Хаяо Миядзаки: Я живу самой обычной жизнью. Хожу на реку, по магазинам, еду покупаю в супермаркете, выпью иногда чашечку кофе в местном кафе. Какое из меня божество! И люди относятся ко мне как к нормальному человеку, себе подобному.

– Неужели вам удается оставаться в стороне от многочисленных фан-сайтов?

Хаяо Миядзаки: Конечно, удается, у меня Интернета дома нет, и адреса e-mail тоже. Так что живу спокойно.

– А книги о себе читали?

Хаяо Миядзаки: Малую их часть. Кое-что читаю из того, что критики пишут. И после этого чаще всего мне хочется набить им морду. Но вы не бойтесь, я слабак, сильно ударить никого не могу. Только кулаки себе расшибу.

– Чем вам так не нравятся критики?

Хаяо Миядзаки: Они ничего не понимают. В том числе не понимают, что сами пишут.

– Вы живой классик, повсеместно любимый и уважаемый. А какие у вас отношения с молодыми режиссерами? Продолжают они дело, начатое вами?

Хаяо Миядзаки: Лучший способ быть в форме – не смотреть на тех, кто тебя окружает. (Смеется.) Я не смотрю чужих фильмов, я вообще не смотрю телевизор, что бы там ни показывали. Я предпочитаю по улицам гулять, по сторонам смотреть. Но скажем так: одиночества в профессиональной среде я никогда не ощущал. А у молодых я, наверное, вообще кровь сосу, чтобы легче было работать над собственными фильмами. Преемственность, говорите? У меня есть один аниматор на студии, и я ему уже двадцать лет талдычу, чтобы он приходил на работу рано утром. И до сих пор он не может вставать утром рано. Как можно научить людей чему-то?

– У вас нет ощущения, что вы никому не сможете передать свой уникальный опыт и он уйдет вместе с вами?

Хаяо Миядзаки: В Японии мало людей, которым по-настоящему интересна рисованная анимация, а не 3D.

– А почему вы предпочитаете традиционную анимацию модной ныне 3D?

Хаяо Миядзаки: Не привлекает меня этот визуальный стиль. (Смущенно смеется.) – Слишком уж много технологий вместе с ним пришло в кинематограф. А мне нужны только бумага и карандаш.

– Но ведь вы, кажется, близко дружите с Джоном Лассетером, главой студии Pixar. Расхождение во взглядах не мешает вашим отношениям?

Хаяо Миядзаки: Я его не учил снимать фильмы в 3D, и он меня не соблазняет снимать фильмы в 3D, так что никаких проблем. Мы работаем на разных территориях. Джон молодец, он настоящий трудоголик. Я только за его здоровье беспокоюсь.

– Почему это?

Хаяо Миядзаки: Работает слишком много. Вот мы с женой обычно практикуем полное разделение обязанностей: я тружусь день и ночь, она занимается домом и детьми. А Джон Лассетер беспрестанно работает, но он еще и прекрасный отец и заботливый муж, он занимается социальной деятельностью, у него полным-полно хобби… В общем, все это раз в пять превосходит мои собственные возможности.

– Вы тоже находите время заниматься помимо кино архитектурой, а еще пишете стихи, не так ли?

Хаяо Миядзаки: А это уже мои хобби, не работа. Есть у меня и другие хобби, но о них я лучше и говорить вам не буду (смеется).

– О том, что для вас важнее всего в анимации, скажете?

Хаяо Миядзаки: Анимация – это когда ты берешь карандаш и несколько листов бумаги и начинаешь рисовать линию за линией. Причем не потому, что хочешь изобразить что-то определенное, а потому, что в процессе рисования открываешь что-то новое и совершенно неожиданное. Эти маленькие открытия – самое важное в анимации. Сам творческий процесс в ней интересней всего. В нем ничего не может быть решено заранее. Предположим (берет в одну руку зажигалку, а в другую пластиковый стакан, и демонстрирует), один персонаж должен проделать некоторый путь, приближаясь ко второму. Мы знаем, что его движение начнется здесь, а закончится именно там. Таким образом, оживляя эти движения, мы заранее знаем, какими они будут и каким будет направление. Но есть и другой способ преодолеть это расстояние! Может, изменить раскадровку, и персонаж будет двигаться по иной траектории и вообще – в другую сторону?

Есть разные дороги и разные возможности, которые открывает анимация. А предсказуемость всегда делает ее скучной. Конечно, я рисую раскадровки и подробнейшим образом обсуждаю их с командой аниматоров, но нередко потом я проверяю проделанную работу на свежую голову и вдруг осознаю, что совершил ту или иную ошибку. Даже одно маленькое движение может стать ошибкой. В 3D это влетело бы в копеечку.

Анимация – это не то, когда ты берешь карандаш и рисуешь ровную, правильную линию. Анимация – когда пытаешься отыскать ту линию, которая скрыта внутри тебя самого. Если, беря в руки карандаш, ты собираешься использовать только ум, только рассудок, результат не может получиться удачным. Так работает, увы, 90 % аниматоров. Но есть и те, кому удается оживить свое подсознание. Среди молодых их совсем немного – они слишком уж увлечены виртуальной реальностью.

– Когда вы беретесь за новый проект, он начинается с образов или все-таки с истории, с сюжета?

Хаяо Миядзаки: С образов. Потом уже они диктуют сюжет. Я пытаюсь подстроить его под образы, которые рождаются в моей голове, а он не подстраивается, и это делает мои фильмы такими странными.

– То есть ваш принцип – полная непредсказуемость?

Хаяо Миядзаки: В сущности, да. Начиная работать, никогда не знаешь, что получится в итоге.

– Вас часто сравнивают с Уолтом Диснеем. Как вы оцениваете его ранние классические работы, такие как «Белоснежка», «Пиноккио», «Фантазия»?

Хаяо Миядзаки: А можно я на этот вопрос не буду отвечать? Вот как скажу: увидев их, я был впечатлен, но сразу понял, что не хочу делать такие фильмы.

– Вам важно, чтобы ваш зритель испытывал сильные эмоции, когда смотрит ваш фильм?

Хаяо Миядзаки: Безусловно. Не знаю, как у вас, а у нас в Японии есть такое выражение – «волосы дыбом». Я бы хотел, чтобы ощущения от фильмов были именно такими – очень сильными, чтобы волосы поднимались на голове.

– Принято считать, что для того, чтобы всю жизнь снимать мультфильмы, надо быть вечным ребенком…

Хаяо Миядзаки: Да вы что! Посмотрите на меня: я же уже старик.

Маститые критики, не стесняясь, вытирали счастливые слезы: а как же, ведь в конце мультфильма маленькая принцесса рыбьего мира осуществила свою мечту и стала человеком! Этой радостью, однако, с незнакомым человеком не поделишься – вот и объясняли свой восторг пространными словами об «изысканной технике» и «феерической цветовой гамме». Хотя, по правде говоря, мало кто из западных зрителей скрывает свое полное неведение в области анимации как таковой и японских аниме в частности. А для фестивальной публики Миядзаки – инопланетянин в NN-й степени: во-первых, японец (в их традициях черт ногу сломит), во-вторых, человек из вселенной масс-культуры, в-третьих, гуру детского кино, которое на арт-хаусных смотрах нечастый гость. Незнание спасительно, оно и позволяет от души радоваться увиденной сказке, не вдаваясь в детали.