— С Костромским она связывала большие надежды. Не думаю, что она захотела бы с ним добровольно расстаться. По-моему, в нем она нашла и отца и мужа в одном лице.

— Можно предположить, что она, разочаровавшись в нем, решила отомстить за потерянное время. Или он мог чем-то спровоцировать ее гнев и тогда…

— Владимир Федорович, остановитесь, — Краснощеков устало улыбнулся. — Ваша фантазия нас может далеко увести. Якобы да кабы — не аргументы. Девушка сама к нам пришла, и это о многом говорит, например, об искренности ее доброго отношения к Костромскому.

— А если она пришла не по собственной воле? Вдруг она часть какой-то очень хорошо спланированной акции против него?

— Все может быть. Но пока мы не поймем мотивы преступления, трудно найти правильное направление поиска. Кроме того, я не уверен, что его похитили или убили. Пока дееспособна и версия о его добровольном уходе из дома или из жизни в прямом и переносном смысле. Надо поговорить с его коллегами и вообще выяснить, какой у него бизнес. А пока давайте выпьем чаю. Что-то настроение работать резко поубавилось.

Но нашим планам осуществиться не удалось. Не успели мы разлить чай по кружкам, как услышали за окном скрежет тормозов. К крыльцу нашего входа подъехал черный тонированный джип и из него вышел респектабельный человек в коричневом в продольную светлую полоску костюме. Он направился прямо к нам. Дверь распахнулась, и уверенный в себе мужчина переступил порог нашего офиса. Не спрашивая разрешения, он шумно опустился на стул перед Краснощековым, успев оставить за собой шлейф дорогостоящего парфюма.

— Здравствуйте, я к вам. — Мужчина небрежно кинул барсетку на стол Краснощекова. — Прежде всего, я хотел бы оговорить нашу конфиденциальность. Никто не должен знать о моем визите. Вы согласны, Алексей Николаевич?

— Мы не склонны распространяться о наших клиентах, — парировал Краснощеков. — С кем имеем честь разговаривать?

— Я ответственный секретарь Иркутского тарабарского общества. — Он протянул свою визитку. — Лобицкий Вальдемар Карлович.

— Это серьезно? — удивился Краснощеков, — вы не шутите?

— Какие могут быть шутки. Я к вам по серьезному делу.

— Но что это за общество? — вмешался я в разговор. — Чем оно занимается?

— Наслышан о вашем любопытстве, Владимир Федорович. Что ж для пользы дела, видимо надо вам кое-что рассказать. Наша организация существует пять лет и была создана по инициативе нескольких предпринимателей, когда после очередных парламентских выборов стало ясно, что наступила монополия власти и стало невозможно публично обсуждать положение дел в нашей стране. Сначала это была просто шуточная забава. Несколько бизнесменов и политиков поехали на Байкал, сняли домик, хорошо выпили и высказали друг другу все, что у них накопилось в душе. Вскоре к ним присоединились другие. И наконец, было принято решение зарегистрировать общественную организацию под таким названием.

— А что оно означает?

— Ключевое слово барский, боярский.

— А что означает тара?

— Если хотите язык, стиль. В детстве вы не разговаривали на тарабарском языке? — Я помахал головой, — Гм, странно. Почти все школьники через это прошли. Так вот, наше общество олицетворяет барский стиль, если хотите. Оно состоит из известных в городе людей: бизнесменов и политиков.

— Так это политическая организация? — уточнил я.

— Нет конечно. Какая может быть политика в наше время. Всю политику делает Кремль, а мы, холопы, должны исполнять. Это может кому-то нравиться или нет, но изменить ничего нельзя без революции, а это дело других. Наша организация больше соответствует психотерапевтическому сообществу. Напьемся, наговоримся и дальше спокойно работаем. Хотя вопросы нередко обсуждаются очень серьезные. Это хорошая площадка и для обучения ораторскому искусству и возможность познакомиться с лидерами в разных областях деятельности. Политики участвуют на равных и нередко проигрывают в словесных баталиях бизнесменам. А в целом, я думаю, что там собираются люди, которые не наигрались в школьном возрасте. Они хорошо учились, слушались родителей, потом заработали много денег и добились уважения в обществе, но упустили радость детства. Это чувство закостенело в подсознании в виде комплексов, и взрослые игры помогают их вытащить наружу и проиграть заново.

— И что вас привело к нам? — спросил Краснощеков.

— Понимаете, как это не парадоксально звучит, но даже в тарабарщине происходит эволюция, и на повестку дня выходит борьба за власть. Создатели организации предусмотрели уставом перевыборы руководящих органов один раз в пять лет, и ровно через месяц наступит день голосования. Один из главных претендентов на пост Головы неожиданно потерялся. Неоднократные попытки с ним связаться по телефону или интернету не привели ни к чему. Именно с этим вопросом я к вам и пришел.

Мы удивленно переглянулись с Краснощековым.

— Назовите его имя и сообщите обстоятельства, при которых он исчез.

— Это самое интересное. Он не вернулся из отпуска. Имя его Костромской Николай Петрович.

— Он должен был улететь в Таиланд?

— Почему должен был, он туда улетел, но не вернулся. Мы надеялись, что он выйдет на связь с нами и все объяснит. Но прошло уже десять дней, а воз и поныне там.

— Почему вы не обратитесь в полицию?

— Вы шутите? Я вам объяснил всю пикантность ситуации. Кроме того, я не хочу давать его конкурентам по выборам повод для преждевременной радости. Знаете, многие члены организации до сих пор не определились с кандидатом, и информация о безответственном исчезновении может сильно навредить его репутации. Он в нашем сообществе человек достаточно новый. К нам пришел пару лет назад, но громко заявил о себе. Пожалуй, трудно ему найти достойного противника по интеллектуальному спору. Энциклопедические знания, прекрасный оратор, красавец мужчина и очень порядочный человек. У него большие планы по реорганизации нашего сообщества, и это некоторым членам не нравится.

— О какой реорганизации идет речь?

— О превращении ее в политическую структуру. Не в партию, а как бы в Совет, который будет рекомендовать местным органам власти некоторые решения. И это многие поддерживают. Мы заработали немало денег и хотели бы часть их потратить на благие цели, но этому мешают чиновники и политики, которые нас не слышат и еще к тому же воруют. Если бы мы смогли влиять на принятие решений властью и главное — контролировать расходование вложенных нами на социальные программы средств, мы бы не поскупились с вложениями. Поверьте, меценатство в нашей стране едва дышит не потому, что мало людей, готовых помогать, а нет веры, что деньги, потраченные на благотворительность, дойдут до адресатов.

— А кто противится кандидатуре Николая Петровича?

— Те, кто не хотят контроля над собой. — Он одарил нас многозначительным взглядом. — Ну, вы понимаете, о ком я говорю.

— Дело в том, — начал Краснощеков, — что Николай Петрович из России никуда не выезжал.

— Как это?! Этого не может быть! Я сам покупал ему путевку. У меня свое турагентство, и наши девочки подобрали лучшее, что смогли. — Он позвонил с сотового телефона. — Ало, Соня? Ты знаешь, что Николай Петрович не ездил в Таиланд? Как, ты знаешь и молчишь? А что случилось, он сдал путевку? Нет, тогда как ты узнала? Случайно, встретила отдыхающих из его отеля? Ладно, работай. Я потом заеду и поговорим. — Вид его был озадачен. Он соскочил со стула, порываясь уйти, но потом снова присел. — Подождите, а как вы узнали о Николае Петровиче и о его поездке, вы с ним знакомы?

— Нет. До вас им уже интересовались другие.

Бизнесмен побледнел.

— Кто другие?

— Его родственники.

— Ах это, — он облегченно выдохнул, — и что они рассказали?

— То же, что и вы. Они его потеряли.

— Что вы намерены делать?

— Искать. Но для начала необходимо заключить с вами договор.

— О чем вы?! — Он достал из внутреннего кармана пиджака несколько стодолларовых купюр и небрежно кинул на письменный стол. — Это аванс. Когда понадобятся еще, позвоните мне. — Он резко встал и быстро исчез за входной дверью, забыв сказать нам «до свидания».