– Препараторам и чёрный рынок бы не понадобился, – добавил Гельт. – Раз-два, и нужная деталька в кармане.

– Это не так работает, – сухо отозвался Олке. – Но ты ведь и сам в курсе, не так ли? Добыча строго учитывается. Хранилища закрыты, и доступ есть у немногих. Препараторы не носят артефакты из Стужи в карманах…

– Теоретически, – заметила Вирна, не отрываясь от работы, – что-то такое, конечно, может произойти. – Она поймала взгляд Олке и виновато опустила взгляд. – Ну… Ты служишь истине, так ведь? Истина такова. Редкий случай… Но это возможно.

– Много вариантов, – пробормотал Унельм. – Карманы охотников… Чёрный рынок… Хранилища…

– Любая зацепка сейчас ценна. – Вирна делала соскоб с глазницы Аллеми, и Унельм наконец не выдержал – отвернулся. – Но дождитесь результатов анализа. День, максимум два… Я надеюсь, что дам вам больше информации.

– Газетчики нас сожрут, – мрачно заявил Гельт, и Олке кивнул – хоть в чём-то эти двое были согласны. – Теперь скажут, что мы не смогли поймать урода – и вот, ещё один мёртв.

– Ну, в целом, так и есть, – заметила Вирна, убирая кисточку в очередную пробирку и аккуратно вставляя её в гнездо в сумке. – Зато теперь – не в обиду тебе, милый, – Ульм не сразу понял, что обращалась она к убитому, – у нас будет больше информации. Больше шансов поймать маньяка… И предотвратить новые преступления.

– Думаете, он убьёт снова? – спросил Унельм, и Олке кивнул.

– Наверняка. Такие не останавливаются… Их останавливают. Так или иначе.

– Десять лет назад один такой орудовал в Нижнем городе, – сказала Вирна, застёгивая сумку. – Убивал женщин… Скажем так, лёгкого поведения. Успел прикончить пятерых. Был неуловим…

– О, помню, помню, – оживился Гельт. – Богатеи про это толком знать не знали – было велено не пугать их тем, что творится в Нижнем городе. Тогда подонкам пришлось объединиться с охранителями. Каждую ночь патрулировали улицы… А тот ублюдок будто смеялся над нами. Один раз убил несчастную девчонку прямо у нас под носом. Она ещё тёплая была, когда мы её нашли.

– И что в итоге случилось? Вы его поймали?

– Нет. Его нашёл Белый Верран…

– Кто это?

– Он называет себя владетелем Нижнего города, – хмыкнул Гельт. – У него были свои причины нам помочь.

– Угу, – Вирна поднялась, наконец, с пола. – Отдал нам тело убийцы таким изуродованным, что его пришлось разложить по нескольким ящикам, чтобы переправить в Охрану. Я тогда только начинала помогать охранителям… Мы сперва думали, что нам подсунули липу, просто чтобы власти убрались из Нижнего города. Конечно, там боялись маньяка… Но мы явно здорово мешали всем вести дела. В общем, убийства после этого прекратились. Личность убийцы мы так и не установили, но…

– Если бы меня допустили до этого дела, – начал Олке, и Гельт хмыкнул:

– Что тогда? Оно не касалось ваших дел… И даже если бы…

– Всё в Кьертании касается «наших дел», – неожиданно резко ответил Олке. – Слышал что-то о Жнеце? Бешеном охотнике? Их обоих закрыл я. Я и моя команда. Так что не говори «даже если бы».

– Во всяком случае, теперь у тебя точно есть шанс снова показать себя в деле. – Гельт поглядел на тело Аллеми. – Опередишь нас – сорвёшь большой куш, да?

– Деньги меня не заботят, – сухо сказал Олке, и при одном взгляде на его побитое жизнью пальто вряд ли кто-то заподозрил бы его в неискренности. – Только истина. Идём, Гарт. Теперь наш черёд всё осмотреть.

Гельт вышел, чтобы проводить Вирну, и Унельм придвинулся ближе к Олке.

– Вы знаете, с чего можно начать? С глазами?

– Прежде всего, проверим хранилища, – сказал Олке, доставая собственные кисточки. Как и в прошлый раз, им с Ульмом предстояло обработать субстратом хаарьей жёлчи все поверхности в комнате. – Если кому-то хватило ума украсть оттуда два глаза, найти концы будет нетрудно. С прошлым ничего выяснить не удалось… Но теперь у нас вторая пропажа. Вероятность, что кто-то что-то заметил, повысилась вдвое.

– А что с чёрным рынком? Кому-то нужно будет пойти в Нижний город, так?

– Не надейся, Гарт. Если понадобится – туда пойдут охранители. Никак иначе. И не вздумай ничего предпринимать самостоятельно. Скорее всего, тебя там убьют – а потом я найду тебя и убью ещё раз. Это понятно?

– Более чем.

– Вот и отлично. За работу.

Осмотр дома Аллеми длился и длился без конца, и уже через час у Унельма колотило в висках от тяжёлых запахов трупа и благовоний. Самому ему почти ничего не приходилось делать. Тенью он следовал за Олке, наблюдая за тем, как тот осматривает каждую половицу, каждое тёмное пятно. В местах, которые казались ему подозрительными, Олке оставлял яркие наклейки – время от времени спрашивая Ульма о том, почему, как ему кажется, он обратил на них внимание.

Наконец, видимо, оценив позеленевшее лицо ученика, Олке махнул рукой.

– С тебя хватит, Гарт. Забери мои сумки и отнеси их в отдел. Мне ещё надо зайти кое-куда, не хочу с ними таскаться. Я уже написал Мем про Аллеми – так что она скажет тебе, что делать дальше. Вэл – под твою ответственность. Пусть занимается бумагами по Селли.

Хорошо, что бедняга Вэл, служивший в отделе куда дольше самого Ульма, этого не слышал.

Сумки Олке оказались тяжёлыми, будто набитыми камнем, но Унельм не почувствовал их веса – выйдя за порог проклятого дома, он жадно вдыхал воздух. Чистый, прохладный, прозрачный воздух.

Он едва успел выйти за ворота, когда перед ним появилась, спеша к особняку, пожилая пара.

Очевидно, наследник динна Аллеми был поздним ребёнком. Тощая женщина с высокой причёской опиралась на руку грузного мужа с всклокоченными волосами и глазами, налившимися кровью, и смотрела прямо перед собой, будто не видя. Унельм стоял совсем близко и заметил, что по лицу динна струятся слёзы, а ещё – что под его брюками мелькнули разноцветные носки. Один – чёрный, другой – белый. Почему-то именно это свидетельство беспредельного горя поразило его сильнее всего.

Уходя, Унельм от всего сердца малодушно порадовался, что ему не придётся быть рядом, когда эти люди увидят своего растерзанного сына. Уже сворачивая за угол, он услышал у себя за спиной жуткий вой, похожий на звериный. Он никогда не подумал бы, что так может кричать женщина. Холодок пробежал у него по спине, и он прибавил шагу, стараясь хоть ненадолго забыть и об Аллеми, и о его родителях. Выходило плохо.

Впервые Унельм поймал себя на горячем, искреннем желании найти убийцу не из одного только стремления получить награду из рук отца Мил.

Когда он добрался до отдела, голова всё ещё болела, а руки ныли от сумок Олке. Ни Мем, ни Вэла на рабочих местах не было. Редчайшее явление – Вэл, бывало, уходил обедать в город, но вот Мем, как казалось Унельму, дневала и ночевала на службе. До сих пор он не мог представить себе её стол пустым.

Унельм прошёл в кабинет Олке и аккуратно пристроил сумки в углу. Он уже собрался уходить, когда заметил края бумаг, торчавших из одной из них. Протоколы, которые он вёл в Гнезде – Ульм узнал собственный почерк.

Раз его записи здесь, значит, возможно, и записи Олке тоже.

Долгую минуту Унельм боролся с искушением. Если не вовремя вернётся Мем или Вэл или, того хуже, Олке узнает, что помощник рылся в его вещах, со службой в отделе можно попрощаться.

Здравомыслящий человек оставил бы сумки нетронутыми и ушёл в общую комнату дожидаться Мем, но Унельм никогда не отличался чрезмерным здравомыслием.

Быстро, чтобы не передумать, он щёлкнул замком сумки и извлёк отчёты Олке. Не забывая чутко вслушиваться в тишину коридора, быстро пролистал страницы. Как и сам Гарт, наставник явно блуждал в потёмках, судя по многочисленным знакам вопросов на полях.

Коридор молчал, и Унельм осмелел, стал вчитываться внимательнее. Препараторы, гостившие или бывшие в связи с членами семей диннов – или сами отпрыски таких семей, – возможные пересечения с Селли, мелкие ссоры… Ничто особенно не привлекало внимания, пока Ульм не наткнулся на имя Эрика Строма. Оно возникло на полях как будто из ниоткуда, но было выведено твёрдой, уверенной рукой.