Я дёрнулась, попытавшись высвободиться, но сразу же пожалела – воин вывернул мне руки за спину так, что я жалобно вскрикнула от резкой боли, прострелившей лопатки.
– Осторожней, Альвад, – остановил другой воин, подходя ближе, заглянул мне в лицо. – Где остальные, дикарка?
Морщась от острой боли, раздиравшей в клочья мышцы, не могла сказать и слова.
– Все ушли. Я осталась одна.
«Но почему я осталась?» – внезапное отчаяние непонимания и путаницы обездвижило.
– Куда ушли? Говори!
Я промолчала.
– Отвечай! – дёрнул руку выше, вынуждая стиснуть челюсти.
– Гори в огне, – зло прошипела сквозь зубы больше от страха, что не могу вспомнить.
Хлёсткая пощёчина опалила щёку.
– Выбирай слова, дикарка.
– Токар, эта дрянь едва не перерезала мне глотку, за подобные выходки её нужно наказать, – прошипел мне на ухо стоявший позади Альвад.
– Испортишь шкурку, Халар на лоскуты порежет твою, – Токар сорвал с пояса верёвку и подступил ко мне.
– Сюда иди, – перехватил мои руки, дёргая на себя, и принялся наматывать на запястья грубую верёвку. – Пусть Халар её пытает. Посмотрим тогда, как она заговорит.
Закончив, он прыгнул в седло своего коня, привязав другой конец верёвки за луку, а потом тронулся с места, ударив в бока животного пятками. Натянутая верёвка дёрнула меня за руки, заставляя ткнуться вперёд и шагнуть.
– Пошла! – гаркнул изувер, оборачиваясь на меня. – Если посмеешь что-то выкинуть ещё – передумаю, и ты хорошенько ублажишь нас. Всё равно никто не знает, сколько потаскух мы привезём в лагерь.
Тяжело переступая ногами, следуя за ними на привязи, я промолчала. Альвад довольно оскалил зубы и сплюнул.
– Я бы наплевал на приказ и развлёкся бы с этой тигрицей, – проговорил он, поворачиваясь к соратнику.
– А если она окажется той, которую Халар ищет? – Токар обернулся, коротко глянув на меня.
На этом разговор был окончен. Мы шли через всё разрушенное страшной стихией селение. Неужели это мой дом? Я не узнавала. Обрывки воспоминаний сменялись одно за другим: как мы покидаем это место, как Кайса говорит мне что-то важное… Но что именно? Голова разболелась от попытки вспомнить. Я чувствовала, что произошло что-то страшное, непоправимое. В грудь ткнулась тупая боль, причины которой я, как бы ни вспоминала, не могла вытащить на поверхность.
Со мной что-то произошло, но я забыла.
Думать не получалось – мне приходилось ускорять шаг, сбивая стопы о колдобины, как только Альвад нарочно подгонял своего коня, заставляя меня думать только о том, когда это пытка закончится.
– Пошевеливайся! Не то я пришпорю коня, и твоя нежная кожа сотрётся в лохмотья о дорогу.
И я теперь не шла, а уже бежала.
Минув дворы, мы вышли к воротам, точнее, я уже едва переступала ногами, разбив пятки в кровь, так что в обуви стало влажно. Лёгкие горели, в глазах темнело. Я была готова упасть замертво, как загнанная до смерти лошадь, не в силах больше ступить и шага.
Мы прошли вдоль стены, воздвигнутой из камня – она не тронута огнём, сгорели только башни и ворота. Выйдя в брешь, меня подвели к повозке. Сердце пропустило удар, когда передо мной предстала клетка в рост человека, сплетённая из стальных жердей. В ней уже был кто-то. Три девушки и одна женщина. Молодая, красивая, с чёрными волосами. Я не знала их, никогда не видела, явно они не из этих мест, судя по тому, как девушки почти безразлично и отстранённо смотрели на меня.
Альвад спешился первым, прошуршав сапогами по щебню, оказался рядом со мной. Грубым тычком подтолкнул к повозке, другой рукой отворил дверку клетки.
– Сама полезешь или помочь?
Я отшатнулась, но Альвад схватил за конец верёвки и рванул к себе. Одним рывком перерезал верёвки на моих запястьях и приблизил своё лицо к моему. От него разило чем-то кислым и крепким.
– Токар, может, всё же развлечёмся с малышкой? Посмотри, какая чистенькая и розовенькая, и у неё, должно быть, такие же розовые и твёрдые вершинки, а что, если она невинна? И глаза у неё, посмотри, какие зелёные, ведьмовские, а волосы бурые, как закат. Породистая, и пахнет сладко, – с шумом втянул воздух, так что крылья носа сузились. – Я б её взял прямо возле этой повозки.
– Нам велено доставить всех в Саартан, – отозвался Токар. – Вернёмся и возьмём других баб, их полно сейчас в лагере неприкаянных.
– Этих кур, которых уже поимели? – скривился Альвад, прижав меня к себе плотнее, так что у меня дыхание вытиснулось из груди напрочь, а отвратительный запах пота Альвада вызывал только тошноту.
– Халар Маарду приказал привезти всех целыми и не тронутыми. Или в его приказе есть для тебя что-то непонятное, Альвад? Я не хочу, чтобы из-за тебя дракон на глазах у всей толпы отсёк мне достоинство. А если так хочешь её, возьмёшь после, как только Халар выкинет её к остальным.
Альвад насупился, зло запыхтел, вернув на меня взгляд. Серые, с горящими бусинами зрачков глаза прожгли кожу насквозь. Воин всё же выпустил меня, давая глотнуть воздуха. Обхватил меня стальными руками, оторвал рывком от земли и, бросив на повозку, толкнул внутрь клетки. Я упала, ударившись коленами, счесав о деревянное дно ладони, загоняя под кожу щепки. Зашипела, приподнимаясь, звякнул замок, отрезая путь к свободе. Унизительно и горько. Связанными руками торопливо убрала с лица волосы и огляделась.
На меня уставилось множество глаз. Девушки, тихо сидевшие, выглядели подавленными и истерзанными, но ни у одной не было на глазах слёз.
– Как ты? – раздался с хрипотцой голос темноволосой женщины. Она подсела ближе ко мне, провожая тяжёлым взглядом воинов.
– Меня зовут Мариса. Они что-то ищут, – сказала одна из девушек в одной сорочке из угла клетки, – что-то очень ценное для них. Ты знаешь что-то об этом? Зачем анкхары захватывают земли и жгут селения, порабощая народ?
– Они ищут источники, – ответила ей.
– Источники? – переспросила явно потрясённая женщина.
Ведь это было и в самом деле бедой для всех племён предгорий.
– Теперь ясно, почему они собирают всех девушек в округе, – пробормотала Мариса, кривя в презрении губы. – Как только они узнают, что мы бесполезны, отдадут на ублажение им, – кивнула в сторону всадников, что возвращались из сгоревшего селения. – А после выкинут. Нам не на кого надеяться, никто нас не спасёт
– А как же Саартан? – спросила другая девушка.
– Город пал, теперь там хозяйничают анкхары, – отозвалась женщина.
– Не все погибли, многим удалось скрыться, – вмешалась Мариса, покосившись на охранявшего нас надзирателя, – ещё есть надежда.
Я поджала губы, ничего не понимая. Саартан пал? А как же отец? Где он? Ещё неясно, что с Вайдо. Я зажмурилась, гася внезапную непонятную тоску, полоснувшую сердце.
Все девушки встрепенулись, когда сверху что-то зашуршало, а в следующий миг клетку накрыло старым пыльным пологом, погрузив нас в сумрак. Повозка с клеткой тронулась, не предоставляя возможности говорить дальше. Девушки, вцепившись в жерди, притихли. Я подтянулась к стенке, подбирая под себя ноги, затаила дыхание. Всё внутри дрожало, сердце колотилось горячо и быстро.
Всю дорогу мы ехали в гнетущем молчании, каждая думала о своём. Терзаясь в муках неведенья, я не заметила, как минуло достаточно много времени. Повозка остановилась, вынуждая пленённых оживиться и заволноваться. Моё сердце вновь пустилось в безудержный галоп, по телу хлынули густые потоки жара, настолько осязаемые, что на коже проступили мурашки. Я не смогла толком осмыслить и понять, что вызывало во мне такие пугающие ощущения, как полог с шуршанием откинулся. Дневной ослепительный свет ударил по глазам, вынуждая отпрянуть, сильно щуриться и слезиться глазам.
– По одной на выход, – прогремел очередной приказ Альвада.
Первой из клетки вышла темноволосая женщина, вслед за ней Мариса, и остальные. Самой последней выбралась я. Мы оказались на какой-то площадке, вокруг раскинулись высокие шатры, горели костры, повсюду сновали воины, среди них были и женщины, которые хлопотали вокруг очагов, готовя в чанах какую-то снедь. Волосы их подвязаны светлыми полотнами платков, скрученных в замысловатые узлы. В простых рубахах и длинных юбках из мягкой ткани они не выглядели замученными и нас встретили спокойными взглядами, будто уже не раз в лагерь привозили невольниц. Только мне было не по себе от этого всего, хотелось закутаться в суконную накидку, которая была на мне, спрятаться, убежать.
