А теперь она в инвалидном доме, среди чужих.
Инвалидный дом представлялся Валерику почему-то мрачным каменным казематом с маленькими окошками, кругом ни травы, ни единого деревца. Все голо, пустынно, угрюмо...
Валерик встал, вышел из светелки, закрыл за собой дверь и побежал к Славке, единственному другу, самому верному человеку на свете.
— Ты мне нужен, — сказал Валерик.
Славка выбежал, на ходу застегивая пуговицы рубашки.
Валерик спросил:
— У тебя есть деньги?
— Есть, — не задумываясь, ответил Славка. — Пять рублей тридцать две копейки.
— Мало, — сказал Валерик.
— Я попрошу у папы, сколько тебе надо?
— А зачем папе знать, что я прошу у тебя денег?
— А это что, секрет? — спросил Славка.
Валерик замялся:
— Ну, как тебе сказать... Не так, чтобы очень. В общем, хочу поехать к бабушке, в инвалидный дом...
— Дело, — одобрил Славка. — А ты знаешь, где он находится?
— Примерно где-то под Челябинском. Я после у мамы все выясню.
— Пять рублей на билет хватит, — сказал Славка.
— На билет и туда и обратно должно хватить, — согласился Валерик. — А я хочу еще что-нибудь бабушке купить и не хочу просить у мамы...
— И не надо, и не проси, — одобрительно промолвил Славка. — Что я, друга своего выручить не в силах, что ли?
Он ринулся домой и через несколько минут принес еще пятерку.
— Все. Больше у отца нет. Подожди до вечера, когда мать придет.
— Хватит, — сказал Валерик. — Обойдусь...
Дом для престарелых располагался неподалеку от озера Тургояк.
В вековых соснах притаился старинный, крепкой кладки дом с неширокими окнами. Под соснами стояли скамейки, на скамейках сидели люди. Еще издали Валерик определил, что это все сплошь старики и старухи. Иные ходили, опираясь на палки, другие вязали или читали, сидя на скамейках.
Он медленно прошел по дорожке к дому и вдруг увидел бабушку. Она была все в том же знакомом Валерику ситцевом коричневом в тонкую полоску платье, на голове черный, с широкой белой каймой по краям платок.
— Бабушка! — крикнул Валерик.
Она подняла голову, сощурясь, посмотрела вокруг себя, потом увидела его, протянула руки:
— Валерка, ты...
Он плюхнулся на скамейку рядом с нею. Несколько мгновений они молчали, и она и Валерик. Только смотрели друг на друга.
Потом Валерик обнял бабушку, прижался щекой к ее щеке.
Бабушка казалась совсем не постаревшей; он ожидал, что она, по словам Колбасюка, одряхлела, что все может статься, с трудом узнает его, а она, как ему подумалось, выглядела даже много лучше, чем дома.
— А ты загорела, — сказал он.
— Вот уж чего не было, того не было, — возразила бабушка. — На солнце не валяюсь, солнечные ванны не принимаю.
Валерик мысленно представил себе бабушку, которая лежит, подставив лицо солнцу, как это делала мама, выходя на балкон их дома, и невольно засмеялся:
— Да уж думаю, что не принимаешь... — Потом снова стал серьезным. — Как тебе здесь? Привыкла?
Бабушка кивнула:
— Ко всему, милый, можно привыкнуть. И к хорошему, и к дурному.
Он и не ждал иного ответа от бабушки.
— Ну а все-таки, как тебе здесь?
— Жить можно, — ответила бабушка.
Глаза ее на миг затуманились, может быть, она подумала в этот миг о невестке, о том, что невестка вместе с Колбасюком сумели по-своему распорядиться ее судьбой?
— Ничего, — сказала бабушка, всегдашняя оптимистка, во всем предпочитавшая видеть хорошую, светлую сторону. — Все пройдет. Перемелется — мука будет. Ты вырастешь, начнешь работать, тогда возьмешь меня к себе, верно?
— На все сто, — горячо ответил Валерик. — Непременно возьму тебя к себе, и заживем мы с тобой всем врагам на зло!
Под врагами он подразумевал одного лишь Колбасюка, на него ушел весь пыл души Валерика, вся его неизрасходованная злость.
— На зло всем врагам, — с жаром повторил он еще раз. Потом полез в кошелку, которую привез с собой. — Я тут тебе кое-что купил... Вот, смотри...
Валерик стал выгружать из кошелки все, что, по его мнению, могло бы быть бабушке по вкусу: две банки с тахинной халвой, зефир в шоколаде, яблоки, лимоны, банку маринованных огурчиков.
Бабушка глядела, только головой качала:
— Неужто все это мне? Куда это, милый, на маланьину свадьбу, не иначе.
— Это тебе, — сказал Валерик. — Ешь, поправляйся...
— Тут мне на целый год, наверно.
— Ну и пусть на целый год, только ешь, пожалуйста...
Бабушкина легкая ладонь легла на плечо Валерика:
— Спасибо тебе, милый, только зачем ты так беспокоился?
— Ладно, все, — отрезал Валерик.
— Мама как? — спрашивала бабушка. — Девочки?
— Ничего, все нормально.
Он подумал немного, стоит ли говорить бабушке? Потом решил сказать:
— Не хочу я больше с ними жить...
К его удивлению, бабушка восприняла его слова сравнительно спокойно.
— Не хочешь? Ни в какую?
— Ни в какую! — повторил Валерик. Решительно резанул себя ладонью по горлу. — Не могу его видеть! Не могу и не хочу!
— Что же думаешь делать? — спросила бабушка.
— Не знаю, — откровенно признался Валерик. — Только с хиляком я больше жить не буду, так и знай. — Он нагнулся, сорвал травинку, перекусил ее крепкими зубами. — Может быть, к отцу поехать, как думаешь?
— Нет, — сказала бабушка решительно, — чего к отцу ехать? Какая ему жена попалась, разве мы знаем? Может, еще хуже, чем этот самый Колбасюк...
— Может быть, и так, — задумчиво произнес Валерик. — Только вот что, бабушка, как хочешь, а дома я жить больше не хочу. Не хочу и не буду!
Он почти выкрикнул эти слова; проходивший мимо старик в светлом плаще, накинутом на плечи, удивленно воззрился на него.
— Тише, Валерик, успокойся, — сказала бабушка. — А то всех тут перепугаешь...
— В общем, ты поняла меня, — сказал Валерик.
Бабушка молчала, перебирая худыми пальцами кончик своего платка. Потом повернулась к Валерику:
— Тогда, знаешь, что я тебе скажу? Поезжай в Москву.
— В Москву? — переспросил Валерик.
— Да, в Москву. У тебя там родная тетка живет, дочь твоего деда, сестра отца. Дед твой говорил, что она хороший, отзывчивый человек...
— А ты ее знаешь?
Бабушка покачала головой:
— Нет, только от деда наслышана. Но я ей письмо написала, когда он умер, и она мне тогда ответила.
— Кто она такая?
— Вроде учительница, а где точно работает, не знаю.
— И у тебя адрес ее есть?
— Конечно, есть.
— А если она переехала? — спросил Валерик.
— Поедешь в Москву, узнаешь, где она. Там и найдешь...
Валерик с удивлением смотрел на бабушку. Вот уж никогда не ожидал от нее такой решимости, вдруг советует, не глядя ни на что: поезжай, найди...
Внезапно мысль о том, что вот он возьмет да рванет далеко от Миасса, в Москву, к родной тетке, показалась ему привлекательной. А что, в самом деле? Вот бы хорошо...
— Денег на дорогу я тебе дам, — продолжала бабушка. — У меня припасено немного, ты не беспокойся...
— Отдам потом, — сказал Валерик.
Бабушка улыбнулась:
— Да ты что, милый? Какие у нас с тобой счеты?
Валерик нагнулся, сорвал новую травинку.
— Что ж, может быть, в самом деле?..
— Поезжай, — сказала бабушка. — Хуже не будет, я чувствую. У тебя покамест каникулы, жить тебе с Колбасюком тяжко, отцу ты тоже сейчас не нужен, а Надя, она, может, и вправду пригреет тебя, кто знает...
— Какая Надя? — спросил Валерик.
— Дочка деда, ее Надей зовут. — Бабушка порылась в кармане, вынула измятый конверт. — Вот ее адрес...
Валерик прочитал на конверте обратный адрес: «Москва, Скатертный переулок, дом пять, квартира двенадцать...»
— Поезжай, — еще раз сказала бабушка. — Я ей покамест письмо насчет тебя напишу, а ты поезжай. Бог с тобой...
Она сунула ему в руку хрустящую бумажку. Двадцать пять рублей.
— На дорогу хватит и туда и обратно...
— Если ее нет или она меня не так встретит, я тут же обратно, — сказал Валерик.
