Оказывается, он давно стоял в дверях и наблюдал, как я, обхватив руками плечи, слоняюсь по гостиной.
– Нравится? – улыбнулся мужчина, протягивая мне стакан с темной, почти черной жидкостью.
– Спасибо. Не пью.
– Выпьешь, – поставил на журнальный столик, свой стакан осушил залпом и, шумно выдохнув, примостил рядышком с моим.
– Кристофер, мы с вами не враги, – мягко начала я, присаживаясь на диван. Чтобы не дать ему простора для рук и фантазии. – Я отдам акции, но жениться? На мне?
– Понимаешь, Амелия, – он присел рядом и, положив свою руку прямо за мной на спинку дивана, навис угрожающе близко. Все внутри стянуло паутиной страха, а паук вот-вот накинется и высосет из меня все соки. – У меня есть все. Положение в обществе, деньги, связи, женщины, уважение, – я презрительно хмыкнула на последнее замечание, но быстро взяла себя в руки. – Но нет наследников. В моем возрасте пора об этом задуматься.
– Но вы же не любите меня.
– А кто говорит о любви? – он неподдельно изумился. – Ты принадлежишь Генри. А я уничтожу все, что он любит и все, что ему дорого!
– Что он вам сделал? – я не понимала, что может сделать человек, чтобы заслужить столь всепоглощающую ненависть.
Мужчина усмехнулся и провел ладонью по моему лицу. Не знаю, планировался ли жест пошлым или нежным, но не вызвал ничего, кроме внутреннего содрогания.
– Мы соперничали с университета, но он всегда был на шаг впереди. Более высокие баллы, награды, лучшие места, лучшие девушки. После университета – лучшие контракты. Но он не заслужил всего этого! Я столько трудился, чтобы достичь высот! Я выстраивал свою компанию с нуля…
Знаю я эти нули. Он имеет в виду, бесчисленное количество нолей после единицы, которые достались ему в наследство от бывших жен.
– И что вижу? О Тринити, а не Аллен ФинГрупп пишут международные издательства. Он входит в десятку самых влиятельных, по версии Форбс, а не я.
– Можете не продолжать, я поняла. У вас уязвлено самолюбие.
Меня прожгли взглядом. Насквозь. Я даже физически это почувствовала.
– Ты хорошенькая. Пожалуй, я не прогадаю, женившись на тебе. Уверен, трахать тебя очень приятно, – он смял мой подбородок ладонью и покрутил мою голову в разные стороны. – Внешние данные… имеются. Подправим нос, слега поработаем с разрезом глаз, ботокс, макияж, косметолог. Ты будешь смазливой красавицей, достойной своего мужа.
От услышанного у меня перехватило дыхание, а в области желудка встал ледяной ком. Если подобная участь ждет его потенциальную жену, мне заранее жаль эту женщину. Никакие деньги мира не способны заставить меня стать его наложницей. Предать себя. Продаться. Как только Одри могла находиться в его обществе?
– Раздевайся, – приказал он, развалившись на диване и расставив широко ноги.
– Что, простите? – ужас сковал мое тело, не позволив даже шелохнуться.
– Я сказал. Раз-де-вай-ся, – расплываясь в самодовольной улыбке, протянул он. – Хотя, постой!
Дотянулся до пульта и включил музыку. Cafe Del Mar – sax 4 sex. С первых аккордов я поняла, что от меня требуется. Медленно плакал саксофон, свет в комнате стал приглушенным с добавлением красного оттенка. Я по-прежнему сидела на диване, не шелохнувшись.
– Ну. Я жду. Или мне позвонить и спросить, в какой пижаме твоя мама ложится в постель?
– Скотина, – прошипела я.
– Да, – он растянул губы в улыбке и погладил выпирающий между ног бугорок. – Жду.
Никогда бы не подумала, что способна на такое. Я поднялась, всеми фибрами души ненавидя его. Желая смерти этому подонку. На ресницах задрожали слезы.
– Ой, вот только давай без этого. Всего лишь секс. Я не прошу твою душу, ее оставь для Эллингтона. Мне нужно лишь тело.
«Это лишь тело», – повторяла я про себя, стиснув зубы. Только тело…
– Я жду, – практически рык. Расстегнул ремень и бросил его на диван рядом.
Робко покачнулась, в другую сторону.
– Клянусь Богом, если не сделаешь, что от тебя требуется, голову твоей собаки найдут отдельно от тела!
Тварь. Я почти рыдала и едва нашла в себе силы, чтобы начать танцевать для этого урода. Закрыла глаза. Отвернулась. Представила, что передо мной Генри. Мой любимый. Ради него я готова на все. Ради него я хочу быть привлекательной и сексуальной. Покачала бедрами, медленно проводя руками по телу. Как назло, на мне платье, идеальное для танцев. Оголяющее спину, на которую этот подонок будет дрочить.
– Да, детка, давай, – поощрял он.
Стиснув зубы, крутила попкой, поглаживая себя.
– Расстегни воротник, – холодный приказ.
Если это сделаю, платье спадет до пояса, оголив грудь. Замешкалась.
– Сними! – рык. Непослушными пальцами расстегнуть застежку удалось не сразу. Перед платья скатился до пояса. – Да, – довольно протянул он. Послышалось хлюпанье. Боже, даже поворачиваться отвратительно. – Повернись.
Ослушаться не решилась. Повернулась, старательно глядя на огни ночного города в окне за ним. Представляя, что передо мной другой… закрыла глаза, танцуя.
– Поиграй со своей грудью, – медленно поглаживая член, приказал мужчина.
Слеза скатилась и упала на сосок. Стерла ее касанием. Реакцией оказался низкий горловой стон удовольствия мужчины.
– Платье. Снимай…
Продолжая танцевать, стянула платье вниз, оставшись только в трусиках и туфлях. Переступила через него.
– Ласкай себя. Там!
Что? Нет. Этого я делать ни за что не стану.
– Я жду, – насаживая свой член на кулак, он злился от моей медлительности.
Черт. Чтобы никто не пострадал, придется поступиться своими принципами. Скользнула рукой по животу, ниже…
Раздался телефонный звонок. Сбросив его, Кристофер продолжил дрочить. Зазвонил другой телефон. Показав, чтобы я продолжала танцевать и, лаская себя одной рукой, другой он взял телефон и ответил.
– Если это неважно – убью, – через несколько мгновений он даже дрочить перестал и заорал. – Что? Кто приказал? Когда? Всех юристов туда, живо! Я сказал живо!
Швырнув трубку в стену, Кристофер, даже не приведя себя в надлежащий вид, впился в меня ненавидящим взглядом.
– Этот подонок покусился на самое дорогое для меня. Значит, я покушусь на самое дорогое для него!
Взгляд упал на мой голый живот. Я, задохнувшись от ужаса, закрыла обеими руками горошинку.
– Это тебе не поможет. На диван.
Стояла, не шелохнувшись.
– На диван. Живо! – он заорал так, что я вздрогнула от неожиданности. Звон его мерзкого голоса стоял в ушах и заглушал даже бешеный ток крови. Не думая о последствиях, желая спасти горошинку, я, развернувшись, я кинулась со всех ног из гостиной.
– Дура! Если поймаю – я убью тебя!
Сердце неслось, как загнанное, пытаясь обогнать меня и выскочить из тела, бешено шумела кровь в ушах. Спрятаться. Я должна спрятаться! Только где спрячешься в незнакомом доме?
Шмыгнула за какую-то дверь. Оказалась на кухне. Выхватив из стойки с ножами самый большой, спрятала саму стойку и забилась, сжав нож обеими руками, под стол. Зубы стучали как кастаньеты. Было холодно и страшно. Слушая свое судорожное дыхание под аккомпанемент бушующего сердца, двумя руками стискивала нож, готовая на все ради ребенка. Если потребуется – я убью Кристофера. И моя рука не дрогнет.
Легонько скрипнула дверь.
– Амелия, – обманчиво ласково протянул он. Шаг. Другой. Я наблюдала, как его ботинки приближаются ко мне. Господи, помоги.
Схватив меня за ногу, мужчина со всей силы дернул на себя и, больно проскользнув голой спиной по кафелю, я оказалась прямо перед ним. Не раздумывая, воспользовалась ножом и полоснула его по руке. Крупные багровые капли брызнули на белоснежную плитку. Взревев, то ли от боли, то ли от неожиданности, он со всей силы ударил меня по лицу. Я отлетела к двери и, ударившись лбом о косяк, оказалась в коридоре. На адреналине, не мешкая, ногой захлопнула дверь и понеслась к выходу, всей спиной ощущая, как он несется за мной по пятам, еще секунда и настигнет. Перед глазами расплывались красные круги, в голове гудело, а ноги превращались в пудинг и теряли чувствительность.
