Не для того на свете мы живём,

Чтоб смерть застала нас в блаженной лени!

Данте Алигьери

Сентябрь, 1996 год, Москва

Ранним сентябрьским утром Руслан повёз сына на первый урок в школу. Мальчик был очень рад, ведь он так редко видел своего папу, у которого всегда было много дел. Водитель с телохранителем ожидали Руслана в машине у школы, один из них открыл окно, чтобы покурить. Они оба не спускали глаз с главного входа в здание учебного заведения в центральном районе города. Когда Руслан появился на крыльце, телохранитель выдвинулся ему на встречу, оставив приоткрытой дверь широкого автомобиля. В этот самый момент на проезжей части, на противоположной полосе, остановился чёрный «Мерседес», из которого вышли двое в масках и обстреляли машину Руслана; водитель сразу погиб. Телохранитель принялся отстреливаться в ответ, пока Руслан укрывался в школе. Через несколько минут стрельба утихла. Было понятно, что нужно что-то делать, так эту войну теперь не остановить. У Руслана появились серьёзные конкуренты, которые не собирались сдаваться.

Жена Лида была дома, когда в дверь позвонили. Она знала, что муж обычно не звонит – у него есть ключ, а гостей она не ждала. Интуиция подсказала ей, что этот незваный гость может оказаться смертью. Лида неслышно прокралась на цыпочках к двери, чтобы посмотреть в глазок. На пороге стояли люди в чёрном – те же киллеры, которые покушались на Руслана в городе. Недолго посовещавшись, они решили уйти. Лида знала, что это означало. У неё были чёткие инструкции, которые необходимо применить в критической обстановке. Она понимала, что, возможно, больше никогда не увидит ни мужа, ни сына. Но в тот момент было нельзя поддаваться панике.

Едва сдерживая слёзы, Лида взяла телефонную трубку, чтобы вызвать скорую помощь. За эти минуты пока ехала машина по вызову, ей нужно было собрать минимум вещей. Когда приехали врачи, Лида сказала им нужный пароль, и они вынесли её на носилках в закрытом специальном клеёнчатом мешке – в такой обычно упаковывают трупы. Убийцы, ожидавшие её во дворе, ни о чём не догадались. Скорая отвезла Лиду в офис частной авиакомпании, в которой работал её отец пилотом. Вскоре телохранитель доставил туда сына. Лида была оформлена стюардессой на чартерный рейс, следующий по маршруту Москва – Санто-Доминго. Тем же вечером, она с шестилетним мальчиком покинула страну.

Лида с ребёнком разместились в отеле «Хилтон» в Пунта-Кане. Незапланированная смена обстановки подействовала на Лиду странным образом. Первые дни она пила много шампанского и отчего-то непрестанно веселилась. Без мужа и без отца она вдруг почувствовала себя необычайно свободно. Ребёнок несколько утомлял её, но эти хлопоты никак не могли омрачить её приподнятого настроения. Сколько же может продлиться её пребывание здесь? Это был единственный предмет, о котором она непрестанно думала, пока плавала в Карибском море по ночам, когда ребёнок мирно спал. В один из таких вечеров, Лида долго лежала на спине в воде и смотрела на звёздное небо. Она не заметила, как к ней подплыл незнакомый мужчина. Он схватил её за ноги, а после попытался утопить. Лиде чудом удалось выскользнуть, она выплыла к берегу и долго не могла отдышаться. Убийца скрылся в ночи. Лида была в полнейшей растерянности. Ужас охватил её. Она понимала, что крайне опасно находиться дальше здесь, но куда ей была деваться теперь с острова. Вдвоём с ребёнком было нелегко укрыться. Она ещё не получала никаких предписаний, о дальнейшем плане действий ей должны были сообщить отдельно, через посредников следующего рейса из Москвы, который прибывал в Доминикану через несколько дней. Лида вернулась в номер, разбудила сына и, наспех собравшись, вызвала такси. В Америке, в Майами, жила одноклассница Лиды; она решила срочно ей позвонить.

После школы Лида стала жить с Русланом, который не отпускал её одну никуда, даже за хлебом, не говоря уже о том, чтобы разрешить девушке получить высшее образование или устроиться на работу. После свадьбы она вскоре родила и перестала думать об учёбе. Лада уехала в Штаты, так и не успев закончить факультет иностранных языков. В школе Лиду и Ладу называли сёстрами-близнецами, так как они носили одинаковую причёску и одевались в похожую одежду. Девочки были одного роста, поэтому их часто путали учителя, называли Ладу Лидой и наоборот. Лида набрала телефон Лады, который был записан у неё в блокноте.

Подруга сразу ответила, и очень удивилась, услышав Лиду. Лада вышла замуж за богатого промышленника-американца и ни в чём не нуждалась. Она сказала, чтобы Лида ехала на такси в американское посольство, куда её муж будет звонить, чтобы их там встретили с ребёнком и оказали необходимую помощь. У Лиды не было иного выбора. Лада пообещала, что поговорит с мужем о том, чтобы приютить их у себя, но не могла ничего гарантировать. Лида была жутко напугана, но старалась не показывать своему ребёнку волнения.

Декабрь, Париж, 2000 год

Лида ехала в такси по Елисейским Полям, и рассматривала из окна заднего сиденья рождественские ночные декорации, огни которых уже зажглись на самой широкой улице французской столицы. Только теперь её звали Линда Хьюстон, и она ничего никогда не рассказывала о своём прошлом. У неё была новая жизнь и новая профессия. Ещё в Америке, в Лас-Вегасе, Лида устроилась танцевать в небольшом театре. Её вскоре заметили и предложили контракт в именитом парижском кабаре. Чтобы соответствовать канонам легендарного заведения, Лиде пришлось сделать несколько пластических операций, на которые она сразу же согласилась. Танцовщицы «Дикой лошадки» – именно так переводится название театра с английского – обязаны обладать весьма специфическим, характерно узнаваемым набором внешних данных: общая схожесть черт лица, идеальный профиль, одинаковый рост, объём бёдер и форма груди.

Ребёнка Лиды усыновила Лада с мужем; только так он смог пойти в американскую начальную школу. Самой Лиде пришлось сразу же найти работу, чтобы выжить. Она возобновила свои занятия танцами, которыми занималась в юности. После её переезда в Лас-Вегас Лада перестала выходить на контакт с Лидой. Она получила от подруги короткое письмо, в котором Лада написала о том, что мальчика лучше не травмировать; встречаться нет смысла, пока ситуация Лиды не изменится.

Новостей из Москвы от Руслана за всё это время так и не поступило. От одного заезжего священника русского православной церкви в Париже Лида услышала невероятную историю о странном иноке с тёмным прошлым, который поселился неподалёку от мужского монастыря в Оптиной пустыне. Она невольно подумала, что этот таинственный монах и есть её муж, однако никаких веских доказательств на этот счёт у неё не было.

Канун праздника ничем не отличался для Лиды от простого рабочего дня. В будние дни у неё было по два спектакля, а в выходные и по праздникам по три за вечер. Только несколько свободных дней в месяц полагалось по контракту, поэтому устроить в Париже личную жизнь за год так и не удалось. За танцовщицами тщательно следили; все новости сразу докладывали в дирекцию. Среди девушек всегда были шпионки, которые стремились выудить как можно больше информации из коллег по цеху, применяя для этого самые невероятные средства.

После серии новогодних спектаклей владелец приглашал всех девушек на коктейль в пятизвёздочный отель напротив, туда должны были прийти некоторые особые клиенты заведения. Лида стремилась не выделяться и старалась как можно меньше говорить, но от такого приглашения отказаться было невозможно, об этом намекнул ей сразу шофёр, который развозил девушек по домам после работы. Лида снимала небольшую квартирку с мансардой в латинском квартале: она экономила деньги и, кроме затрат на квартплату и пропитание, не позволяла тратить больше. Ей нужно было накопить достаточно, чтобы оплатить адвоката, купить своё жильё и попытаться вернуть себе сына. Это был её единственный план – цель, для достижения которой она находила в себе силы, чтобы просыпаться каждое утро и выходить вечерами на сцену в полуобнажённом виде. Были моменты, когда она наслаждалась своим телом в танце. Но эти яркие вспышки света быстро затуманивались, как только ей приходилось возвращаться в своё одиночество, где было не с кем поговорить. Лида хорошо понимала, что подруг у неё быть не может, доверять было никому нельзя. Сколько времени она сможет прожить в таком ритме? Этот вопрос её тревожил, безусловно. Изредка она ходила на исповедь; по большим религиозным праздникам принимала участие в таинстве причастия. Но и там, в храме, она знала, что не могла быть откровенной до конца. Слухи о том, что в русских православных церквах зарубежья после распада Союза ещё остались жучки, которые устанавливали сотрудники внешней разведки, Лида слышала ещё в Америке. Прошло ещё не достаточно времени, чтобы можно было так просто перечеркнуть драматические события, связанные с Москвой. Её американским гражданством могли заинтересоваться, поэтому в русской церкви она тщательно избегала общения с соотечественниками. За порогом кабаре Лида-Линда всюду ходила в тёмных очках и в модных головных уборах, лишь изредка их снимая.