– Накажу. В лагере. Как и остальных, которые тебе помогали… Тебе не понравится, поверь.

В горле застревает колючий комок, который никак не получается сглотнуть. Что это животное сделало с добрыми монахами? Чудовище! Монстр!

Открываю рот, чтоб сказать все, что я о нем думаю, но не успеваю и, покачнувшись, падаю ему на руки.

– Гарм тебя раздери! Заморыш?! – слышу сквозь гул ошеломленный голос Ингвара.

Глава 16

Слабость накатывает волнами, ощущение, что мои суставы кто-то медленно и со вкусом выкручивает в разные стороны, заставляет тихо застонать викингу в грудь. Носом я утыкаюсь аккурат в обнаженную кожу над вырезом его рубахи, да так и застываю прижатая  к нему. Его руки обхватывают меня за плечи в попытке остановить падение, и я даже сквозь ткань чувствую исходящее от них приятное тепло. И если б мне не было так плохо, то я в ту же секунду провалилась бы сквозь землю от смущения, а так лишь чувствую глухую досаду, что скрыть болезнь так и не удалось.

Викинг, поддерживая меня одной рукой, обхватывает пальцами второй мой подбородок, заставляя взглянуть ему в лицо, а, увидев в моих затуманенных болью глазах признаки лихорадки, тихо ругается и закидывает мое безвольное тело себе на плечо.

Перевернувшийся вверх ногами мир только усугубляет мое состояние, плечо больно давит на живот, я взмахиваю руками, чтоб хоть чуть-чуть ослабить давление, но сразу же бессильно опускаю, так и обвиснув полудохлой тушкой.

Поднявшись к нашему лагерю и аккуратно положив меня на лежанку, мужчина дотрагивается до моего лба прохладной ладонью и снова тихо ругается. Я невольно прижимаюсь к его руке в поисках облегчения и в блаженстве зажмуриваю глаза.

– Ты где хворь подцепил? – с нажимом спрашивает Ингвар. – Не хватало еще всю команду потерять из-за заразы какой-то.

– Я тут, – тихо отвечаю, продолжая льнуть к его ладони, хотя она уже немного нагрелась и не кажется такой приятной. – Простыл, наверное.

– Ох, и слаб ты, прям как баба, – фыркает викинг. – Что мне теперь делать?

– Оставить тут, – с надеждой выдаю я, облизывая пересохшие губы.

– Слишком дорогой ценой ты мне достался, заморыш, чтоб тебя тут бросить, – задумчиво говорит варвар. – Но и волочь тебя к другим тоже пока не стоит. Вдруг ты соврал, и у тебя черная хворь.

– Тогда и ты заразишься. Оставь меня тут, – предлагаю логичный, на мой взгляд, вариант.

Но Ингвар на это лишь отрицательно качает головой.

– У меня есть идея получше. Надо твое тело осмотреть в поисках язв. Снимай сутану!

Испуганно мотаю головой и начинаю медленно отползать.

– Нет. Не позволю! Забери от меня свои поганые руки! – хриплю я, отодвигаясь от викинга.

– Ты мне тут не указывай, – рассердившись, хватает он меня за ногу и подтягивает к себе.

Исхитрившись, лягаю его второй ногой, и вырываюсь из захвата, а потом, перевернувшись на живот, быстро-быстро на четвереньках отползаю подальше. Ингвар с утробным рыком вскакивает на ноги, я тоже, кое-как помогая себе руками, и кидаюсь бежать, но запутываюсь в траве и падаю ничком, зарываясь носом в землю.

Хмыкнув в ответ на мои потуги убежать, варвар не спеша, приближается ко мне и вздергивает на ноги.

– Не для того я тебя, заморыш, спасал, чтоб ты мне тут на ровном месте убился, – выдает он и снова тащит меня к лежанке.

– Как же я ненавижу тебя, Ингвар Торвальдсон! – со всей злостью шиплю я, пытаясь успокоить дыхание.

– Думаю, как-нибудь я это переживу, ─ сверкает глазами мужчина, скрывая в них ехидную насмешку.

А я понимаю, что все мои усилия были напрасны, и только раззадорили захватчика. Он все равно, сколько бы я не сопротивлялась, сделает по-своему. Вот сейчас задерет на мне сутану и поймет, что я девушка, а что потом? Я ведь пока даже отпор ему дать не могу.

– Не надо меня раздевать… Пожалуйста… – прошу я, сглатывая слезы.

Только б не разревется! Держи себя в руках, Гвени, держи! Но страх противной скользкой змеей и дальше продолжает пробираться мне в душу, заставляя дрожать не хуже, чем в ознобе.

– Успокойся. Если это для тебя так важно, то не буду, – внезапно говорит мужчина. – А теперь ляг спокойно и попробуй поспать.

Голова и вправду тяжелая, а сражение за свою честь основательно подорвало мои силы. Глаза слипаются сами собой, и хоть я понимаю, что глупо дрыхнуть рядом с этим воином, оставаясь перед ним полностью беззащитной, но побороть слабость не могу и проваливаюсь в сон, который спустя несколько часов сменяется лихорадочным бредом.

Глава 17

– Мама… Мамочка… – шепчу я. В горле, будто песком посыпано, да так, что каждое слово выталкивается с трудом. – Пить…

К моим губам прижимается горлышко сосуда, но вместо воды в меня вливается теплый и до ужаса противный эль, только мне уж все равно. Нагретая жидкость обволакивает больное горло, словно маслом, смягчая жжение и резь. Я еще успеваю подумать, почему мама выбрала именно этот способ лечения, а не привычный отвар из веточек малины, или листьев ежевики, в крайнем случае, цветов бузины, и снова засыпаю.

***

Возле моей постели стоит брат. Его черные волосы разметались по плечам, а ворот рубахи небрежно зашнурован. Так и знала, что он вместо учебы умотает куда-то 

– Ал, ты болван, – строго говорю ему. – Кто будет вместо тебя управлять Рейроком, если ты в свою пустую башку не пустишь хоть каплю знаний?

Алистер, как всегда, ехидно улыбается, становясь очень похожим на папу, и отвечает:

– Я бы с радостью Гвени, но ты бы видела дочь нашего мельника… – он мечтательно закатывает глаза, и я сердито шлепаю его ладонью по предплечью.

– Девушки, между прочим, любят умных, уж можешь мне поверить, – фыркаю я и устало прикрываю глаза.

***

– Мам, почему в моей комнате так холодно и темно? – испуганно спрашиваю, открыв глаза и ничего вокруг не увидев. – Зажги свечу!

– Сейчас я зажгу, только выпей лекарство, – мне отвечает мужской голос и подносит горлышко теплого меха с горячим отваром. На этот раз это действительно запаренные листья ежевики и еще что-то, что я не могу узнать на вкус. Голос мне не знаком, только что незнакомцу делать в моей спальне? Может это папа, а я просто не узнала…

– Папа, это ты? – протягиваю руку и нащупываю мужское плечо. – Мне страшно, папа. Зажги свет. Он снова приходил. Злой дух. Он меня хотел забрать себе…

– Не бойся, никто тебя не заберет. Я с тобой и никому не отдам, – голос явно не папин, только руки, обнявшие меня, кажутся такими родными, такими уютными, что я бесстрашно приникаю к говорящему.

– Обещаешь? – наивно спрашиваю у голоса

– Обещаю…

***

Где-то просто над головой раздражающе радостно чирикает какая-то наглая утренняя птичка. С трудом разлепляю веки и жмурюсь от яркого солнца. Хоть крона раскинувшегося надо мной дерева и защищает от прямых лучей, но день обещает быть ясным и довольно-таки теплым, небесное светило, несмотря на утреннее время, во всю уже жарит.

Осторожно приподнимаюсь, понемногу вспоминая где я.

Значит, простуда таки свалила меня с ног и оказалась более серьезной, нежели я думала вначале. Но сейчас я себя чувствую не просто хорошо, а отлично. Жара нет. Аппетит? Аппетит присутствует. Сглатываю, проверяя наличие болезненных ощущений в горле, и удовлетворенно улыбаюсь – они исчезли тоже. Правда во всем теле чувствуется слабость, но это обычное состояние после лихорадки. Интересно, сколько я уже так провалялась?

Сажусь на своей лежанке и изумленно разглядываю собственные руки. Они чистые, на коже даже малейшего пятнышка грязи не видать. Поднимаю край балахона, рассматривая идеально-белую кожу лодыжек и голеней. А… А как так? Когда это я успела? Или… не я успела. Меня успели!

Шорох в кустах заставляет поспешно одернуть подол сутаны и поджать ноги.