Пылкий поцелуй еще горит на губах, а врата, тихонько скрипнув, уже выпускают обоз на дорогу.

Еще несколько минут посмотрев им вслед, разворачиваюсь, чтобы идти в дом и натыкаюсь на Санну. Она одаривает меня таким ненавидящим взглядом, что я застываю каменным истуканом, поперхнувшись воздухом. Девушка винит меня в том, что случилось с ее женихом, и я ее прекрасно понимаю. Свану не становится хуже, но и лучше тоже не становится. Большинство времени он проводит в бессознательном бреду, и ухаживающим за ним женщинам лишь раз в день получается привести его в чувства и напоить питательным бульоном. Это все мне за завтраком тихо рассказывает Ауд, а Хэдвиг и Ута подтверждают.

Мыза по чуть-чуть просыпается. Обитатели берутся за свои обычные дела, и только я растерянно сижу за столом, впервые за все время, что я тут, не получив указаний от Санны или еще кого-нибудь другого. Немного подождав и потоптавшись на месте, принимаюсь за привычные хлопоты. Как правило, сначала я мыла посуду, а затем помогала выпекать хлебы. Вот и сегодня я стараюсь отвлечься от горестных мыслей, подчеркнуто внимательно ополаскивая деревянную миску в теплой воде. Ута лишь однажды, кинув на меня заинтересованный взгляд, больше не удивляется, и делает вид, что так и надо.

– Скоро тут все изменится, – слышу я за спиной голос Санны. Те же слова сказал давеча Ингвар, и они магнитом притягивают мое внимание. Девушка же, не обратив на меня никакого внимания, присаживается за стол и приказывает Уте принести ей каши с медом. Возле сестры Ингвара мостится Хульда. Она не из наших, приезжая. Муж у Хульды жестянщик, и они в летнее время путешествуют по окрестным мызам и деревенькам, предлагая свой товар. А целую зиму изготавливают его впрок, чтобы было чем торговать.

Санна с Хульдой весьма дружна. А как же иначе, ведь женщина целый кладезь сплетен и новостей со всего острова? Ее ждут на каждой мызе не меньше чем, Снорри, ее мужа, с его изделиями.

– Да-да, – снова повторяет Санна. – Скоро тут все изменится. Брат на тинг уехал. Об обручении упоминал. Видно, сговариваться будут с Торвальдом Олафсоном насчет его младшей дочери, Эйдин.

Тарелка выскальзывает из ослабевших пальцев и плюхается в воду. Женщины кидают на меня недовольный взгляд, а я низко опустив голову, принимаюсь искать в глубоком казане упущенную посуду. В душе будто открывается огромная кровоточащая рана. Боль терзает сердце острыми когтями.

Я понимала, что рано или поздно Ингвару понадобится жена, но все равно услышать, что это случится настолько скоро, оказывается невыносимо. Тем более, когда тело еще помнит его ласки, губы горят от поцелуев, а в ушах звучат ласковые слова.

– Значит, тут скоро появится новая хозяйка? – спрашивает Хульда, отпивая из кружки эль.

– А как же! И, насколько я знаю характер девчонки Торвальда, она не потерпит рядом других женщин, – хихикает Санна. – Девочка знает себе цену. А Ингвар, воспитанный на примере наших родителей, не будет изменять жене.

Ее ехидный издевательский взгляд буравит мою спину.

– А ты, что же? – интересуется Хульда. – Теперь тебе придется уступить место хозяйки мызы.

– А мне пора и своим домом заняться, – вздыхает Санна. – Вот поправится Сван, да благословит его на долгую жизнь Ун, и мы будем свою мызу строить. У него земля возле ручья Агнеты имеется. Там и поставим дом.

– Ручей Агнеты хорошее место, – задумчиво изрекает жена жестянщика.

Дальше я уже не слушаю их. В ушах оглушающе шумит кровь. Руки механически продолжают делать свое дело, на лице застыла бесстрастная маска, а внутри будто огонь пылает, сжигая дотла все чувства и мысли. Вот, значит, что должно поменяться. Вот, значит, о чем хотел поговорить Ингвар. Так я избавлю его от такого трудного разговора. Не буду мозолить глаза невесте. И говорить нам не о чем. Он меня отпустил. Я свободна. И имею полное право вернуться домой.

Глава 50

Весь день я чувствую в сердце огромную кровоточащую рану, которая ноет и ноет, не прекращая ни на миг. Я стараюсь отвлечься, заняться другими делами, беря на себя все обязанности, которые только можно, чтобы не думать, не прокручивать в голове разговор, причиняющий столь невыносимую боль, но она все равно то и дело о себе напоминает.

– Тише, тише, Гвен, – уже ближе к полночи забирает у меня метлу Ута. – Хватит тут порядки наводить. Дыру протрешь. Иди-ка ты спать уже.

– Я не устала, – качаю головой и тяну руку к отобранному орудию труда. – Мне еще тот угол убрать.

По правде говоря, я уже там не единожды веником прошлась, но Ута вряд ли это видела, у нее самой забот хватает.

– Ага, не устала она. Едва на ногах держишься! – гневно восклицает кухарка. – Ты вообще что-то ела сегодня? Я тебя за столом кроме как во время завтрака и не видела.

– Да что-то не хочется, – сглатываю подступившую к горлу тошноту, которая появилась при одном только упоминании о еде.

– Не голодна? – хмурит брови женщина. – Да тебя шатает всю! Идем – поболтаем.

Упрямая Ута берет меня под руку и увлекает за стол. А там, поставив передо мной миску еще теплого бульона, оставшегося с ужина, садится напротив и тихо вздыхает.

– Дай угадаю… – буравит она меня проницательным взглядом. – Это все из-за разговора Санны и Хульды.

Я молчу, отпивая бульон. Отрицать очевидное не имеет смысла, да и подтверждать оное тоже.

– Ну что же ты их слушаешь? Своему мужчине не веришь? – всплескивает ладонями она. – Я Ингвара знаю еще подростком. Не из тех он, кто будет увиливать от ответа. Коли надумал жениться, то сказал бы тебе.

Так то оно так, если б ровней себе меня считал. А пока я от него лишь приказы  и слышу. Так как мне доверять? Но этого я вслух, конечно, не говорю. Ни к чему обижать добрую женщину и ее слепую веру в совесть наглого варвара. Хотя в словах Уты есть определенный смысл. Бежать, даже не поговорив, это верх глупости. Ингвара стоит таки дождаться и убедится собственными глазами, чего стоят его слова.

– Он не мой мужчина, – все же не выдерживаю, и таки хоть в чем-то перечу кухарке.

– А как же... не твой, – хмыкает она в ответ. – Отправляйся-ка ты спать, Гвен. Утро вечера помудрее будет…

Покорно киваю, после горячего супа действительно глаза слипаются, а по телу разливается слабость, и отправляюсь в кровать.

Без Ингвара комната, как это не удивительно, кажется пустой и неуютной. Торопливо раздеваюсь, складывая одежду на лавку и, оставшись в тонкой нижней сорочке, ныряю под одеяло. Сон приходит мгновенно, как будто только и ждал, когда моя голова коснется подушки.

Крипта под Кинлохом все так же нагоняет на меня ощущение жути, хоть я тут не впервые. Потрескавшиеся стены, множество галерей и проходов, ниши, в которых лежат останки усопших – все точно такое же, каким я его и запомнила. Только что я тут делаю, ведь я должна быть за много миль от родных мест?

Прижимаю ладонь к холодному влажному камню стены, ощущая под пальцами привычную шероховатость материала, маленькие зазубринки и трещинки, капельки воды, выступившие на их поверхности. Слишком реалистично для сна. Просто поразительно реалистично.

– Здравствуй, Гвени, – тихий журчащий голос духа-хранителя отвлекает меня от созерцания окрестностей. Когда-то она была человеком, когда-то ее звали Айне. Теперь же ее предназначение следить за тем, чтобы Гиллаган не восстал, как это случилось около двадцати лет назад.

– Здравствуй хранительница, – недоуменно киваю в ответ. – Как я сюда попала?

Я снова принимаюсь вертеть головой, разглядывая окружающие меня стены и саркофаги.

– Это я тебя позвала Гвени, – шепчет дух. Только от шепота этого почему-то становится совсем не по себе. – Нам нужна твоя помощь!

В этот момент воздух, словно что-то сотрясает, а по серой каменной стене бегут новые трещины. Несколько саркофагов падают на землю и раскрываются, являя на свет останки, спрятанные там. Костлявые истлевшие конечности, завернутые в некогда белый саван, выскальзывают наружу.