– Кто это? – спросил отец, когда мама привела меня – пятилетнего в парк, где они условились встретиться.

– Это Джефри, – неловко ответила мама, раскачиваясь на пятках. – Твой сын.

Брови отца изогнулись совершенно странным образом, я помнил выражение его лица до сих пор, но все еще не мог расшифровать его. Что это было? Удивление? Гнев? Сожаление?

– Убирайся, откуда пришла и забери с собой этого ублюдка! – угрожающе тихо выпалил он. – Приблизишься хоть на шаг к моей семье, я сделаю так, что у тебя отнимут его, и ты больше никогда не сможешь выкачивать бабки из дурачков с которыми спала. – Последним словом он поставил точку, развернулся и, прихрамывая, направился к черной машине стоящей у входа в парк.

Таким было мое первое знакомство с отцом. Он был большим и угрожающим, хромал и назвал меня ублюдком. Одно было ясно точно – он не поверил, что я его сын, а может и поверил, но так боялся признать это, что позволил себе окатить и меня и мою маму такими грязными словами.

Мейсону тогда был всего год. Он был долгожданным сыном, ведь они с Джеммой десять лет пытались зачать ребенка. Отцу говорили, что он бесплоден, что шансов нет, а тут сразу двое детей. Конечно, он не поверил моей маме.

Но я был согласен даже на ненависть, потому что то, что происходило сейчас, было в сотни раз хуже.

Барбара

– По средам мы носим розовое16, – пропела подруга, заскакивая на переднее сиденье розовой «Феррари», которую отец подарил мне на шестнадцатый день рождения.

– Сегодня понедельник.

Челси громко фыркнула и небрежно заправила волосы за уши.

Моя подруга была очень привлекательной, и это не типичное мнение кого-то, кому она была дорога, все замечали ее внешнюю красоту и не упускали случая сделать ей комплимент. Раскосые глаза выдавали в Челси кровь коренных народов Америки. Она была высокой и стройной, а черные волосы отливали синевой на солнце. Полные губы всегда были подчеркнуты помадой розового оттенка, карие глаза с желтыми крапинками подведены черным айлайнером. У нее был узкий с небольшой горбинкой нос, и овальное лицо с острым подбородком – настоящая красавица индейского племени.

Челси была моей подругой с тех самых пор, как Билли Аткинсон в четвертом классе плюнул в ее волосы жвачку, решив так поиздеваться над новенькой девочкой. Я помогла ей избавиться от жвачки, без отрезания половины длины ее волос. А также сопроводила ее к директору, чтобы негодного мальчишку наказали. К сожалению, родители Билли состояли в родительском комитете и были щедрыми дарителями школы, поэтому придурку даже ничего не сделали. Но после того случая я не давала Челси в обиду.

– Не рычи, с утра без настроения? – спросила она, оборачиваясь ко мне. И как же Челси была права. Сегодня утром отец попытался заговорить со мной, но я даже бровью не повела.

– Снова эта Пейсли. Я не знаю, что мне сделать, чтобы он, наконец, понял, с какой гадюкой встречается.

Иногда перед школой, я заезжала за Челси на своей машине. Она жила не в самой лучшей части города, обычно я ждала ее на парковке маленького кафе на перекрестке, и по ее просьбе никогда не ездила к ее дому.

У моей подруги была простая семья, ее отец работал на местном заводе по производству упаковочных материалов, а мама была няней в частном агентстве. Денег в семье не хватало, и Челси безумно стыдилась этого, поэтому старалась избегать разговоров о родителях.

– Когда мужчина влюбляется по уши, он теряет способность рационально мыслить, поэтому все плохое, что будет делать твоя мачеха, он будет разглядывать через розовые стекла своих очков, – заявила Челси, вжимаясь в спинку сиденья и выставляя руку в окно машины.

– И откуда эти познания о взрослых мужчинах?

В отличие от меня Челси уже было восемнадцать. Она встречалась с Билли Аткинсоном, тем самым, который прилепил ей жвачку на волосы. Умнее с возрастом он не стал – типичный качок футболист из школьной команды. Не знаю, что увидела в нем Челси, возможно, ей нравится проводить время с людьми, чей уровень развития равен уровню развития улитки.

Нет. Такие сравнения оскорбительны для улиток.

Хоть Челси и не была девственницей, назвать ее опыт «богатым» у меня не поворачивался язык.

– Это относится к любым мужчинам. Они влюбляются иначе, чем женины. Если это настоящая любовь, то они растворяются в этом чувстве и отдают себя полностью. Жаль только, что ни один мужчина не способен любить долго. Обычно все заканчивается тогда, когда девушка решает отдать свое сердце, – с видом специалиста в любовных делах заявила Челси.

Я недоуменно покосилась на подругу.

– Что? Я слушаю подкасты о психологии мужчин, дави уже на газ и не нужно этого взгляда.

Загорелся зеленый и я тронулась с места.

К школе мы подъехали перед самым началом уроков. «Раунд Лейк» была одной из самых престижных школ, находилась в самом центре города при мормонской церкви и спонсировалась многочисленным мормонским населением. Несмотря на огромный приток капитала к учебному заведению, обучение в «Раунд Лейк» могли позволить себе не только «богатенькие» дети. Директор школы – Джек Салливан считал, что право на обучение в школе должно быть у каждого, поэтому в «Раунд Лейк» ученических стипендий было на порядок больше, чем в других школах. Челси, например, смогла попасть в школу только благодаря стипендии.

Кроме того, для того, чтобы поступить в школу, не обязательно было становиться мормоном, в школе учились разные дети.

– На математику? – спросила Челси, закрывая дверь моей машины.

– Ага, – отозвалась я. С Челси мы проводили вместе практически весь учебный день, ведь в начале года в курс набрали одних и тех же предметов. Моя подруга метила в Университет долины Юта на факультет рекламного менеджмента. Она верила, что эта специальность даст ей, наконец, то, о чем она так мечтала – финансовую стабильность и независимость.

Двухэтажное здание школы состояло из трех корпусов, и было построено в форме квадратной подковы, внешне оно отличалось сочетанием стилей минимализма и готики: кирпичные стены были окрашены в белый, второй этаж украшали арочные окна, на одной из двух декоративных башен была расположена острая пика, тянувшаяся в небо.

– Я совсем не готова к тесту, – взволновано протянула Челси, подхватывая меня под руку и направляясь в сторону школы.

На газоне у многолетнего дуба резвились футболисты школьной команды, они перекидывали друг другу вытянутый по форме мяч, но заметив нас, оторвались от своего дела и дружно засвистели. Челси помахала Билли, который был среди них, а я проигнорировала придурков.

– Я уверена, что ты справишься, у меня было мало времени, но я же подготовилась.

– Почему мало времени? – спросила она.

Тяжело вздохнув, я толкнула парадные двери и вместе мы вошли в главный корпус школы.

– Сначала отец и Пейсли, а потом еще и Фостер со своими подружками… – Был еще неудавшийся секс с Мейсоном, но пока я не хотела разговаривать об этом.

Слишком поздно я поняла, что и так ляпнула лишнего. Челси стала слушать меня куда внимательнее, чем до этого, и все из-за старшего сына Фостеров.

– Джефри? – переспросила она.

Я кивнула.

– Расскажи, что случилось! – дергая меня за рукав свитера, потребовала Челси.

Ее голос был словно звон гонга для моих ушей. Я вздохнула, ведь даже вспоминать об этой истории с Фостером мне было неприятно, а рассказывать тем более.

– Ничего особенного, просто Фостер в очередной раз доказал что пропустил пару ступеней в своей эволюции.

– Поконкретнее.

– Только никому, – остановившись у кабинета математики, прошептала я.

– Я могила! – пообещала подруга, приближаясь ко мне, чтобы скорее узнать эту тайну.

Я опасливо оглянулась, удостоверяясь, что нас никто не подслушивает. Не знаю, кого я ожидала увидеть рядом. Но мое воображение подкидывало непрошенные картинки того, как Джефри выскакивает из-за угла и в очередной раз упрекает меня в подглядывании за его извращенными играми.