– Все так. Но в тебе живет херессита, которая однажды вырвется на волю.

– Не вырвется, – Василиса догадалась, кого нэн Хосефина назвала хересситами. – Потому что я не нимфа.

– Но я сама видела документы. Лот №7 – нимфа Гражданка Иванова.

– Не все, что написано на бумаге – правда. Если вы хотите, я расскажу историю, почему назвалась нимфой, но клянусь собственным здоровьем…

– Не клянись, иначе я поверю, что твои заплывшие глаза и есть результат божественной кары.

– Хорошо. Мое настоящее имя Василиса…

– Так деревенские из Малой Руссеи называют всех нимф.

– Я не нимфа, а студентка четвертого курса экономической академии. Моя родина – Земля, и попала я в пруд с кувшинками совершенно случайно…

Долгий разговор закончился водопадом слез облегчения. У одной потому, что она поверила Василисе и теперь точно знала, что ни за что не будет способствовать эльфийскому принцу, а у второй потому, что, наконец, нашелся человек, который знает ее настоящую и с которым можно оставаться настоящей.

– Моя цель – вернуться домой, – Вася высморкалась в протянутый ей платок.

– И я приложу все силы, чтобы твоя мечта сбылась.

***

– Кто тебя так? – лорд Ракон нашел друга на продуваемой ветрами террасе башни. Тот сидел на парапете, свесив ноги вниз.

– Женщина, – не стал углубляться в объяснения Индис. Подвинулся, когда Фольк умостил зад рядом. – Отсюда город в ночное время особенно красив. Умиротворяет.

Герцог кивнул, соглашаясь. Ему было чем гордиться. Десятки лет и заброшенный остров сделался многонациональным культурным центом. Вон зажег свои огни театр, и звезды на его стенах полыхнули золотом. Маяк на мысе Утопленников полоснул острым лучом по морской глади, осветив на мгновение мачты кораблей столь причудливых, сколь многообразен мир.

Со стороны парка развлечений донеслась бойкая мелодия, и засверкало радугой огней бесовское колесо. В ту сторону вообще было приятно смотреть. Казалось, что маг-великан открыл большую, под стать себе, музыкальную шкатулку, украшенную драгоценными камнями, и все в ней завертелось и заиграло.

Из аттракциона «Убей монстра», расположенного чуть выше, в скалистых пещерах, донесся рык последнего кузавра. Завтра с утра штатного некроманта ожидает работа по воскрешению изрубленных в хлам монстров. Те, что отслужили свое, пойдут на переработку.

Тут лорд Ракон улыбнулся. Он ни за что не признается, что то мыло, которое так хвалят гости острова и забирают с собой коробками, поскольку оно способно отстирать любые пятна – продукт кровожадного аттракциона. Кузавры – весьма необычные создания: хищные и яростные в бою, после смерти они пахнут весьма изысканно.

Буквально полыхала магической иллюминацией площадь казино – скопище игровых заведений манило зевак рекламой, выступлениями всемирно известных артистов и комиков, бесплатными напитками и отличными гостиницами.

Красными огнями выделялась улица Блуда. Она была совершенно прямой, будто неизвестный художник провел волшебной кистью линию, и та загорелась стрелой, уткнувшейся носом в мрачное в ночное время суток здание Торгов.

– Интересно, как там нимфа…

– Да что с ней сделается? – эльф поморщился и потрогал вспухший след от удара корсетом. – Несколько дней помажет лицо вонючей мазью и опять сделается красоткой хоть куда. Кстати, наша нэн не знала, что Ги нимфа. Видел бы ты ее лицо! Как бы Хосефина не взбрыкнула. Может, все-таки отдашь нимфу мне? Иначе только на улицу Блуда, а там таких денег за нее не дадут. А я предложу хорошие проценты. В итоге поднимешь тысячи три драков.

– Ги? Почему Ги? – Фольк прислушался к свои чувствам. Почему иглой кольнула ревность? Ведь даже не разглядел ее как следует. Сначала мешал венок, потом думал о поцелуе, а в купальнях она закрылась ладонями. Теперь так и вовсе лежит с распухшим лицом. Но отчего пропустило удар сердце, стоило взять ее на руки? Отчего сбивался шаг, когда он нес ее из своей комнаты в крыло прислуги? Почему хотелось вернуться назад и запереть у себя невезучую девчонку?

– Ты же знаешь, я не люблю длинные имена. Гражданка Иванова все равно что мое полное имя – Индис Альмавиридонилель. Аль-лель куда благозвучнее и не приходится повторять по десятку раз, чтобы его запомнили или записали без ошибок.

– Так значит Ги…

– Кстати, я так и не увидел в твоих покоях ее венок.

– Он лежит в кабинете на столе.

– Да? Я был там, но никакого… Или те сухие веточки с поникшими лютиками и есть ее венок?

– М-да. Поникшие лютики сегодня меня буквально преследуют. Сначала старуха-гномка смутила своим лепетом, потом…

– Подожди, – эдьф положил ладонь на предплечье герцога, – подожди-подожди. У нимф не бывает поникших цветов. Ты что-то путаешь. Их венок живет столько же, сколько живет сама нимфа. А судя по тому, как он выглядит, его хозяйка или давно отчитывается перед нимфейскими богами или вот-вот отправится в последний поход.

– Но так написано в бумагах! – Фольк не сдавался.

– Не ты ли сам вывел правила Торгов «Не отвечать за правдивость заявления, сделанного хозяином лота»?

– Но за нее боролись несколько борделей! А уж они то должны разбираться в товаре!

– Был ли среди них «Поцелуй русалки»?

– Да. Нет. Я точно не помню…

– Наверняка не был, а если и был, то не вступился в торг, поскольку хер Мокс в курсе таких тонкостей, как никогда не вянущий венок нимфы.

– Нимфы есть и в «Сладкой попке», я видел! – с нажимом возразил Фольк.

– Венок на голову может надеть любая херессита. Если тебя в борделе встречает дева в халате медсестры, ты же не думаешь, что попал в больницу?

Фольк удрученно сунул пятерню в густые волосы. Они шелковой смолой распались на пряди.

– Так кто же она такая?

– Вот и я о том же думаю. Если не нимфа, то почему я тащусь от нее?

– Поцелуй! – вспомнил Ракон. – Ее поцелуй был горячим!

– Горячая штучка и целуется горячо.

– Нет! Поцелуй едва не убил меня! Он был настолько горяч, будто я прикоснулся губами к энергетическому кристаллу. А разве это не явный признак нимфы? Может, я перепутал и достал из урны не тот венок? Я же сначала выкинул его у торгов, а потом передумал!

– Поцелуй нимфы может вызвать лишь желание, но никак не боль и страх. Он сродни магическому призыву. Хочется обладать ею и никому не отдавать. Это их защитная магия.

– Но именно это я и испытываю!

– Фольк, разберись со своими чувствами.

Лорд Ракон прикоснулся к губам, вспоминая странный поцелуй, что не ушло от внимания Индиса.

– Ты сказал, что поцелуй был горячим? Ха! Только что ты сам привел веское доказательство того, что Ги не нимфа. Их поцелуй прохладен, как вода в пруду, как кусочек льда, зажатый в губах.

Фольк странно посмотрел на друга.

– Но как бы тебе объяснить точнее? – эльф несколько раз щелкнул пальцами, подбирая правильные слова. – Это… Это словно целовать лягушку!

– Ты целовал лягушку? Никогда не пробовал и не стал бы, – Лорд Ракон скривился.

– Если бы хоть раз сходил в «Поцелуй русалки», ты бы меня понял.

– Ты и там был?

– Я любознательный.

Фольк тоже любил женщин, но был более разборчивым. Его любовницы менялись от силы раз в год, да и то, когда отношения начинали вязнуть во взаимных претензиях. Расставался безболезненно, поскольку влюбленность сходила на нет, а более сильные чувства так и не приходили.

– Ну так что, отдашь мне ее? – вывернул эльф в нужную сторону. – Неизвестно кто, неизвестно откуда, а я предлагаю за нее три тысячи драков.

– Тебе-то зачем она?

– Каприз. Да, я слаб и привык потакать своим капризам.

Фольк вздохнул, устало потер лицо.

– Хорошо. Но только не сейчас. Сначала я должен разобраться, как она связана с гномами.

– А эти-то здесь при чем?

– Я же говорю, сегодня целый день меня преследовало чувство, что меня втянули в какую-то игру, где смешались гномы, гоблины и лютики.

– А Ги только потому, что на ней был венок из лютиков?