Погода солнечная и теплая, а легкий ветерок послушно натягивает парус и гонит корабли в нужную нам сторону. Я с удивлением замечаю, что хоть наше путешествие и идет по открытому морю, но викинги стараются не упускать из вида сушу. Драккары не боятся сесть на мель, специальная конструкция помогает этим необычным кораблям двигаться даже в тех водах, которые могут похвастаться не слишком большой глубиной.

За все путешествие мы дважды сходим на берег, чтоб провести ночь на земле, и дважды остаемся на корабле, ибо отвесные скалы, нависающие над водой, не позволяют нам высадиться на сушу.

И все два раза, что мы разбиваем лагерь, гадкий Ингвар забирает меня к себе в палатку и оставляет ночевать в ней на расстеленной на полу шкуре. На удивленный взгляд Свана он лишь отвечает, что не доверяет с недавних пор дозорным, а рисковать и задерживаться еще на десять дней на чужой земле, преследуя в очередной раз сбежавшего заморыша, желания нет никакого, тем более что съестные припасы уже на исходе.

В первый день, когда он грубо затаскивает меня за шкирку в свой шатер, мой язык от страха прилипает к небу, и я могу лишь мычать, как дикое животное, даже не пытаясь отбиться связанными руками. В голове в тот момент проносятся тысячи мыслей, но самая главная из них, что варвар ухаживая за мной, конечно же догадался о том, что я девушка, а теперь желает меня обидеть. Но Ингвар несказанно удивляет. Швырнув меня на расстеленную на земле шкуру, он крепко связывает мои лодыжки, да еще и привязывает веревку, стянувшую запястья одним концом к своей руке.

– Я сплю чутко, – говорит он, не обращая внимания на мои цокающие от страха зубы. – Если ты даже легонько дернешь за шнурок – я проснусь. А когда я проснусь, буду очень злым и раздраженным, угадай, что в таком состоянии я сделаю с тобой.

– А вдруг мне захочется на бок повернуться? – сдавленно спрашиваю я, прекрасно зная свою особенность беспокойно ворочаться во сне.

– Не переворачивайся, – мрачно советует варвар и преспокойно ложится спать, задув масляный светильник.

А я еще полночи пялюсь в потолок шатра, силясь разгадать мотивы загадочного Ингвара Торвальдсона. И ненавидеть я его меньше при этом не начинаю.

Под конец четвертого дня скука настолько овладевает не только мной, а и всей командой, что некоторые из викингов начинают дурачиться и устраивают шутливую потасовку, более старшие прикрикивают на молодежь, а я, пока никто не видит, легонько свешиваюсь с борта и, замерев, разглядываю светло-зеленую морскую гладь. Когда я была маленькая, всегда придумывала сказочные истории о поразительных волшебных существах, которые живут на морском дне. В моих фантазиях у них там были и свои замки, и повозки, запряженные большими рыбинами, величиной с лошадь, и даже корабли, на которых они бороздили просторы морей, выдавая себя за обычных людей и продавая сокровища, добытые на дне.

И только поднявшаяся на корабле суета отвлекает меня от грез.

– Что случилось? – едва слышно спрашиваю у Ульриха. Его тоже разморило на солнышке, и он до этого времени преспокойно дремал, а теперь вот в замешательстве вертит головой, наблюдая за всеобщим оживлением.

– По-моему, мы скоро причалим к земле, – так же тихо отвечает мне мужчина.

Глава 20

А через некоторое время мы и вправду приближаемся к оживленному городу на берегу моря. Пристав к первому из множества причалов, викинги, наконец,  получают возможность сойти на сушу. Из шумных и радостных разговоров, которые ведутся вокруг, я понимаю, что это последняя остановка перед домом. К тому же команда Гуннара остается тут, а Ингвар свою забирает дальше, поэтому-то варвары планируют задержаться до утра, прощаясь с друзьями, с которыми они провели не один месяц в походе.

Город Унг кажется мне слишком большим и шумным, и я бы с большим удовольствием хоть одним глазком осмотрела бы его, но нас собираются оставить на драккаре под присмотром нескольких стражей, в числе которых и старый Ове.

– А зачем мне идти? – сплевывает за борт старик в ответ на мой вопрос о том, не хочется ли и ему прогуляться. – Я свое уже отгулял, а семьи у меня нет, чтоб подыскивать им гостинцы на базаре. Ингвар вся моя родня.

Мне нравится Ове, нравится, как он относится к нам, без пренебрежения, не унижая и всегда помогая, если есть в том нужда, не то, что Сван. Вот он мне кажется сущим порождением тьмы, которое так и ждет, как бы уязвить побольнее.

Раздав нам по небольшой лепешке и рыбине, Ове устраивается на перевернутом бочонке и спрашивает:

– А хотите услышать, как мы ходили на Мираград?

Я открываю от удивления рот, ни в силах поверить, что викинги были и там. Мираград огромный и очень богатый город, который находится далеко-далеко за морями, в краях, где всегда солнце и тепло, а снега почти не бывает.

Нам уже известно, что старик любит рассказывать сказки. Он иногда развлекал всех своими историями, когда нечего было делать. По-моему его варвары скальдом называют.

– Говорят, улицы там мощеные золотыми слитками… – задумчиво произношу я, откусывая кусок лепешки.

Ове хитро улыбается, поглаживая седые усы, и отпивает из своей кружки эль. Но только он открывает рот, чтобы ответить на мой вопрос, как на нас падает тень.

– Вставай! – слышу я приказ Инвара, и удивленно поднимаю глаза.

– Зачем? – недовольно хмурю брови. Знаю, что мой язык меня до добра не доведет, но иногда у меня не получается вовремя его прикусить. Викинг скрипит зубами, и я торопливо откладываю обед и вскакиваю на ноги, чтоб хоть этим загладить вину за свою несдержанность.

– Ове, сейчас подойдет Ньял к тебе на помощь, – заявляет предводитель викингов. – Он сам вызвался дежурить на корабле. Ты же знаешь, какая у него Ингун ревнивая.

Ове смеется, показывая крепкие желтые зубы, и на губах Ингвара тоже проскальзывает легкая едва заметная улыбка. И от этой улыбки сердце у меня как-то сладко замирает в груди. Трясу головой, отгоняя сие наваждение, и внезапно чувствую, как мужчина хватает меня за руку.

– Мы вернемся через несколько часов, – ставит он в известность хмыкнувшего старика.

У бедного Ульриха брови от удивления подскакивают аж до самых волос. Да я и сама, опешив, едва не спотыкаюсь на ровном месте, следуя, как на привязи, за варваром.

– Красное, Ингвар, ты запомнил? Только красное! – высовывается из своего шатра Йорун, крича нам вдогонку.

Я едва поспеваю за широким шагом воина, и даже иногда бегу, когда мы ловко лавируя в толпе, минуем шумную ярмарку и углубляемся в город.

На языке так и вертится вопрос о том, куда так целенаправленно меня тащат, но я даже дышу с трудом, запыхавшись от быстрой ходьбы, на разговоры сил уже не остается.

Останавливаемся мы только перед дверями какого-то странного одноэтажного каменного здания. На входе сидит беззубая старуха, методично пересчитывая мелочь в глиняной плошке.

– Два медяка, – ворчит она, даже не взглянув на нас. Я испуганно отступаю на шаг, готовая в ту же секунду кинуться наутек, но пальцы варвара крепко сжимаются вокруг моей ладони.

– Куда ты меня привел? – хрипло спрашиваю я, дергая рукой. – Это что, дом терпимости?

Точно. Он меня решил в рабство продать, узнав, что я девушка. Вот и раскрылись его гнусные планы.

Я чувствую, как подкашиваются от ужаса мои ноги, и опираюсь ладонью о стену здания. Но на мое удивление, старуха тихо крякает от смеха, а потом и вовсе начинает хохотать. И Ингвар, нёки б его уволокли, тоже.

– Ты из каких болот такую дикую вытащил, – вытирает выступившие на глазах слезы старуха. – Она баню что, первый раз видит?

– Она родом из Эри, – отсмеявшись, объясняет викинг и толкает меня в спину. – Иди уже… Гевин! И не вздумай убегать. Твои лохмотья я заберу. Будешь меня ждать здесь!

– Там есть, кому ей помочь? – обращается он уже к старухе, а я захожу в небольшой полутемный коридорчик, чувствуя, как мое лицо пылает от стыда.

– Есть, – кивает старуха и, повернувшись, кричит куда-то вглубь помещения. – Руна, помоги этой дикарке.