полностью выполнит свои обязательства перед Трансваалем в соответствии с существующим между двумя республиками политическим союзом». Резолюция показала, что было невозможно не допустить втягивания в водоворот этой страны, созданной нашими руками и не имеющей никакого основания ссориться с нами. Отовсюду, со всего протяжения обеих границ, поступали известия о военных приготовлениях. Уже в конце сентября войска и вооруженные бюргеры начали сосредотачиваться на границе, и самые упорные скептики стали наконец понимать, что тень большой войны их действительно накрывает. В Фолкрюсте, на границе Наталя, накапливали артиллерию, военное имущество и снаряжение, показывая, где можно ожидать начала бури. В последний день сентября доложили, что из Претории и Йоханнесбурга в этот пункт вышло двадцать шесть военных обозов. Одновременно приходили сообщения о сосредоточении сил в Малмани, на границе Бечуаналенда, что угрожало железнодорожной линии и британскому городу Мафекингу – название, которому в скором времени суждено было стать известным всему миру.

15
{"b":"85555","o":1}