Увидев Тимура живым на родной земле, она не могла поверить, что это на самом деле он.

Свекровь продолжала плакать и гладить лицо сына.

— Что они с тобой сделали, — шептала она. — Тимур, сыночек, скажи мне что-нибудь…

— Я вернулся, — хрипло проговорил мужчина, и Алёна наконец уловила знакомые нотки в его голосе.

Свекровь обернулась к Алёне.

— Когда ты ушла, моё сердце было неспокойно, — сказала она, — а тут ещё соседка прибегает, крестится, говорит, что видела, как человек в военной форме, чем-то похожий на Тимура, шёл по деревне. Бледный, как… — она замолчала на полуслове, не передав слов соседки полностью. — Я не могла сидеть дома, пошла к вам. Тимур, ты когда вернулся? — обратилась она к сыну. — Что с тобой было всё это время?

— Меня обменяли примерно месяц назад, потом я лежал в госпитале, нельзя было перевозить. И вот недавно вернулся. Я попросил командование не сообщать родным, хотел сам приехать, на своих ногах прийти, — сказал Тимур.

Слёзы продолжали течь по щекам матери.

— Что же они с тобой сделали, изверги! — бормотала она, осматривая безвольно висящую руку сына.

Мужчина не ответил. Он смотрел на Алёну. Она подошла ближе и обняла их обоих, свекровь и мужа. Почувствовав плотность их тел, она наконец начала верить, что к ней вернулся муж. И ей это не снится и не кажется. Страх расплаты за проведённый обряд отпустил её сердце.

Потом она накрыла стол, достала всё, что было в закромах. Свекровь звала их домой, но Тимур отказался идти через всю деревню в родительский дом.

— Не хочу я никого видеть, — сказал он, — и пусть на меня никто не смотрит.

— Как там дети одни? — с тревогой спросила Алёна.

— Старшие присмотрят, я велела, когда к вам побежала, — ответила свекровь.

— Я схожу за дочерью, — проговорила девушка, борясь с желанием остаться рядом с Тимуром и необходимость проверить Танюшку.

Алёна боялась, что если она уйдёт из дома, то муж опять пропадёт, а его возвращение окажется сном. Она усиленно щипала себя за руки, но Тимур никуда не исчезал.

— Иди, — согласилась свекровь, — возьми продуктов из погреба, надо солдата накормить. Да отцу обо всём расскажи, если уже домой вернулся. Детям пока не надо, — тихо добавила она.

Алёна накинула пальто и, оглянувшись на мужа, сидящего на стуле за столом, быстро выскользнула в осенние сумерки. По деревне она не шла, скорее бежала, пока не запыхалась.

Зайдя во двор свекрови, она услышала детский плач. Материнское сердце сразу определило, что плачет Танюшка.

Девочка сидела на кровати, закрыв лицо руками. Вокруг стояли другие дети и пытались её успокоить. Сестрёнки протягивали кукол, братья, которые были постарше, старались узнать, что случилось.

Как только Алёна вошла в комнату, Танюшка бросилась к ней. Её ма́лёнькое тельце тряслось.

— Всё хорошо, моя хорошая, — зашептала мама, — всё хорошо, я рядом… и не только я…

— Мы ничего не делали, — наперебой стали рассказывать дети, — мама ушла, сказала не шуметь и за младшими следить, мы и следили. А Таня проснулась и давай плакать.

Алёна кивнула.

— Ваша мама у меня в доме. Отец ещё не приходил? — спросила она.

— Нет, он сегодня поздно будет, — сказал кто-то из мальчиков.

— Скажите ему, чтобы тоже к нам шёл.

— А что случилось?

— Всё хорошо, просто помочь мне надо, — отговорилась Алёна.

Успокоив дочь, она быстро собрала Танюшку, взяла любимое Тимуром копчёное мясо, что делала свекровь, и пошла домой.

Алёна понимала, что надо подготовить дочку к встрече. Но боялась говорить, что папа вернулся.

«Как объяснить это ребёнку, который ещё даже разговаривать не умеет? Нехорошо, если она отца испугается. Увидит его таким…» — думала Алёна, идя за руку с Танюшкой к своему дому.

Чуть не дойдя до калитки, девушка остановилась и присела рядом с дочкой. Та уже успокоилась и тихо смотрела на неё.

— Танюшка, помнишь, я рассказывала тебе о папе? — спросила Алёна.

Девочка кивнула, Танюша говорила ещё совсем мало слов, но обращённую к ней речь слушала внимательно.

— Я говорила, что он сейчас далеко, но помнит о нас и обязательно вернётся, — продолжала девушка. — На фотографиях ты видела его молодым. Но время идёт, и мы все меняемся. Твой папа тоже изменился, — голос Алёны дрогнул, — но он наш любимый — мой муж и твой отец, и у нас обязательно всё будет хорошо.

Девочка слушала маму, но интересовалась больше помпоном на её шарфе.

— Ты сейчас увидишь его, — сказала девушка, — он может показаться тебе не похожим на тех людей, которых ты видела обычно, но это ничего не значит.

Алёна не стала говорить, что папа может испугать дочь, поскольку не знала, как реагируют дети на непривычную внешность. Она крепко сжала руку дочери и вошла в свой двор.

Подходя к своему дому, Алёна помедлила. И хотя из-за двери невозможно было услышать, что происходит внутри, но своим чутьём она поняла, что в доме ничего не изменилось: там её ждут родные. Раньше, когда она подходила к своему дому, он встречал её молчанием и пустотой, а сейчас она чувствовала в нём жизнь.

Они с Танюшкой тихо зашли, разделись и прошли в комнату, где были свекровь с Тимуром. Держа дочь за руку, Алёна подошла с ней к отцу и остановилась в пару метров от него. Девочка с удивлением смотрела на нового человека в доме.

— Танюша, это твой папа, — проговорила Алёна, чувствуя, как предательски дрожит её голос; потом присела рядом с ребёнком. — Он был в далёкой стране и только сейчас вернулся.

Девочка с любопытством посмотрела на мужчину. Она не проявляла беспокойства или страха.

— Сынок, подойди к дочке, — сказала свекровь, — в ней твоя надежда.

Мужчина встал и медленно подошёл к Танюшке, опустился на колено рядом с ней. Алёна поняла, что сесть на корточки он не может. Переводя взгляд с дочери на мужа, она заметила, насколько похож цвет их глаз: светло-серый с переходом в тёмный по краям радужки.

Только у девочки глаза были полны жизни, а у отца казались стеклянными.

Тимур протянул к дочери здоровую руку и аккуратно коснулся её платьица. Танюшка рассматривала его лицо, руки, не проявляя признаков беспокойства.

— Дочка, — проговорил он наконец.

Танюшка стояла спокойно, но обнимать незнакомого человека не спешила. Тимур погладил её руку, плечи, и в его глазах Алёна заметила пробуждающееся тепло. Оно пришло и быстро схлынуло, оставив его взгляд прежним.

«Я отберу тебя у этого каменного плена, — подумала она, — отогрею своим теплом, только бы мне самой не замёрзнуть рядом с тобой да не испугаться увечий тела и души».

То, что муж вернулся не тем человеком, как она его помнила, Алёна уже поняла. Но не знала, насколько глубоки его раны и что произошло с его душой.

Тимур вернулся за стол, но ел и говорил мало. Свекровь, не получив ответы на свои вопросы, начала рассказывать сыну о том, как они жили прошедшие годы, как росли братья Тимура, что происходило в деревне.

Алёна занялась домашними делами, частенько поглядывая на мужа. Танюшка сидела в своём уголке и перебирала тряпичных куколок.

Девушке казалось, что Тимуру хочется тишины, но его мама не могла сидеть молча. Она пыталась растеребить сына, разговорить его, возродить его интерес к жизни рассказами о родных и знакомых. Но сын почти не реагировал.

В какой-то момент женщина перестала говорить и просто смотрела на сына. Он отвернулся и, казалось, не знал, куда себя деть от полного сострадания взгляда матери.

— Я схожу домой, — сказала она наконец, — отца надо подготовить, а то у него сердце шалит в последнее время.

Как только за ней захлопнулась дверь, Алёне стало легче и сложнее одновременно. С одной стороны она была рада остаться наедине с мужем (ма́лёнькая дочь была не в счёт), с другой стороны — это её пугало.

Движения и взгляд Тимура были настолько незнакомыми ей, что казалось, в доме сидит чужой человек. Даже запах от него шёл другой. Алёне хотелось вернуть старого Тимура: весёлого и активного, подшучивающего над ней, ничего не боявшегося, легко относящегося к жизни.