– Нет, нет, только не это! Даже звучит как-то убого! – машет рукой она, – Иди с ним, ничего, главное я знаю, что ты к нему равнодушна! Я обязательно что-нибудь придумаю!

– Это выгладить по меньшей мере очень глупо, – пытаюсь вразумить её, но Робинсон словно не слышит меня.

– Если ты сейчас дашь заднюю, то точно он заподозрит неладное, не хочу, чтобы парень, который мне нравится, испытывал ко мне жалость! К тому же это лишь формальность кто с кем под руку зайдёт, правильно? – Робинсон облизывает губы, пытаясь держаться достойно, хотя я всё ещё не могу принять её решения, взгляд у неё потухший, в нём читается неловкое разочарование, которое вряд ли можно скрыть за наигранной улыбкой.

– Хорошо, давай я нам кофе возьму! – принять её решение трудно, зная немного больше, но я прекрасно знаю подругу, и в чём-то переубедить её подобно тому, что двигать горы.

– Куда сегодня собралась? – спрашивает подруга, когда я возвращаюсь с двумя бумажными стаканчиками с американо.

– После занятий поеду в город, там меня ждёт миссис Уонсетр, не была у неё уже несколько месяцев так уж точно! – Роби понимающе моргает, беря у меня из рук кофе.

С миссис Уонсетр я познакомилась, когда мне было лет десять, тогда Байрону приспичило из меня сделать выпускницу университета. Женщина занималась со мной экономикой, обществознанием и политологией, и как бы мне ни нравилась идея стать государственным служащим и посвятить жизнь нелюбимому делу.

Миссис Уонсетр мне искренни нравилась, в меру строгая, но очень умная и понимающая никогда не выказывала в мою сторону открытый негатив, хотя я понимала, что такая работа ей особ не нравиться. Подрабатывать её вынудили семейные обстоятельства, муж женщину бросил одну без средств к существованию, так и получилось, что трижды в неделю преподавала мне. Помимо меня, у неё был огромный двухэтажный дом, и трое детей – старший Винчестер, и две дочери – двойняшки Ария и Камила.

С девочками мы практически сразу нашли общий язык, они были на несколько лет младше меня, весёлые подвижные сестрёнки постоянно встречали меня с улыбкой на лице, расспрашивая о всякой девчачьей всячине. С Винчестером дела обстояли намного сложнее.

Он меня бил. Бил постоянно. Как только я появлялась в его доме, меня ожидало пара тройка тумаков. И где бы я ни пряталась, он находил и бил ещё сильнее, аргументируя тем, что не имею право заставлять его искать.

Винчестер Уонсетр, был старше меня на два года, любимиц собственной материи, которая совершенно не замечала, каким тираном и деспотом растёт её единственный сын. Хотя, чего я удивляюсь, если Вин был вхож в нашу семью, так как Байрон возлагал на него огромнейшие надежды, это и понятно, собственного сына ему так и не получилось завести. Так что пример молодого парня был перед глазами практически постоянно.

Как и я он был частым гостем в нашем доме. Первый раз его увидела, когда мне было девять лет, ему одиннадцать. Только заметив меня в коридоре на втором этаже, он скривился. Худой и длинный, с тонкими руками и ногами, которые, к слову, остались такими же и по сей день. Волосы белоснежного цвета были зачёсаны и собраны в хвост, который напоминал крысиный – тонкий и сальный. Не знаю почему, но внешность точно описывала его скользкую натуру. Я даже спустя много лет пытаюсь понять, откуда в маленьком мальчике было столько злости и жестокости.

А ещё взгляд, из подлобья выцветшими, светло – зеленными глазами, словно показывая всю суть бытия – бесцветную и безжизненную. Они менялись только тогда, когда он замечал мою беспомощность, взгляд загорался огнём ненависти, словно сжигая всё вокруг.

Увидев меня, он нервно хохотнул, после ушёл, не проронив ни слово. Я тогда, маленькая девочка не придала значения этому, да и вообще не придавала значение, так как считала дьяволом лишь Байрона Стайроса, как же тогда я глупо ошибалась. Не понимая своего отличия, и искренне пыталась объяснить себе поведение некоторых людей, с кем мне посчастливилось встречаться. Пару раз спрашивала у мамы, почему лица гостей в нашем доме меняются, когда я появляюсь в гостиной. Она пыталась мне объяснить, что ничего такого нет, и то, что все эти люди замолкают лишь стечение обстоятельств. Но с каждым разом я всё чаще оставалась у себя в комнате.

Анабель

Следующая встреча с мальчишкой произошла через неделю. Он подошёл ближе и скривил свои ярко – алые губы.

– Ты кто такая? – его голос был писклявым и грубым. Но я не смутилась, а наоборот решила показать вежливость, как и учила мама.

– Меня зовут Анабель Стайрос! Сестра Изабель!

– Дура ты! – он шагнул ко мне, яростно сверкая глазами, я чуть попятилась, не ожидая такой реакции. – Приблудная… – тогда я ещё не понимала значения этого слова, и мне показалась, что мальчик путает что- то.

– Нет, ты меня не понял, я Ана, сестра Изабель… – всё ещё держась в рамках приличия, пытаясь сохранить хорошие манеры. – Я младшая дочь Лилит, Ана… – протянув ладонь, как учила мама, ожидала дружелюбного ответа. Но к моему удивлению этого не последовало, а наоборот навсегда оставило след и понимания своего места в этом мире.

– Твоя мать – потаскуха, а ты плод греха! – он с презрением произнёс эти слова, а после его ладошка со звоном опустилась мне на щеку. Я отскочила и громко ахнула. Мир закружился, а из глаз брызнули слёзы. В голове мгновенно запрыгали вопросы, за что? Почему он меня ударил, и что мне делать в этой ситуации? Но долго мне не пришлось размышлять, так как мальчик подошёл ко мне и с силой вывернул мою руку за спину, я согнулось, а он наклонившись к моему уху с удовольствием и ноткой отвращения произнёс. – Попробуешь кому-нибудь пожаловаться, и в следующий раз будет в сто раз хуже! А ещё я растрезвоню всем, что твоя мамаша трахалась с мужиками, пока её муж сбился с ног, ища её! Ты ничтожество, пыль под ногами, интересно, как долго все будут обсуждать твою горя – мать?

С этими словами он откинул мою руку и зашагал по коридору, громко стуча подошвами туфель, а я застыла, пытаясь переварить своим детским мозгам всё, что Винчестер мне сказал.

Ни в тот момент, ни через день я не посмела кому-либо рассказать о случившемся, за что и поплатилась периодическими побоями со стороны мелкого зазнавшегося мерзавца. А он в этом был хорош, тумаки раздавал так, что практически не оставалась синяков.

Вначале это был обычный детский страх. Страх быть не понятой, осуждённой, страх за маму и то, что правда может покинуть стены нашего дома. Со временем, по мере взросления я начала понимать, что будет, если я пойду и расскажу маме, сделаю только хуже. Винчестер питался моим страхом, упиваясь тем, что я безмолвно терплю всё издевательств из года в год. Но на свой четырнадцатый день рождения впервые решила дать отпор.

Положив перцовый баллончик в сумку, отправилась в дом Уонсетров, и как только Винчестер ко мне подошёл в тёмном коридоре, я, немедля ни секунды, в лицо брызнула жгучую смесь, крик стоял на всех этажах. Мать Винчестера перепугалась, прибежав на вопли сына судорожно выспрашивая, что случилось. И этот слизняк меня удивил, сказав, что он решил испробовать на себе эту адскую смесь, тем самым не выдав меня. Почему он так сделал до сих пор для меня загадка, но после того случая он ни разу не поднял на меня руку, ни высказал в мою сторону ничего похабного, словно перестал замечать меня.

– На твоём месте я бы перестала во всём потакать Байрону! – вздыхает Робинсон, совершенно не понимая, что сделать что- то подобное, словно подписать себе смертный приговор.

– Это ни самое ужасное, что я могу переживать, к тому же Уонсетр достойный собеседник, мне нравятся наши с ней беседы!

– За исключением того, что она шестёрка Стайроса, и своего сынка пропихивает как может! – Робинсон чуть сдвигает брови.

История с Винчестером ей не известно, точнее, она знает лишь то, что мы с ним практически не общаемся, и то, что он подопечный Байрона, с таким же ужасным характерам подлеца. На большее меня не хватило, подруга и так постоянно жалеет меня, а это чувство ни всегда вызывает у меня положительные эмоции. На сегодняшний день я вполне могу постоять за себя, и той маленькой запуганной девочки больше нет, да и перцовый баллончик после того дня навсегда в моей сумочке.