«Прости, Сильвер, я знаю, что ты здесь скучал один, но мне так был нужен этот день!» – сказала Клара, вытаскивая для него большую рыбину из морозильной камеры. После этого она, наконец, подмела разбитое в комнате стекло и с завидным рвением быстро собрала всё напоминавшее былую жизнь и старые привычки, что давно следовало выбросить: в мусорку летели старые ковровые дорожки из Турции, заношенные вещи, груда фотографий, чуть треснувшая посуда, неудобная, набившая не одну мозоль обувь, кипа рабочих бумаг и даже некоторые ёлочные игрушки. Расправившись с непредвиденной уборкой, с самодовольным облегчением Клара закинула пару вещей в небольшую дорожную сумку, взяла документы, ключи, Сильвера и постучалась к соседке.

На лестничной площадке напротив квартиры Клары проживала одинокая женщина лет пятидесяти. Десять лет назад у неё умер муж, и больше выходить замуж она не желала, детей также не довелось заиметь. Она была добрым, честным и разносторонним человеком, и с Кларой их связывали давние, тёплые отношения. Валентина всю жизнь проработала в книжном магазине, хорошо разбиралась в литературе, а также была заядлым любителем-травником, поэтому Клара любила заходить к ней пару раз в неделю не только за приятной беседой и дельным советом по поводу стоящих литературных новинок, но также и затем, чтобы продегустировать её чудеснейшие снимающие напряжение и усталость завары облепихи, мелисы и других редких трав, о которых она никогда не слышала. Вот уже несколько лет они вместе ездили отдыхать на квартиру Клары в южном Крыму, расположенную у самого моря, на пасхальные выходные – единственный праздник, который Клара отмечала без Альберта, поскольку его семья не исповедовала православие.

– Валентина, это я! – произнесла Клара, когда приоткрылась дверь.

– А, привет, Кларочка! Ты куда пропала? Альберт с отцом заезжали, о тебе осведомлялись! Но что-то выглядели немного не в духе, – добродушно заметила соседка.

– Ну, это неудивительно! – с загадочной ухмылкой ответила Клара. – Надо же, даже вдвоём заехали!

– Ой, а ты весёленькая! – оживлённо воскликнула соседка, намекая на заметно подвыпившее состояние Клары. – С юбилеем тебя, дорогая! Я думала, что ещё утром забежишь, чокнешься со мной, такая дата как-никак!

– Мы с тобой ещё обязательно посидим и отметим, обещаю!

– А что ты с Сильвером? Уезжаете, что ли, куда? Сразу после вечеринки? – удивлённо воскликнула Валентина, перебивая Клару.

– Вечеринки не будет, я порвала с Альбертом, – со спокойным равнодушием сказала Клара.

– Как? В свой день рождения? – с удивлением в глазах и лёгкой улыбкой спросила Валентина.

– Да, сегодня с самого утра меня одолело какое-то отторжение ко всему! – таким же равнодушно-отстранённым тоном воскликнула Клара. – Может, и неправильно, но я сейчас не могу по-другому.

– Правильно и очень вовремя! – Валентина снова улыбнулась. – Я тебе говорила, что с мужчиной женщина должна светиться, а ты угасала – я видела!

– Я поеду попутешествую немного. Мне надо отвлечься, подумать обо всём… Можно я оставлю тебе Сильвера на недельку-другую? – сказала Клара, не желая вспоминать о её прошлых отношениях.

– Конечно! Тебе давно пора сменить обстановку! – воскликнула Валентина, вновь не сдерживая улыбки. – Ну а юбилей всё же надо было отметить!

– А я отметила, только по-своему! – сказала Клара и многозначительно посмотрела на соседку.

– Вот и замечательно! Только будь аккуратна в дороге! – наказала подруга.

– Спасибо, очень выручаешь! Мне сейчас правда надо уехать. Ах да, чуть не забыла, я оставлю тебе вторую пару ключей на всякий случай, только Альберту, пожалуйста, скажи, если будет спрашивать, что ты не знаешь, где я, – пояснила Клара.

– Не переживай и хорошо отдохни, я и почту за тебя получать буду, и цветы полью!

– Мария, как прежде, будет приходить раз в неделю убирать квартиру, у неё свой ключ. Ладно, я побегу, хочу успеть на ночной поезд!

– С Богом!

– Валечка, спасибо! Дай тебя обниму напоследок.

Добравшись до площади трёх вокзалов, Клара без лишних раздумий выбрала Ярославский вокзал и с небывалым энтузиазмом в глазах ринулась к кассам, всё ещё не имея представления, в каком направлении сложится её дорога. Впрочем, в эту минуту это было для неё малозначительным, второстепенным: она не могла себе представить, что ещё хоть на час задержится в своей привычной жизни, прежнем обществе и быту, – одна эта мысль мгновенно погружала в состояние отрицания, вызывая при этом необоснованное отторжение, вплоть до тошнотворного чувства. Впрочем, выбирать направление вовсе не пришлось: до отправления последнего ночного поезда, который следовал до Владивостока, оставалось десять минут. На радость Клары ещё оставались места в купейном вагоне. Без всякого колебания она попросила билет до конечной станции, ничуть не беспокоясь о том, что до Владивостока целая неделя пути.

– Девушка, заранее нужно приезжать на поездки дальнего следования, мы за пять минут до отправления уже всё закрываем, – заметила проводница, проверяя паспорт опаздывающей пассажирки.

– Простите, я знаю, но обстоятельства никак не отпускали раньше, – выкрикнула счастливая Клара, нырнув в вагон.

– Понятно, видимо, запраздновались сегодня и вышли в последний момент. С днём рождения вас! – усмехнувшись, выпалила проводница, протягивая паспорт.

– Спасибо! Вы правы, давно я так ничего не отмечала, даже слишком! – радостно прокричала Клара.

«Какой неимоверно нужный выдался денёк!» – подумала Клара, устраиваясь в уютном пустом купе, когда послышались гудки, поезд дёрнулся и тронулся в путь.

Поезда хороши тем, что здесь можно делать всё то, на что в обычные будни непросто найти время или что с трудом обуздывается волей. При этом всякая деятельность тут приносит гораздо большее удовольствие. Можно оправданно ничего не делать и совсем не чувствовать вины за зря потерянное время. Или же воспользоваться благоприятной обстановкой и исследовать все приходящие думы и наблюдения, которые плавают как в бездонном океане, требуя свежего улова. В поезде Клара всегда любила заниматься в основном последним, хотя и остальная деятельность принимала в дороге скорее форму медитации, нежели привычного рутинного порядка.

Ясным ранним утром Клара проснулась в купе полупустого вагона со странным ощущением, что находится именно там, где должна быть. Голова ноющей тяжестью смутно напоминала обо всех похождениях и лихих решениях, которые накануне подвели её к вокзалу и посадили в поезд, о направлении которого с утра пораньше она с трудом могла что-то припомнить. Ещё не успев осмотреться и освоиться в незнакомой среде, она уже интуитивно знала, что это было единственное место, которое могло её успокоить и как-то примирить со своими мыслями, где можно было тщательно и неторопливо разобраться с накопленным грузом противоречий и сомнений, которые уже не терпели отлагательств. Состояние внутреннего протеста и негодования, которое ещё накануне так поглощало Клару, ушло и сменилось на созерцательную задумчивость и отрешённость. Подсознательно она чувствовала, что лишь здесь, в дороге, в условиях умолкнувшего ритма времени, она могла отойти от кризиса вспыхнувшего сопротивления и несогласия со своей жизнью, с её планомерным ходом и, возможно, найти для себя какие-то ответы и решения.

Клара вышла из купе и огляделась – пассажиры беспорядочно расхаживали по вагону: одни толпились в очереди, чтобы освежить сонный вид утренними процедурами; другие спешили за кипятком в надежде разогреть свои ещё дремлющие умы; третьи же – вновь зашедшие на последней станции – суетливо протискивались в поисках нужного купе, раздражая встречную очередь своими борсетками и саквояжами. Все в это утро, казалось, знали наверняка, куда держат путь – к бабушкам, сёстрам, любимым, семье, на дачу и на службу Родине. Клара, напротив, наблюдая за окружающими, застенчиво осознавала, что для неё поезд служил не столько средством, сколько назначением, надеждой хоть как-то укротить раздирающий на части внутренний протест. Решив обождать с разогревом ума и утренними купальными процедурами, пока не разойдётся очередь, Клара разместилась возле окна своего купе и стала наблюдать за мелькающей другой жизнью или, скорее, жизнями, которые не ждали, не замедлялись, а неслись мимо, пролетая перед глазами сёлами, лесами, городами и государствами, дружно усмиряя всё буйство рвущихся наружу эмоций негодования и смятения.