— Вам придется до обнаружения Костромского побыть рядом с нами. Есть кому забрать вашу дочь из садика?

— Да, моя мама зайдет за ней. Она воспитывает мою дочь.

— Как, — удивился я, — вы же говорили, что живете с Викой?

Екатерина криво улыбнулась.

— Нельзя быть таким доверчивым, Владимир Федорович. Хотя вам я говорила почти всегда правду. Вы мне нравились.

Краснощеков набрал в своем сотовом номер Вальдемара Карловича.

— Есть новости, Костромской нашелся! Нужна ваша помощь.

Почти одновременно к дому Костромского подъехали сразу две машины. Из одной вышел Бестужев со своим сопровождающим, из другой ответственный секретарь с уже знакомым мужчиной в очках. Они направились в сторону нашего подъезда. Я посмотрел на Краснощекова, он с кем-то разговаривал по телефону. Посетители вошли в квартиру одной дружной компанией, но потом разошлись в разные стороны, оценивая нас.

— Здорово мужики! — Александр Данилович приветливо нам улыбнулся. — Смотрю, вы время зря не теряете, прихватили двух хорошеньких женщин в отсутствие хозяина, пока квартира пустует. — Александр, — он протянул свою ладонь по очереди Елизавете и Кате, глядя пристально ей в глаза. Она посмотрела на меня, потом их опустила. — А это, — он показал на Лобицкого, — Вальдемар Карлович, — тот угловато улыбнулся.

— Что здесь происходит? — спросил ответственный секретарь Краснощекова.

— Мы нашли Костромского, теперь дело за вами.

— И где Николай Петрович?

— На даче у Александра Даниловича, — тот быстро глянул на Екатерину и достал из кармана «Кент».

— Здесь не курят! — возмутилась Елизавета Сергеевна.

Бестужев ехидно улыбнулся.

— Порядочки наводите? Николаю Петровичу всегда не хватало женского участия. Правда, Вальдемар Карлович? — Тот зло посмотрел на Елизавету.

— Пора заканчивать комедию, Алексей Николаевич! Вы успешно справились с заданием, теперь можете отдыхать. Мы с Александром Даниловичем сами все уладим. Спасибо большое.

— Мы можем идти? — удивился я. — Ответственный секретарь кивнул. — А Катя?

— Она останется, как вещественное доказательство, — он посмотрел на Бестужева. — Или вы ее отпускаете?

— Что значит отпускаете? — возмутилась Елизавета Сергеевна. — Она преступница и должна понести наказание! Она знает, где содержится Николай Петрович.

— Правда? — удивился Бестужев и внимательно посмотрел на Екатерину. — Кто много знает, плохо спит. Вы не страдаете, девушка, бессонницей?

У Екатерины стали влажными глаза. Она молчала.

— Пойдемте, Владимир Федорович! — неожиданно обратился ко мне Краснощеков.

— Как? А… — удивился я.

— Вальдемар Карлович прав. Мы свое дело сделали! — Он взял меня за локоть и повел силой к выходу.

— Подождите! — Возмутилась Елизавета Сергеевна. — Вы меня хотите оставить с ними? — Она пробежалась взглядом по всем присутствующим.

— Нет дорогая! — ответил Бестужев. — Мы здесь тоже долго не задержимся. Я очень хочу курить, — он обратился к Екатерине. — Вы не составите мне компанию? — они пошли за нами.

— До свидания, Елизавета Сергеевна! — Вальдемар Карлович дежурно улыбнулся.

— Мы разве знакомы?

— Заочно, через Николая Петровича. Он всегда хорошо о вас отзывался.

— Правда? — она мило улыбнулась на прощание.

В лифте мы все вместе спускались молча, как будто набрали в рот воды. На выходе из подъезда нас ждал сюрприз. Прямо напротив входа стояли две серые Волги «Газ — 24», возле которых скучали несколько рослых мужчин. Увидев нашу компанию, они перегруппировались, отделив Бестужева с Катей от Лобицкого с мужчиной в очках и посадили в разные машины, тут же тронувшиеся с места.

Я ошарашено смотрел на Краснощекова.

— Как это понимать?

— Вы еще не поняли? — Загадочно улыбнулся он. — Лобицкий и Бестужев работали в одном направлении. Они должны были политически дискредитировать Костромского перед членами Тарабарщины.

— Вы хотите сказать, что ответственный секретарь нам врал с самого начала? Но зачем?

— Чтобы максимально нас запутать и оттянуть окончание расследования.

— А кто те мужчины, которые их увели?

— Сотрудники Следственного комитета. Они разыскивают Костромского.

— Но как? Им кто-то сообщил о его исчезновении?

— Сын Николая Петровича, Женя.

— Женя? — по-видимому мои глаза вывалились из глазниц от ошеломляющей информации Краснощекова, я чуть не упал, но Алексей Николаевич вовремя меня подхватил. — Вы хотите сказать, что он изначально работал на Следственный комитет?!

— Нет конечно! Но после его разочарования от первого посещения нас, его друзья из правоохранительных органов посоветовали написать заявление о пропаже отца в комитет. Поэтому они параллельно вместе с нами разыскивали его. Когда я им позвонил с просьбой подстраховать меня в кафе, они тут же согласились.

— Ничего себе! Жизнь удивительна и непредсказуема! А Николай Петрович? Его нашли?

— Теперь в этом можно не сомневаться!

С Костромским мы встретились через три дня у нас в офисе. Вид его был несколько растерян, но бодр. Он улыбался.

— Давно хотел своими глазами увидеть место, где расследуются громкие дела. — Он посмотрел на меня. — Не скромничайте, Владимир Федорович. Ваши книги становятся популярны у горожан, и мы с нетерпением ждем их появления. Не думал, что сам стану героем вашего нового произведения, ведь вы напишите обо мне? — Я кивнул. — Сейчас жизнь в нашей стране становится достаточно банальной. Борьба за выживание и благосостояние семьи захватывает все время, не оставляя сколько-нибудь его на романтику. Не зря ведь многие люди, добившиеся материального успеха, все больше ищут экстрим. Я один из них. Я, добровольно согласившись на розыгрыш, попал в ловушку, когда подписал контракт, не понимая, что угодил в сети хорошо продуманной акции по моему мягкому устранению из предвыборной борьбы в Тарабарщине. Выборы для меня — это тоже развлечение. Особых планов я не строил, но Вальдемар Карлович активно настраивал меня на революционные изменения в нашей организации. Я не верил ему и с помощью розыгрыша хотел вывести его на чистую воду. И это произошло.

— То есть вы хотите сказать, что он сам не хотел изменений? — поразился я.

— О, это старый интриган. Он еще в советское время, работая в горкоме коммунистической партии, перессорил всех между собой, легко заняв место первого секретаря. Перестройка помешала ему воспользоваться должностью. Потом он быстро перекрасился в ненавистника коммунизма и рьяно стал прибирать к рукам государственную собственность. Сейчас он хочет стать мэром Иркутска, и нашу Тарабарщину использует для получения влияния на элиты и привлечения материальных ресурсов для участия в городских выборах. Он специально хотел дискредитировать своих противников через поддержку моей кандидатуры, чтобы они с треском провалились и затем воспользоваться этим в своих интересах.

— А Бестужев?

— Это отдельная история. Вообще-то он неплохой человек и не ловит журавля в небе. Думаю, его Лобицкий привлек за хорошее вознаграждение. Хотя нельзя полностью исключать и его желание поучаствовать в игре из любопытства. Он не состоит ни в каких политических партиях и общественных движениях, любит жизнь и девушек, но не чуждается возможности немного подзаработать.

— Но не только же ради Тарабарщины вы затеяли это? — спросил Краснощеков.

— Конечно же нет! Она была на последнем месте. Я хотел узнать, насколько далеко может пойти мой сын в желании жить лучше за счет меня. Готов ли он пожертвовать мной во имя наследства.

— И как?

— Я понял, что я ему дорог не только из-за денег.

— А Ксения и Елизавета Сергеевна?

— Жизнь все расставила на свои места. Точнее, я хотел сказать, что мое исчезновение и ваше расследование всех вывели на чистую воду. Осталось просто воспользоваться плодами розыгрыша.

Вскоре выборы состоялись, Костромской принял решение в них не участвовать. Сторонники перестройки общественной организации оказались в меньшинстве. Елизавета сохранила свою позицию главного партнера Костромского, его сын после описанных событий завязал пить, насколько, покажет время. А с Ксюшей Николай Петрович расстался окончательно, не простив ей ложь. Екатерина уволилась с фирмы по розыгрышам и переехала жить в другой город вместе с Викой. Так закончилось наше необычное расследование, несравненно обогатившее меня в опыте общения с красивыми девушками.