– Пи-и-ить, – прохрипели с соседней кровати.

Судя по голосу, это была Вера. Я села на постели, придерживая одеяло на груди. Мои вещи обнаружились лежащими на полу. Быстро натянув их на себя, я огляделась, будто была преступницей. Хотя, что и говорить, именно так я себя и ощущала.

Пелена наваждения схлынула, обнажив всё то, что случилось ночью в самом неприглядном свете. Я сделала то, что ещё вчера мне самой показалось бы невозможным. И теперь у меня было лишь одно желание – сидеть в этой крохотной комнатушке до конца своих дней.

Как встретиться с Лёшей и посмотреть ему в глаза, я просто не представляла. Да и вообще казалось, что все кругом знают о моём грехопадении.

– Вер, держи, – протянула я подруге стакан воды.

Пока та жадно пила, я подошла к окну и выглянула в сад. Некоторые ребята уже проснулись и теперь опохмелялись. Кто-то уже разжигал мангал, кто-то тащил сумки-холодильники, очевидно, с очередной порцией горячительного. Алексея, меж тем, видно нигде не было.

Это радовало, поскольку шансы на то, чтобы сбежать незаметной, увеличивались.

– Всё! Окончательно бросаю пить! Это ужас какой-то! – простонала Вера и снова упала на подушку.

– Точно, – ухватилась я за фразу подруги. – Давай собираться и по домам, раз нам здесь делать больше нечего.

Я начала хаотично метаться по комнате, хватая немногочисленные вещи и запихивая их в сумку. Вера, приоткрыв один глаз, воззрилась на меня не без удивления.

– С ума сошла? Ребята здесь до вечера будут. А мы с Витькой вчера даже целова-а-ались, – протянула она. – Я пришла тебе это рассказать, а ты уже дрыхнешь, как сурок.

Приостановившись, я сглотнула. Значит, Вера не знала о том, что у меня была близость с Зеленовым. Остальные, видимо, тоже. Это не могло не радовать.

– А я пораньше уеду, – сообщила подруге.

Точно. Самым верным будет просто сбежать, а после перевести дух. Рано или поздно мы с Лёшей увидимся, нам ещё пять лет учиться вместе. Но вот именно сегодня и сейчас я была совершенно не готова посмотреть ему в глаза.

– Ладно… бросаешь меня, – притворно вздохнула Верка. – Остальные там как? – спросила она, повернувшись набок и подперев голову рукой.

– Мангал, продолжение банкета, – пожала я плечами, допаковывая вещи. – Праздник-праздник.

Я подошла к постели, когда мне в голову пришла ужасающая мысль. Пока Вера тяжело поднималась на ноги, бурча что-то себе под нос, оглядела простыню. Вроде никаких следов потери невинности не имелось. Фух… кажется, бывает и такое. Снова возникли сомнения, что мне всё не приснилось, однако характерные ощущения едва ли не во всём теле, быстро их развеяли.

– Всё, я поехала. Ребятам скажу, что уезжаю, – сказала Вере, прихватив сумку.

Вообще-то, остальным будет наверняка плевать, осталась я, или нет. Активным участником веселья я никогда не была, так что потеря невелика… Но так и подмывало намеренно увидеться с Зеленовым, чтобы понять, как отреагирует он.

Чёрт, Тимофеева-а-а, ты совсем ку-ку. То бежать хочешь, как от огня, то понять реакцию. Нет, так дело не пойдёт. Решила уехать – пора и честь знать.

– Созвонимся. А я в душ. Надо привести себя в порядок, – ответила подруга и я, кивнув, вышла из комнаты.

Как и думала, на меня мало кто обратил внимание. Градус веселья уже набирал обороты, все предвкушали новый беззаботный день отдыха. Девчонки уже танцевали возле бассейна, парни вовсю отпускали свои «маскулинные» шуточки. Обычная обстановка, в которую я никак и никогда не могла вписаться.

Я добралась до ворот, когда случилось то, чего боялась и хотела одновременно.

– Тимофеева! Кать! – окликнул меня Зеленов.

Замерев в довольно неуклюжей позе, сжав пальцами медную ручку на створке ворот, я чертыхнулась.

– Привет, – сказала невпопад, обернувшись к Алексею.

Натянула на лицо улыбку, но ответной не получила.

– Уже сваливаешь? – спросил Зеленов в нарочито-грубоватой форме.

– Да. Мама и бабушка ждут.

Я тут же мысленно обругала себя за произнесённую фразу. Звучала она, мягко-говоря, как-то по-детски. Но сказанного не воротишь.

– Ладно. Увидимся, – сказал он, на мгновение вцепившись взглядом в моё лицо.

Словно хотел что-то по нему понять, но сам не знал, что именно.

– Ага, – ответила ему я и, наконец, вышла на улицу, испытывая одновременно чувство облегчения и странной досады.

– Ты чего такая задумчивая? – спросила меня бабушка, когда я едва не спалила вторую порцию оладьев с капустой.

– М? А… да не задумчивая… просто, – ответила расплывчато, стряхивая чудом уцелевшую выпечку на тарелку.

На самом деле, конечно, врала. Чем больше времени проходило с нашей последней встречи с Лёшей, тем больше в голове было мыслей. Почему он пришёл ко мне той ночью? Как так вышло, что стал моим первым мужчиной?

Я ведь совсем ему не нравилась. Никогда. Да и не подходила ему по статусу от слова «совсем». Зеленова всегда окружали девицы совсем другого плана. Даже в школе он умудрился провстречаться едва ли не со всеми девчонками, у которых были как минимум ноги от ушей, как максимум – родители директора, бизнесмены, владельцы заводов и пароходов. И вот теперь, после того, что между нами было, оказалось, что он вполне может оказаться в постели ещё и с обычной девушкой, весьма далёкой от понятия идеала.

– Влюбилась как будто, что ли? – спросила меня бабушка, не торопясь закрывать тему.

– Да нет, баб. Размышляю об учёбе, – отмахнулась от расспросов и, кивнув на сковородку, уточнила: – Дожаришь?

И когда получила согласие, отправилась в свою комнату.

Мы с мамой и бабушкой жили в самой обычной трёшке на окраине города. Папа ушёл из семьи, когда мне было пять. В принципе, самая обыденная из всех возможных историй, которые случаются сплошь и рядом. После этого события, мама перестала верить мужчинам. И хоть мне казалось кощунственным заживо себя похоронить, когда ещё не стукнуло и тридцати, мама была стойким оловянным солдатиком. Она позволила себе снова попробовать стать счастливой только пару лет назад, хотя, несмотря на все положительные качества Владимира Андреевича, и не торопилась принимать его предложение выйти замуж.

Неделя после той вечеринки пролетела как один день. Я заметно успокоилась и, кажется, даже смирилась с мыслью, что догадаться о причинах поступка Зеленова не смогу. Просто приняла произошедшее как данность. Верка за это время звонила мне лишь пару раз, и из разговоров с ней я поняла, что у них с Витькой закрутился самый настоящий и весьма головокружительный роман. В общем и целом, было ясно – подруге совсем не до меня.

Тем удивительнее стал её нежданный визит в этот вечер, когда я уже подумывала поужинать, почитать книгу и лечь спать.

– Ка-а-ать! – окликнула она меня, без стука входя в комнату. – Мне Татьяна Ивановна открыла. До тебя не дозвониться!

Вера приземлилась в пустое кресло с таким видом, какой бывает у кошки, объевшейся сметаны.

– И тебе привет, – усмехнулась я, беря в руки телефон.

Ну, точно. Разрядился, а я и не заметила.

– Вот тебе и привет, – фыркнула Вера. – И кому мне, позволь спросить, рассказывать о том, что творится? Я аж не утерпела и приехала!

Подруга повела носом в сторону кухни. Видимо, у неё, в отличие от меня, с аппетитом всё было в полном порядке.

– Дай угадаю, – сказала я, поднимаясь с кровати, на которой сидела и перебирала книги. – Первое – ты голодна. Второе – у тебя есть, что мне рассказать про Витю. И третье – это не может ждать и дня.

– Точно! – воскликнула Вера, следуя за мной на кухню. – Ни оладьи, ни новости откладывать на потом нельзя.

Подруга буквально подпрыгивала от нетерпения, когда мыла руки, садилась за стол и дожидалась угощения. И стоило нам только остаться наедине – бабушка сослалась на то, что идёт смотреть телевизор – как Вера ошарашила меня, выпалив скороговоркой:

– У нас с Витькой всё по-настоящему! Ребята на базу отдыха едут. Я тоже. Сказала, что тебе предложу. Поедешь? А! Ещё Зеленов всё же замутил с Аллкой. Ты бы её видела, ходит такая важная, как будто ей не Лёша на голову упал, а Джастин Бибер.