***

В мозгу плыло от ярости. Он смотрел на нее и думал только об одном. Разложить ее сейчас на этом ложе и взять силой! Чтобы закрыла свой дерзкий рот! И не смела больше никогда говорить, что выйдет еще за кого-то. Потому что она должна принадлежать ЕМУ!

Но он никогда не брал женщин силой.

И не возьмет.

Тем более – ее.

Смотрел на эти тонкие ручки и плечики, на спутанные серебристые волосы, на красную царапину, грубо прочертившую нежную щеку. Чувствовал, что в груди печет огнем, и не мог понять.

Ведь он держал это хрупкое тело в руках, и все было по-другому.

И все должно было случиться по-другому.

Но те слова, что она говорила.

Они рвали его терпение в клочья.

И чтобы не сорваться на нее, он просто вылетел из шатра.

***

Вылетел, а там эта толпа любопытных. Короля такое зло взяло.  Внутри все еще клокотало то дикое, что девчонка в нем раздразнила. Но постепенно в голову стало просачиваться понимание того, о чем она ему рассказала.

Получалось, что его низвели до…???

У него просто не было слов описать свое состояние. Что угодно он готов был услышать, только не то, что у него за спиной происходит торговля живым товаром. И он, получается, к этому причастен. Его просто ела досада.

Да плевать он хотел! Пусть бы его лорды продавали своих дочерей как угодно. Но у себя дома. А не  у него на отборе!

И тут ему попалась на глаза смотрительница отбора матрес Фоурм. Стояла, испуганно шепталась о чем-то со старым мерзавцем Малгитом. Эти двое были довольно далеко от шатра. Но Родхар сам не понял, как вдруг оказался рядом.

– Ваше величество, – присела перед ним в поклоне эта карга.

Он рыкнул:

– Прочь.

Ею он собирался заняться после. Сначала Малгит.

Старый барон попытался было испуганно попятиться от него, но Родхар был быстрее. Он просто схватил его за грудки и яростно тряхнул. А потом заорал в лицо:

– Только посмей на ней жениться!

– М… мммм… – попытался что-то промямлить тот.

– Что?! – Родхар наконец ослабил хватку.

А тот, почувствовав небольшое облегчение, выдал:

– Но если девушка согласна, ее опекун тоже, почему же нет, сир?

В глазах горело старческое упрямство, страх, глубоко запрятанный мужской интерес и жадность. Ну да, он же заплатил за нее. Урод!

Кровь ударила королю в голову, он тряхнул его снова, выплевывая слова в лицо:

– Только посмей на ней жениться, и я сгною тебя за измену! Сдохнешь в кандалах, понял?!

И снова тряс его, пока тот не пошел на попятный и не заскулил:

– Я понял, сир. Понял. Понял. Сир!

Большого труда стоило Родхару разжать руки, но отпустил.

Теперь эта старая сводня, матрес Фоурм. Огляделся, ища взглядом. Где она? Смотрительницы нигде не было видно, да и вообще вокруг короля образовалось пустое пространство. Родхар кликнул стражу:

– Найти мне матрес Фоурм и привести сюда.

Стражники бросились исполнять приказание, а он взял первый попавшийся стул и уселся на него, нервно притопывая ногой. Его придворные сгрудились в отдалении и оттуда настороженно поглядывали. Охота давно уже перестала быть развлечением. И все, что тут происходило, пахло грозой. Но уехать никто не мог, потому что король не давал разрешения. Плевать.

Лекарь подошел, в очередной раз пытаясь уговорить его:

– Ваше величество, надо перевязать раны…

– Плевать! – рыкнул он.

Лекарь испарился. А стража наконец нашла матрес Фоурм. Родхар повел шеей и поднял на нее взгляд.  Женщина силилась держаться, но видно было, что ее всю трясет.

– Матрес Елена Фоурм. Только ради того, что вы когда-то были фрейлиной моей матери… – начал он.

А та уже поняла, стала заламывать руки.

– Сир, ваше величество, я ни в чем не виновата! Я не знаю, что вам про меня рассказали?! Это все клевета!

– Чтобы я вас больше не видел при дворе, –  медленно проговорил он.

И вот тут она заголосила по-настоящему:

– Ваше величество! Я все скажу! Все! Только дайте мне оправдаться… Сир!

Он мотнул головой страже:

– Убрать. Под замок, пока все не расскажет.

Потом еще некоторое время сидел, успокаивая дыхание.

И только после этого снова пошел в шатер.

Когда Мара осталась одна, в первую секунду она еще как-то держалась на выплеске эмоций. Как срезанный косой цветок, который доли секунды держится на стебельке. Потом все рухнуло, словно из нее выпустили воздух.

Как будто этот мужчина давал ей силы бороться, а без него…

Она огляделась в шатре и на секунду зажмурила глаза, потому что стала все четче обозначаться реальность. Что теперь с ней будет? Неужели она действительно согласилась выйти замуж за того старого барона?

Вспомнился дядя Меркель. Его отношение, слова:

«Отбор – это шанс. Если повезет, устроишься при дворе. А нет… Кто-нибудь да на тебя позарится».

Спешка, с которой он торопился сбыть ее с рук.

«Ничего лишнего с собой не бери. Кое-какую одежду купим тебе по дороге, чтобы не была оборванкой. На первое время хватит, а дальше пусть думает тот, кто на тебя позарится».

Ну вот. Позарился.

Мара мрачно усмехнулась, силясь встать. Прострелило руку, смех отдался болью в ушибленном боку. Мара понимала, что настоящая боль придет потом. И болеть у нее будет сердце. А сейчас надо просто найти в себе силы и выйти из шатра. Но ей было трудно заставить себя сделать это. Потому что тонкие тканевые стенки – последнее убежище, за которым на нее обрушится разом все.

А снаружи доносился шум. Слышно было, как король гневно распекал кого-то. Но далеко, слов не разобрать. Хотелось втянуть голову в плечи. Мара сидела, покачиваясь, на огромном, покрытом шкурами ложе и собиралась с силами.

Вот сейчас. Еще немного, и она встанет и выйдет из этого шатра. Сейчас.

Не успела.

Раздались шаги у входа, резко взлетел кусок ткани, закрывавший вход, в шатер вошел король. Мара вскинула голову и сжалась, а он подался навстречу. На секунду они замерли, впившись друг в друга взглядами. Странное это было мгновение, казалось, сейчас изменится что-то и станет все хорошо.

И тут он сказал с каким-то злым пренебрежением:

– Барон на тебе не женится.

Как будто швырнул ее в омут и пристально отслеживал, как она будет барахтаться. В первый момент, конечно, был шок. Осмысление того, что за этот час ее мир перевернулся уже дважды.

Честно? Мара даже не знала, что в данной ситуации было правильно – расстраиваться или радоваться, что она не выйдет за старого барона. Зато наваливалось осознание будущего, которое ее ждет.

– Ну, что ж, я… – начала Мара.

Мужчина зло ухмыльнулся, делая шаг в ее сторону. Сокращая пространство, заставляя ее чувствовать себя маленькой и беззащитной. Огромный страшный волк, он попросту загонял ее, как дичь на охоте. Стало дико обидно за собственную глупость. А потом она вдруг перестала ощущать боль от ушибов и как-то сами собой развернулись плечи. Теперь ей действительно терять было нечего.

– Значит, я вернусь домой.

– Так?! – его гнев был осязаемым.

– Так.

На какое-то мгновение их взгляды скрестились, подобно двум мечам. Еще немного, и полетят искры. И вдруг он развернулся и вышел.

***

Это был феерический позор.

Мара сама толком не помнила, как добралась сначала до замка, а потом до крыла претенденток. Ехала и старалась по сторонам не смотреть, понимая, что на нее показывают пальцами и даже не шепчутся, а громко обсуждают вслух, обсасывая несуществующие подробности.

Ну да, большей дуры на свете нет. Еще ни одну девушку не выбрасывали с отбора вот так, все чинно и благопристойно выходили замуж. Она будет первой.

Иррациональная обида на судьбу и собственную глупость все еще горела в груди, хотя, чего обижаться? Все правильно и хорошо. Сейчас главное было оказаться как можно дальше отсюда. Думать, как обустраивать дальше свою жизнь, Мара собиралась потом.