– Мам! Беспомощному мальчику тридцать шесть годиков. Справился же он самостоятельно с чрезмерным выпиванием. Справится и с похмельем. Я ему не нянька! – ответила я.

– Вся твоя беда в том, что ты не ухаживаешь за мужем! Нельзя бросать мужчин на самотёк! Он должен знать, что нужен тебе любой! – мама в последнее время ударилась в гиперопеку.

– Мам, давай не будем ругаться. Как папа? – постаралась я отвлечь её.

– Папа твой – упрямый баран! Он уже вполне может досрочно выйти на пенсию и бросить работу. Скажи ты ему! Он меня не слушает! А Ярик приезжал, так и вовсе стал на сторону отца! – мама легко переключилась на другую тему.

– Ну если мой серьёзный старший брат так считает, то, похоже, что отцу действительно лучше ещё немного поработать? – спросила я, проходя в комнату и здороваясь с отцом.

– Тем более что я не кирпичи таскаю, а лекции читаю. И с молодёжью рядом свой возраст воспринимается легче, – вклинился в наш разговор отец.

Шестьдесят три года, а ума нет! – вынесла свой вердикт мама и ушла на кухню шуршать чайником.

Мама раньше тоже преподавала в университете вместе с отцом, но вот уже чуть больше года, как она вышла на пенсию и мечтала вместе с папой жить на даче в Савелово. И всячески продавливала эту тему.

Очень ей хотелось простой деревенской жизни, которую она не знала и не представляла всех трудностей.

Пока ужинали, пока делились новостями, и я была занята разговорами с родителями, мысли о муже не беспокоили меня, и я вроде совсем успокоилась.

Но стоило лечь на свою знакомую детскую кровать, укутаться своим пледом и уткнуться носом в подушку, что пахнет домом и мамой, как на меня хлынули потоком недавние переживания.

Водопадом.

Ревность, непонимание, обида, горечь разочарования, облегчение при виде Бориса и обида на слова Антона.

Я так и не поняла: они напились вместе? Отчего тогда Борька более трезв? Или у него сказывается опыт и, так сказать, стаж пьянства? С чего вообще, зачем нужно было так пить?

Это так не похоже на моего мужа.

А что ещё я не знаю о нём?

Как же счастливо я прожила свои семейные годы! Знать не знала ни о каких сомнениях. В любви и доверии.

А теперь доверие уходило из нашей жизни, словно вода в сухой песок.

Я даже рада, что попросила Бориса уволить эту Оксану. Пусть я выгляжу как самодура. Плевать.

Уснула я только под утро. Забылась тревожным коротким сном.

Разбудил меня Антон.

Он сидел рядом со мной на моей кровати. Рядом с подушкой лежали ароматные цветы. Нежно-сиреневые ирисы с яркими жёлтыми сердцевинами тонко и нежно пахли весной.

Стоило мне зашевелиться и открыть глаза, как муж взял мою руку и прижал к своему лицу.

Антон смотрел на меня сквозь мои пальцы так, словно я его сокровище.

– Прости меня! – тихо попросил он.

– За что? – также тихо шепнула я.

– За резкость и за пьянку. За то, что совсем закрутился со своей работой, – он поцеловал нежно мои пальцы.

– Работа – это важно – пробормотала я, гладя кончиками пальцев его лицо. Обводя контур скул. Трогая свежевыбритые щёки.

– Я сегодня-завтра передам дела Борису, и мы вдвоём поедем в отпуск. Глупо упускать такую возможность. Куда бы ты хотела? – прошептал Антон, склоняясь ко мне и целуя глаза.

– Всё равно. Лишь бы только вдвоём, – я потянулась к нему губами, уже не очень понимая, что он от меня хочет.

Какие могут быть разговоры, когда такие родные и горячие губы находятся так близко от меня, когда всё, что было вчера, что давило и терзало, сейчас развеялось словно морок, как страшный сон.

Антон любит меня.

Мы преодолели этот кризис!

– Ты прости меня за ревностные выпады рядом с Борисом. Мне сложно сдержаться. А уж пьяным я вообще слетел с катушек, как увидел вас рядом, – говорил Антон позднее, уплетая с аппетитом мамины котлетки на кухне.

– Я понимаю тебя. Потому что тоже ревную! – призналась я.

– Ты? Меня? Это невозможно! Для меня нет женщин вокруг. Только коллеги. Не ревнуй. Не рви сердечко, – проникновенно ответил мне Антон.

Вечером на следующий день мы улетели на Мальдивы.

Восьмая глава

Мальдивы были прекрасны как сказочный сон.

И хотя погода была не очень, дул ветер с моря, поднимая волну, и по вечерам шёл дождь, но как же сладко под шум волн и ветра, под песню дождя наслаждаться объятиями любимого мужа!

После нервомотания последних недель, после разъедающей ревности, внимание, любовь и забота мужа пролились на меня как бальзам на раны.

Я купалась в его любви. Впитывала её. Наслаждалась ею. Словно второй медовый месяц. Столько страсти. Если учесть, что мы знаем друг друга до последней чёрточки, то наши чувства сейчас глубже и ярче.

А у меня ещё и приправлены страхом потери. Предчувствием катастрофы и невероятным облегчением. Этот ужас пролетел мимо.

Нас задело только крылом, тенью, предчувствием кошмара.

Только дохнуло ледяным дыханием отчуждения.

Три волшебных ночи пролетели мгновением. Запомнились сказкой.

Мы летели обратно в Москву. Я удобно устроилась в кресле, подобрав под себя ноги и укрывшись пледом. Развернулась в сторону Антона и с удовольствием рассматривала его лицо.

Как он знакомо хмурится, читая документы в ноутбуке. Как трёт переносицу, решая заковыристые вопросы.

Такой родной. Такой красивый и такой мой.

Никому не отдам и не позволю становиться между нами!

Как хорошо, что Борис выгнал эту Оксану. Но и мне – урок. Нужно чаще говорить мужу, как он хорош. И как он умён.

Раз это ему нужно.

Мы пережили кризис в отношениях и теперь на новом этапе. Нужно учесть опыт и прошлые ошибки.

Может, чаще появляться у него в офисе? Больше интересоваться его делами. И, главное, не забывать его хвалить!

Антон повернул ко мне голову и тепло улыбнулся, сияя глазами.

– Спасибо. Люблю тебя. – шепнула я ему.

Мы прилетели глубокой ночью, и на следующее утро Антон собирался на работу. Убирая после завтрака тарелки, я предупредила его, что зайду к нему в офис.

Хочу раздать сувениры девчонкам.

Антон обрадовался и просил постараться к обеду, чтобы вместе провести время.

Счастливая и в прекрасном расположении духа я приехала к нему в полдень.

Зашла сразу к Лизавете. Ей, как любительнице фенечек, я привезла особенный подарок. И хотелось вручить лично, чтобы увидеть её реакцию.

Насладится ею.

Вошла в приёмную, улыбаясь, и мне не понравилось выражение лица Лизаветы.

– Что случилось? Я могу тебе помочь? – спросила я.

И в это момент открылась дверь кабинета моего мужа, и к нам в приёмную выплыла Оксана, поправляя блузку.

Увидев меня, она, как мне показалось, торжествующе сверкнула глазами и вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Вот мразь! – зашипела Лизавета.

А я не могла вздохнуть. Воздух застрял в груди. Сердце упало.

Мне казалось, что если я посмотрю под ноги, то увижу его кровавые ошмётки.

В глазах потемнело.

Я покачнулась.

– Антон Александрович! Помогите! – вскрикнула испуганно Лизавета.

– Яночка, милая, что с тобой? – заботливо суетился рядом мой муж.

Мой ли?

Я вцепилась в появившийся из ниоткуда стакан ледяной воды как в последний кусочек нормальной реальности.

Делая крошечные глоточки, старалась начать дышать вновь.

Антон обнимал меня за плечи.

У воды был горький привкус моей желчи. Моей ревности.

– Уволь её! – прохрипела я.

– Кого? Лизавету? – изумился Антон.

– При чём здесь она? Ты что? Не понимаешь? Уволь! Вот эту, что выходила сейчас от тебя. Оксану! – вскрикнула я.

– Ульяна, давай я в своём агентстве сам буду решать, кому здесь работать? – проговорил Антон, заводясь.

– Давай пройдём в кабинет! – сказала я вставая.

– Ян, я не понимаю. Откуда вдруг у вас всех такая неприязнь к этой провинциальной девице? Недавно Борис, не успев вернуться в контору, потребовал её увольнения. Мизери… Тьфу! Бухгалтер моя тоже взъелась на неё. Лизавета вон чуть ли не шипит ей вслед. Что с вами? Откуда такой снобизм? Да, девчонка небольшого ума. Но она старается и пробивается сама. Как может. Чем она вам не угодила? Почему вы не хотите дать ей шанс? – возмущался Антон, все больше заводясь.