— Может, я все-таки призрак? — не сдавалась Люси.

Л пропустил ее комментарий мимо ушей.

— Кто твои родители? — спросил он.

— Мать пишет сценарии для телепередач… Отец преподавал математику в вузе. Оба родились в Бирмингеме… Ничего примечательного. — Она улыбнулась и добавила: — Они точно не обладают никакими сверхспособностями. Самые обычные люди. Нет, дело не в них… У нас мало вводных. Надо узнать кто и зачем похитил меня и отца.

— Наверное, тебя и похитили из-за твоих умений, — предположил Л.

— Тогда причем здесь отец?

Они строили теорию за теорией, и все они были настолько же возможны, насколько невероятны.

В заповеднике, на территорию которого они ступили на следующий день, произрастали поистине огромные деревья. Они напоминали земные секвойи — каждое дерево было высотой около сотни метров. Весь день путники двигались среди них, и Люси, поражаясь величию этого пейзажа, на миг забывала о всех своих тяготах и невзгодах.

Она продолжала вести записи и делать зарисовки вечерами, невзирая на усталость. Она пыталась запечатлеть на небольших клочках бумаги все, что происходило с ней, все, что она видела.

Как же много можно было изучить в этом мире, и как она жалела, что ей, возможно, никогда не удастся этого сделать…

* * *

Погода резко испортилась, едва они успели покинуть лесную зону.

Температура, по ощущениям, упала до пары градусов выше нуля. Весь день, с утра и до самого вечера моросил прохладный дождь, а холодный ветер безжалостно бил в лицо.

Вместе с ухудшением погоды к Люси пришла усталость. Несмотря на то, что ей стала легче даваться ходьба, она все равно чувствовала себя вымотанной от столь длинного и тяжелого путешествия. Она мечтала о крыше над головой, теплой постели и нормальной еде, но неизвестно, смогла бы она на это рассчитывать, когда ее в любой момент могли поймать.

Ноги в холодных мокрых ботинках скользили по грязи и камням, а ступни от постоянной ходьбы потеряли чувствительность. Многочисленные царапины на руках и лице перестали заживать и доставляли неприятную боль. Волосы превратились в один спутанный сальный ком, и Люси совсем перестала снимать платок с головы.

Она была грязной, от нее плохо пахло, и она не ведала, станет ли когда-нибудь такой, как прежде.

Ее вновь стали одолевать мрачные мысли. Надежда на то, что ей удастся добиться освобождения отца, не говоря уже о предотвращении разрушительного запуска, медленно угасала с каждым часом.

Все же, она была слишком самонадеянной, и весь этот путь она пройдет только для того, чтобы, в конце концов, вернуться в колонию и провести там с отцом остаток своей жизни.

Однако из тяжелых размышлений ее выводило осознание того, что она была не одна.

Л, так же, как и она, шел дальше по маршруту, невзирая на боль, холод и усталость. Его лицо стало еще более худым, впавшие щеки заросли щетиной. Его очки заливало дождем, и Люси порой удивлялась, как он может видеть дорогу.

Но он был все еще здесь, несмотря на свои желания и обязанности, и толика надежды, что их план претворится в жизнь, согревала Люси.

В конце концов они добрались до поселка Традон — последнего населенного пункта на их пути перед Срединной горной грядой, за которой находилась их конечная цель.

Небольшой поселок был целиком виден с возвышенности, где путники остановились на ночлег. Позади Традона возвышались огромные серые горы, которые отсюда казались неприступными.

Люси, абсолютно вымокшая от непрекращающегося дождя, начинала сильно нервничать, смогут ли они вообще преодолеть этот путь. Л, однако, был спокоен.

Натянув тент, путники забрались под него и, перекусив, улеглись спать.

Сон Люси скорее напоминал забытье: ей было ужасно холодно, но она понимала, что если не отдохнет, то рискует не дойти до конца, и буквально заставляла себя спать.

Дождь шел всю ночь, и наутро будто стал еще сильнее. Земля была испещрена ручьями, а вершины далеких гор терялись в низких серых облаках.

Все время до Традона Люси и Л почти не разговаривали, экономя силы. Спустившись в поселок, они зашли в первый попавшийся магазин, чтобы закупить провиант и погреться перед дорогой в горы.

Л снова включил телефон и сразу же начал разговор. Он был краток — буквально через полминуты Л нажал кнопку с помрачневщим лицом.

— Протест не был одобрен, — произнес он в ответ на вопросительный взгляд Люси.

Та на мгновение потеряла дар речи.

— Что же теперь делать? — тихо проговорила она.

— Нужно успеть к объявлению, — произнес Л. — Надо послушать, что скажет Эрратикус, и понять, что можно сделать. До нашего отправления я уже опубликовал одну статью, но нужно еще больше распространить эту информацию. Нужно убедить людей голосовать против. Собрать как можно больше единомышленников и организовать еще один массовый протест без согласования. Нужно будет сделать все, что в наших силах.

* * *

Пройдя поселок, путники направились вверх по скользкой вымокшей горной тропе.

Они двигались намного медленнее, чем прежде. Несмотря на то, что одежда не пропускала влагу, они все равно промокли до нитки. Склоны стали намного более крутыми, и порой приходилось взбираться по камням.

Люси в сотый раз за дорогу пожалела, что решилась на это. Она видела, как тяжело это дается ей и Л, и думала, что она зря не вернулась обратно в тюрьму.

«Если мы доберемся до Аврога, — думала она, — нужно будет сразу сдаться в руки полиции».

В конце этого долгого и мучительного дня, когда Люси без сил опустилась на камень, дрожа от холода, Л, будто прочитав ее мысли, подошел к ней и проговорил:

— Не смей думать, что мы зря тратим время. Мы дойдем до Аврога и найдем теплый ночлег, а затем добьемся правосудия. Ты и твой отец будете жить нормальной жизнью. Осталось два дня пути, Люси.

Люси подняла голову.

— Ты не должен меня убеждать, — проговорила она. — Прости. Я оказалась слишком слаба.

— Нет, — Л покачал головой. — Ты намного сильнее, чем другие, и чем ты думаешь сама.

Люси поднялась с камня и принялась двигаться, чтобы согреться. Ей нужно было бороться, и слова Л воскресили в ней эту уверенность.

Она молилась, чтобы эта мучительная ночь, полная бесконечных пробуждений, поскорее закончилась.

Наутро температура упала еще ниже. Дождь сменялся мокрым снегом, который застилал глаза и мешал видеть дорогу. Люси и Л перестали останавливаться на отдых, чтобы не замерзнуть, и двигались медленно, но беспрерывно.

Люси поддерживала только целеустремленность Л. Не будь его рядом, она, как это ни было досадно, уже давно развернулась бы назад. Она понимала, что ей не было оправданий, — ведь это она задумала этот путь, — но все же, Л был старше нее и сильнее физически, к тому же он участвовал и в более сложных походах.

Люси же ощущала свою бесконечную слабость перед стихией, несмотря на то, что лишь недавно ей казалось, что она обладает силой, недоступной другим.

К полудню вода, бесконечно идущая с неба, наконец закончилась. Стало настолько тихо, что собственное дыхание Люси звучало для нее оглушительно.

Над землей низко проплывали облака, и путники видели лишь каменную тропу под ногами. Люси казалось, что они совершенно не движутся в этом тумане, и их путь будет продолжаться вечно.

Но в какой-то момент облака отступили, и перед путниками открылся каменный пейзаж, абсолютно лишенный какой-либо растительности. Вдалеке виднелись высокие серые скалы, вершины которых были покрыты снегом.

— Перевал, — разрезал тишину голос Л. Он указал на седловину меж двух снежных вершин. — За ним Аврог. Мы почти у цели.

Внезапно он остановился.

Люси хотела было выяснить причину остановки, как вдруг почувствовала нечто странное.

Вокруг них, становясь все громче, нарастал некий гул. Люси попыталась что-то промолвить, но не успела: под ногами почувствовалась вибрация, а затем земля затряслась так, что Люси не удержалась и упала.