— Похрен, — яростно цедит сквозь зубы.

Снова хватает меня в свои объятия. Одной рукой поднимает, сажает на свои колени и целует. Жадно. Порочно. Грязно. Так не ведут себя в подобных местах, где полным полно детей и только это не даёт мне полностью раствориться в том желание, который он будит во мне одним поцелуем.

А так хочется забыться в нём. Не думать ни о чём и просто жить чувствами. Даже, если они ложны. Но как долго они продержатся? Будут ли они крепкими? Будут ли длиться всю жизнь? Ведь на другое я не согласна. Наверно, я слишком эгоистична, но не хочу довольствоваться отношениями короткое время, а после страдать от боли после расставания. Хочу раз и на всю жизнь, но надо ли это Рагнару?

— Хватит… — вырываюсь, но его объятия, словно зыбучие пески, чем больше сопротивляюсь, тем плотней они меня к себе затягивают. — Не при всех, — больно кусаю его за нижнюю губу.

Оперевшись лбом о моё плечо и сжав мои бёдра, Рагнар долго и глубоко вдыхал воздух, кажется, возвращая себе трезвость ума. Злость, ярость отчётливо исходили от него на каком-то физическом уровне, пугая окружающих и не давая тем приблизиться к нам. Напротив, все сторонились и избегали нас.

— Рагнар… — прошептала я, сжав пальцами мужскую рубашку на плечах.

Но фразу свою не закончила. Мне нечего было ему сказать. В голове творилась полная неразбериха. Она говорила сделать одно, сердце твердило о другом. И как во всём этом понять то, что мне действительно нужно?

Рагнару же в этом вопросе, было повезло больше. Он, кажется, чётко понимал чего хочет, поэтому выровняв дыхание, вдруг перебросил меня на своё плечо и понёс непонятно куда.

Признаться, я сперва даже удивилась такому раскладу и неподвижно лежала так недолго, пока полностью не пришла в себя и, не начала дёргаться.

— Ты, что делаешь? Отпусти на землю, сейчас же, — тихо прикрикнула на него, но тот словно не слышал.

Продолжал нести, ничего не видя перед собой. Ни настороженных взглядов остальных посетителей парка, ни охраны парка, которая пыталась до нас добраться, но была остановлена появившимися из ниоткуда Стейном и другими телохранителями моего хозяина.

Поняв, что рыпаться бесполезно, Рагнар не отпустит меня, пока мы не доберемся до нужного места, я перестала рыпаться.

— Куда ты меня тащишь? — пробурчала в его спину, пряча лицо.

Стыдно было неимоверно, но разве этому медведю что-то объяснишь? Проде поддаться сейчас, чтобы позже было проще договориться.

— Разбираться с хуйнёй в твоей голове, — вполне доходчиво ответил.

— И как ты собрался разбираться, если я сама не понимаю, что со мной?

Словом Рагнар мне не ответил, зато, когда привёл в туалетную комнату, запер дверь на ключ и посадил на умывальник, я догадалась как… Думала что догадалась.

— Здесь…

— Рассказывай!

— Рагнар…

— Говори! — цедя сквозь зубы, приказал он, не дав договорить, что здесь не самое подходящее место помимо для разговоров. Что помимо нас, кто-то ещё может находиться здесь.

Хотя, если бы кто-то и был, то скорее всего уже вышли бы и начали бы ругать за непотребство. Или им просто стало неловко, как мне, и решили не выходить, пока всё не завершится.

— Что рассказывать?

— Что в башке своей надумала. Я уже заебался играть в угадайку с тобой.

— Я тебе ужё всё сказала о Стокголь…

— Ещё раз зарекнёшься о подобном… нагну раком и трахну, — схватил за шею, словно собрался придушить, но держал не слишком крепко. Контролируя силу, из-за чего его действия, в соотношение со словами, подействовали на меня в обратном эффекте. — Буду долбить в щель, пока вся эта хрень из тебя не выйдет.

Обещал злостно, а я вместо того чтобы испугаться, тяжело задышала и завозилась на месте. Резко захотелось, чтобы он привёл свои угрозы в исполнение. И меня даже не смутило то, что мы находимся не дома. Наоборот… кровь всколыхнулась с новой силой и желание возросло в несколько раз.

Что он со мной сделал? Насколько же испорченной я стала рядом с ним.

— Дженевьева, — рычит он зло, а я неотрывно слежу за его губами.

Хватает за шею, а я машинально откидываю голову назад. Горячая лава ударяет в место его захвата и растекается по всему телу. Накаляет до предела за короткие секунды. Как у него это выходит? Как он это делает? Касается так, что плавлюсь под ним и забываю обо всём, кроме него и своих постыдных желаниях.

Но время проходит, а Рагнар не действует. То чего я так хочу не происходит. В такие моменты Рагнар всегда опускал руку от шеи вниз. Неторопливо лаская кожу, подбирался к декольте, а после действовал резко. Рвал рубашку и набрасывался, словно бешеный. Грубо мял ладонями так, что оставались синяки, кусал, будто готов был съесть, одновременно проникая, трахал пальцами и требовал кричать, если я сдерживала стоны.

Грязно, постыдно. Всё, что происходит между нами давно перешагнуло грани приличия. О таком не говорят никому: ни семье, не подругам. По крайне мере я точно не смогу. Слишком стыдно и откровенно. А самое страшное то… что мне это нравится.

Нравится, как Рагнар касается меня. Как жёстко истязает моё тело. Как ругает грязными, непотребным словами. Нравится и он это знает, хотя я отчаянно пыталась это скрыть. Но разве от него что-то утаишь? Тем более, когда тело ломит от желания.

Я кладу свою руку поверх его. Сама тяну вниз, к скромному вырезу рубашки и с удовольствием замечаю, как темнеют его глаза.

— Стерва, — рычит злостно, а я от его гортанного рыка лишь сильней завожусь.

Он снимает меня с раковины, ставит спиной к себе, задирает юбку и рвёт бельё, оголив ягодицы. Я вскрикиваю от того, что полоска ткани лезвием впивается в кожу и царапает её, но мой хозяин словно не замечает этого. В отражении зеркала, что висит напротив, по крайне мере я не заметила тревоги на его лице. Зато увидела пугающую, звериную решимость.

Боль слегка отрезвила разум и я вспомнила где мы находимся. Не дома.

— Рагнар, нельзя. Мы не можем, — пытаюсь остановить, но слишком поздно.

Рубашка рвется на куски, пуговицы со звоном падают на кафель. Лифчик полетел следом.

— Рагнар, не… ммм, — лёгким криком простонала я, как от удара тока, а он всего сжал грудь. — Р-Рагнар…

— Нравится? — усмехается, глядя на наше отражение в зеркале. — Любишь, когда я играю с твоими сиськами?

Обнимая со спины, он больно мнёт поочередно грудь одной рукой. По свойски впечатывает в себя. Упирается своими бедрами в мои, заставляя выгибаться и гореть в огне своих пороков. Сгорать заживо, пока он не наиграется и не смилостивиться надо мной.