Он встал за плечом Даши и заметил, как напряглась её спина. Да, он тоже не любил, когда у него за спиной стояли. Но девчонка сама виновата. Он же сказал открытым текстом. Практически.

И в крестики-нолики побеждает не тот, кто первым зачёркивает свой ряд, а тот, кто может порвать листочек прежде, чем ряд будет зачёркнут.

– Мне кажется, некоторые рассылки… – стала рассказывать Дарья, а Кощей погладил кончиками пальцев её шею, забираясь под свободный воротник кофты. Она передёрнула плечами, но как стойкий оловянный солдатик продолжила: – Некоторые рассылки адресованы вам лично. Я могу перенаправлять их на вашу электронку. Просто скажите, что из них вас интересует.

Паша стал разминать девчонке плечи и, наконец, посмотрел на монитор, где был открыт почтовик. Точнее, отдельная папочка, куда девчонка старательно поместила по одному письму от разных фирм. Это был тщательный отбор, потому что писем было около десяти.

– Показывай, – велел Поляков, отмечая, что тело девушки под его руками расслабляется.

Даша открывала письма одно за другим. В первом было предложение спортивных БАДов.

– В спам!

Потом было предложение от сети спортивных магазинов.

– Это оставь. Посмотрю подробнее.

Дальше шли ещё две бесполезных рассылки, а следом – предложение от Тяжелковского загородного спортивного клуба со скидкой на майские праздники. Паша постарался ничем не выдать заинтересованность. Это будет сказочный сюрприз.

– Этих тоже мне переправляй, – распорядился Поляков.

Потом было несколько незнакомых и неинтересных рассылок и ещё одна любопытная.

– Всё, – сообщила Даша, не поворачиваясь. Её дыхание стало глубже. Кощей видел это по амплитуде вздымавшейся груди.

– Жаль, – прокомментировал он, продолжая массаж. Он бы предпочёл сместиться руками ниже. К тем самым выступающим формам рельефа. И вообще был бы не против закрыть дверь изнутри и перейти от наружного массажа к внутреннему.

– Павел Константинович, напишите, пожалуйста, адрес своего почтового ящика, – словно почувствовав его настрой, Дарья снова напряглась.

– Чуть позже.

– Хорошо, – девчонка неожиданно встала и, наконец, повернулась к нему.

Как выяснилось, Паша был не готов встретиться с нею взглядом. Дарья смотрела на него отстранённо, но так, что, казалось, заглянула в те самые необитаемые глубины, куда он сам лезть опасался.

– Я пока прогуляюсь, Павел Константинович. С вашего позволения, – поставила его перед фактом помощница.

– Куда?

– В уборную, Павел Константинович. Можно?

Понятное дело, что возражения не принимались.

– Конечно, Дарья Владиславовна. Буду вас ждать, – пообещал Кощей.

– Это необязательно, – позволила она.

Кто тут вообще начальник?

И поцокала своими сапожками. Теми самыми, в которых Кощей имел честь иметь Дарью Владиславовну у зеркала. Он проводил её взглядом и понял, что тоже не прочь прогуляться. Проветриться. Например, занести бумаги на реконструкцию своего будущего кабинета и приёмной. Не стоит с этим тянуть.

Паша отдал Богдану подписанный договор со сметой и решил, что нуждается в кофе. И никакая кофеварка не может лишить его права прогуляться в своё удовольствие. Он сбежал по лестнице до первого этажа. В кофейне было пусто, и парень-бариста сделал Полякову «как обычно». Наслаждаясь напитком и тишиной, Павел неспешно поднимался по ступенькам. В голове было пусто. Просто не хотелось ни о чём думать. Хотелось лелеять тёплое чувство, которое разливалось от солнечного сплетения, заполняя всё тело легкостью.

– …Мне неловко вам это говорить, – Дашин голос ворвался в его безмятежность, и Кощей уже собирался уточнить, что именно ей неловко, когда до него дошло: девчонка обращается к кому-то другому.

Она находилась двумя лестничными площадками выше, между двенадцатым и тринадцатым, «Палладовским», этажом. Кощей замер, а потом бесшумно отошёл к стене, где его точно нельзя было заметить.

– Мы с вами договорились о сроках, – высказывала девчонка спокойно, без наезда, но твёрдо, как на переговорах со сложным партнёром. – У меня есть время.

Паша никогда бы не подумал, что с работами за заказ могут быть такие проблемы.

– Не могу понять, – продолжила Дарья после небольшой паузы. – Вы хотите меня прогнуть? То есть вам не столько нужен результат, сколько нравится сам процесс давления?

Говорила она ровно, будто просто любопытствуя. Как спрашивают о температуре на улице. Или о здоровье матушки собеседника, которую в жизни никогда не видели.

– Вам не кажется, что если бы меня было так просто сломать, я бы не занималась тем, чем занимаюсь? – любезно поинтересовалась она, и стакан с кофе замер на полпути ко рту Полякова.

А точно ли речь идёт о курсовых и рефератах?

– Да, конечно, – согласилась Несветаева с вежливой улыбкой. Паша чувствовал эту улыбку в голосе. – Была очень рада слышать, – врала она совершенно явно, так, чтобы и собеседник это услышал. – Буду держать вас в курсе. До свидания. Берегите себя.

Последнее прозвучало почти угрозой.

Наверху стало тихо, и Кощей в панике пытался придумать, что сказать, если она пойдёт вниз. Она стояла. Он тоже. Наконец послышались шаги. Его личная помощница поднималась. Паша бесшумно спустился на двенадцатый, дождался, когда цифры на лифте начнут расти, и нажал стрелку вверх. Когда он вышел из кабинки на своём этаже, Несветаевой на площадке не было. Предосторожности были излишни. Она стояла у окна в конце коридора. Так же, как в тот день, когда Поляков сбил её дверью. В той же самой позе побитой собаки.

Увидев Кощея, она расправила плечи и улыбнулась.

Но в искренность улыбки не верилось.

Чем же таким занимается стойкая Дарья Владиславовна, которую не сломать? И не сломить? Во что такое она вляпалась, малолетняя дурочка?

Шеф упорно разил в самое сердце. И ниже. Почти по прямой. Чего стоил один только завтрак! Даша, прихватив булочку, скрылась с линии обзора от входной двери к себе за стол. Мне не важен твой подарок, дорога любовь твоя. Настоящая ароматная синнабонка, купленная на завтрак специально для неё! Пусть Дарья не знала, для кого её покупает, но Паша знал. Он планировал. Заботился. И от этого булочка становилась ещё вкуснее и слаще.

Конечно, он козёл. Все мужчины – козлы априори.

Но Даше было приятно.

Потом, забив толстый гвоздь на распоряжение начальника, она заглянула к Галине Петровне и Богдану Викторовичу, спросив про приёмную. От себя лично. Во всяком случае, шефа Несветаева в разговоре честно не упоминала. Но если кто-то понял её не так, разве она виновата? Убедившись, что работа кипит, Даша вернулась в кабинет. Попыталась заняться контрольными, как велели. Но не получалось. И дело было даже не в том, что файлы учебников и других полезных текстов были дома. В интернете такого добра – хоть вилами кидай, не перекидаешь. Ей элементарно не работалось. Чужая, некомфортная обстановка. Чужой компьютер. Ощущение контроля. Подсознательное ожидание кары за то, что она занимается на работе неположенными вещами.

Даша была готова поверить, что Кощей говорил про контрольные на полном серьёзе. Не с целью подловить, как она подумала бы неделю назад. Просто чтобы освободить для себя время в её жизни. Очень в стиле человека-хотелки. Шеф вообще не очень понимал и ценил ту работу, которую делала Несветаева. Это было неприятно и оставляло осадок где-то в глубине души. Конечно, Дарья устроилась сюда не для того, чтобы навести порядок в персональной Империи Хаоса Павла Константиновича. Она устроилась, чтобы её разрушить. Слепому ясно, что доступ в его компьютер нужен не для дружеской шутки. Возможно, целью акции являлся не сам Поляков, а кто-то из его клиентов. Но скорее всего, он – и «Паллада» в целом – в результате так или иначе пострадает. Зачем вбухивать силы в то, что она сама же и уничтожит?

Раньше Даша могла оправдаться тем, что собиралась и дальше работать в «Палладе», если всё удастся сделать чисто. Но теперь понимала: не сможет. Она не сможет находиться рядом с Павлом после выполнения заказа. Так что это объяснение больше не помогало. С другой стороны, как нормальный перфекционист Дарья по умолчанию всё стремилась выполнить безупречно. То есть, вроде, старалась для себя.