Сажусь и натыкаюсь на взгляд Лёвы.

Жив, надо же!

И даже сознание не потерял.

Его правая щека разодрана когтями, рукава модного пиджака превратились в лохмотья, руки покрыты кровоточащими укусами.

Сегодня у доктора Лунина будет много работы. Сперва штопать раненых, потом стирать магические матрицы, пока они не проросли в тело.

Несколько секунд смотрю на Лёву. Вижу испуг в его глазах и растягиваю губы в улыбке.

– Похоже, это ты мне теперь должен, Лева. Смотри, не забудь, если останешься жив.

***

Из пяти гвардейцев выжили четверо.

Пятый – тот, что пошёл осматривать пустырь – лежал на спине, запрокинув голову. Горло его было разорвано, правая нога неестественно вывернута – челюсти твари раздробили голень.

Рядом с ним лежала дохлая тварь. В её боку торчал нож, засаженный по самую рукоять.

Остальные бойцы отделались искусанными руками и ногами.

Большой помер, как я и предполагал. Сначала кровопотеря из откушенной кисти, а потом твари перегрызли ему позвоночник.

Сивого попытались вытащить из-под машины, но не смогли. Он зацепился одеждой за выхлопную трубу и потерял сознание от боли и страха.

Командир гвардейцев по рации вызвал помощь, полицию и медиков.

На месте осталось одиннадцать тварей.

Все они когда-то были собаками самых разных пород.

– Редко такое увидишь, – кивнул мне командир.

Поменял магазин в автомате и пошёл добивать тварей выстрелами в голову.

Такие у них оказались правила.

Полиция и гвардия прибыли одновременно. Полиция оцепила улицу, а гвардия пошла прочёсывать пустырь и окрестные участки.

На пустыре нашли ещё одну тварь – по ней-то и стрелял погибший гвардеец. Автоматная очередь удачно перебила три ноги из четырёх, но тварь всё равно уползла почти на километр в сторону спального района.

Завывая сиренами, примчались сразу шесть машин «Скорой помощи». Раненых уложили на носилки и пристегнули ремнями, а затем погрузили в машины. Лёва крутил курчавой головой, беспокоясь о потерянной шляпе. Невысокий полный врач говорил что-то успокаивающее, склонившись над носилками. А затем сделал Лёве укол.

Сивого вытащили из-под седана, и он оказался жив.

Везучий гадёныш!

Неторопливо подъехал бронированный чёрный фургон на толстых шинах. Люди в толстых серых комбинезонах и шлемах со стёклами крючьями сволокли к фургону трупы тварей.

– Видишь, как бывает? – спросил меня командир гвардейцев.

Его левая рука была забинтована почти до плеча и висела на перевязи.

Не дожидаясь моего ответа, он кивнул и пошёл к машине «Скорой помощи».

– А с вами что, юноша?

Тот самый врач, который делал Лёве укол, стоял передо мной и деловито глядел на меня снизу вверх.

Рядом двое санитаров укладывали на землю брезентовые носилки.

Я пожал плечами.

– Ничего. Со мной всё в порядке.

– А рука?

Правый рукав рубашки был изорван зубами и весь пропитался кровью.

Я улыбнулся врачу.

– Да всё нормально. До свадьбы заживёт.

– Не дурите и ложитесь на носилки, – непререкаемым тоном заявил врач. – Я вас осмотрю, а потом поедем в госпиталь.

– Не нужно в госпиталь.

Я закатал остатки рукава.

Чёрт, теперь рубашку Сёме отдавать!

Поплевал на руку, стёр кровь и показал врачу четыре розовые точки на коже.

Следы клыков. Свежие, но уже затянувшиеся шрамы.

– Ничего не понимаю!

Врач смешно поднял брови.

– Всё равно, залезайте в машину, если не хотите, чтобы я позвал на помощь гвардейцев! Процедура для всех одна.

Это я понимал. В случае нападения тварей всех пострадавших надо изолировать.

Но ехать в госпиталь не хотел. Бессмысленно, да и устал я сегодня.

От настойчивого врача меня спас Бердышев. Его чёрный внедорожник беспрепятственно миновал оцепление и остановился рядом с нами. Жан Гаврилович выскочил из-за руля, на ходу вытаскивая из кармана удостоверение.

– Что здесь у вас?

– Вот, господин капитан, – немедленно наябедничал врач. – Раненый не хочет ехать в госпиталь.

Бердышев скользнул по мне внимательным взглядом.

– Руку покажи!

Я показал ему предплечье.

– Мда, – задумчиво протянул Жан Гаврилович и повернулся к врачу.

– Он остаётся здесь, под мою ответственность. Увозите остальных.

Врач возмущённо пожал покатыми плечами и махнул рукой санитарам.

– Уезжаем!

– Впусти гвардейцев в сад, пусть прочешут, как следует – сказал мне Жан Гаврилович. – Надо убедиться, что никакая тварь не проскочила. Да и сам иди в дом. Ты на ногах еле держишься. Тяжело пришлось?

Я усмехнулся.

– Нормально.

Повернулся и пошёл к воротам.

– Здесь теперь до утра возни, – сказал мне в спину Бердышев. – Сначала наше расследование, потом полиция. Но я к тебе загляну – поговорить надо.

Створка ворот оказалась плотно закрыта.

Я постучал в неё – сначала ладонью, потом кулаком.

– Сёма, открой! Это я!

Тишина.

– Сёма! Где ты там?

Чёрт! Тварь его сожрала, что ли?

За забором послышались торопливые шаги.

– Костя? Это ты?

– А кто ещё? Открывай, Сёма!

Створка приоткрылась совсем чуть-чуть. В щели маячило испуганное лицо Сеньки.

– Точно, ты!

– Ну, а кто ещё? Ты когда ворота успел запереть?

– Сразу, как стрельба началась. Я думал – гвардия Тощего Лёву ловит. Вот и закрыл ворота, чтобы они на ферму не проскочили.

– А если бы мне надо было проскочить? – спросил я.

– Я не подумал, – виновато ответил Сенька.

Не подумал он!

Хотя, с другой стороны, Сенька прав. В случае чего, Казимир с него сначала спросит за жену, потом – за ферму. И только в третью очередь – за меня.

К воротам подбежали шестеро гвардейцев. Все в чёрных комбинезонах и бронежилетах, у каждого – автомат, пистолет в наплечной кобуре и нож на поясе.

Один обратился ко мне.

– У нас приказ обыскать сад. Откройте ворота!

Я кивнул Сеньке.

– Слышал? Открывай, пока не выломали. Иначе не отчитаемся перед мастером.

Сенька нажал кнопку, и створка поехала в сторону. Я пропустил вперёд гвардейцев, которые мгновенно растворились в темноте сада. Среди яблоневых стволов заметались широкие лучи фонарей.

Сенька смотрел на меня с опаской.

– Костя, это были твари?

Я кивнул.

– Твари, Сёма. С пустыря выскочили.

– А как ты выжил?

Ох, Сёма!

Мне бы самому в этом разобраться!

С виду – очень просто. Убил четырёх тварей голыми руками, отделавшись пустяковым укусом, вот и всё. Но как я сумел это сделать – вот вопрос.

Назойливая мысль вертелась в голове. Я ухватил её.

Оружие.

Надо носить с собой какое-то оружие. Хотя бы, нож, как у гвардейцев.

Ладно, это потом.

Я пожал плечами.

– Как выжил, Сёма? Просто повезло. Слушай, я еле на ногах стою. Идём в дом.

Проходя мимо кухни, я потянул носом воздух. Пахло куриным супом и котлетами.

У меня мгновенно свело желудок от голода.

Дверь в комнату Марты и Казимира была заперта. Я постучал. Раздался шорох, затем голос Марты спросил:

– Кто там?

– Это я, Костя. Марта, вы можете, выходить, всё уже закончилось.

Я услышал, как щёлкнула задвижка.

– Слава богу! Костик, ты цел?

Марта в ужасе уставилась на разорванный рукав.

– Цел. Только есть очень хочется.

– Сейчас-сейчас! Костик, ты суп будешь?

– И котлеты тоже, – улыбнулся я.

– Казимир скоро приедет. Я позвонила ему, как только услышала выстрелы. Он велел мне запереться в комнате и не выходить до его приезда.

– Уже можно, – сказал я.

– А что это такое?

Марта показала на окно, в котором мелькали лучи фонарей.

– Императорские гвардейцы обыскивают сад. Это просто мера предосторожности.

– Ну, иди за стол! Я сейчас принесу еду.