– Благословенная сказала, что ты сможешь донести до этих рабов мои указания, – промурлыкала в ответ эльфийка, многозначительно поигрывая плёткой. – Мы, всё же, Храм послушания, а не Дом наказаний, чтобы причинять боль из любви к процессу и чужим крикам. Раньше приводить к повиновению полудиких гоббо было довольно непродуктивно, а потому мы их сразу перепродавали по самым минимальным ценам. Но коль ты здесь, было решено попробовать сотворить из этого зелёного стада нечто дельное.
– Дельное, да… – окинув гоблинов печальным взглядом, продолжил попаданец: – Из этих то? Сложно. Их вообще кто-нибудь покупает? Сомневаюсь, что они будут слушаться.
– Вопросы послушания оставь мне, надзиратель, – фыркнула девушка, невольно восприняв сомнения попаданца как упрёк её компетентности. – Твоё дело – заставить их услышать. Сомнения свои оставь себе, мне они не нужны.
– Да-да, как вам будет угодно, – не стал спорить парень, ибо это было чревато. Плёткой не огреют, всё же он был «собственностью» хозяйки этого места, но вот остатки нормального отношения портить не хотелось. Тем более… всё и так было довольно скверно.
Да, Александр был одет, обут, его не гоняли и не угрожали поркой за косой взгляд, но от этого было только хуже. По прошествии нескольких дней несостоявшийся герой с горечью осознал, что лучше бы был каким-нибудь забитым fuking slave, чем так называемым «надзирателем». Несуществующей должностью, которую придумали специально для него. Нечто между дроу-инструкторами и их подопечными. Презираемое первыми, искренне ненавидимое вторыми.
С рабами всё просто, они не любят своих пленительниц. Даже, скорее, искренне ненавидят, пока муштра и воспитательные методы тёмных эльфиек их морально не сломят. «Сотрудничающих» же с дроу они ненавидят вдвойне. И слова «предатель» или «эльфолюб» были самыми приличными в их лексиконе по отношению к таким разумным. После всего увиденного да услышанного Александру оставалось лишь искренне благодарить арахну за предусмотрительность, ведь она поселила его не в рабских бараках, а в палатах инструкторов. В отдельную комнату, само собой.
Что же касательно работниц плети и дилдо, романтиков из deep dark dungeon, то несостоявшийся герой вызывал у них только холодное презрение вперемешку с недовольством. Будь они нормальными дроу, точно бы попытались сначала его задоминировать, а после трахнуть. Перестановка слагаемых тоже возможна, тёмные эльфийки вообще большие затейницы. Правда, конкретно эти дроу нормальными не были. Убеждённые сторонницы однополой любви восприняли появление попаданца в их пенатах как «вторжение». В глазах инструкторов Александр одним своим присутствием осквернял этот маленький женский рай, покушался на их гарем просто фактом своего существования. Потому его и невзлюбили в этом странном цветнике. Месте, где каждая первая считала остальных своими сучками. Частью гарема, который надо «подмять», а затем правильно «воспитать». Безумное, но одновременно яркое место, где собрались всевозможные анимешные «дере» с темноэльфийским колоритом. Будь Александр японцем, точно бы написал новеллу со странным длинным названием. Например: «как я стал попаданцем-рабом, а затем попал в гарем дроу-лесбиянок». Вот только парень японцем не был…
– Приступай, раз понял, – поторопила задумавшегося попаданца эльфийка, для наглядности щёлкнув кнутом возле его ног. – Моё терпение не бесконечно… надзиратель.
– Как прикажете, – склонив голову, таки решил преступить к своей работе несостоявшийся герой. Конкретно с этой девушкой парень стремился себя вести приветливо, быть максимально учтивым, и на то имелись причины. Даже несколько, если поразмыслить. Но, пожалуй, самым важным являлось то, что она была самой злобной и жестокой сучкой этого подземелья. Настолько отбитой, что даже другие дроу старались не иметь с ней дел, особенно горизонтального характера, особенно когда она настаивала. Бескомпромиссная извращенка, для которой садизм не просто часть культуры её народа или метод «воспитания», а самая настоящая отрада. Всё было настолько жёстко, что другие девочки её немного побаивались, и это сделало эльфийку своеобразной белой вороной в их «дружном» коллективе. Или белым пауком, если на темноэльфийский манер. Александра же, как ни странно, это не коснулось. И не потому, что он ей приглянулся, скорее наоборот, как и всем дроу-лесбиянкам, был неприятен. Вот только свои садистские наклонности, а вместе с ними сам факт причинения боли данная особа считала актом искренней симпатии, переходящим в заигрывание. Как ни странно, с работой инструктора такие её убеждения не расходились, ибо всех fuking slave она воспринимала как воспитанников. Эдакими не самыми послушными учениками, которым девушка желала только добра. Пусть и в виде удара плетью по хребту в качестве наказания… или поощрения.
– Эльфова вонючка, хе-хе, – тихо глумился самый крупный гоблин под смешки сородичей. – За красивую одежку жопу продал, фу-фу-фу. Остроухие опять что-то вопить будут, потом стукать. Хе-хе, если разозлим её, она и своего подлиза стукать начнёт. Будет потеха…
– Не начнет, – скривившись от необычного, с тотальным преобладанием согласных, говора, достаточно громко заговорил попаданец, чтобы дроу его тоже слышала. Впрочем, с остротой слуха эльфов он был знаком не понаслышке, но перестраховка никогда не помешает. – Бьёт она только из-за переизбытка симпатии. Я же ей противен.
– Вай, человека наш язык знает! – послышались шепотки из строя. – Странный человека! Откуда знает?!
– Я знаю, потому что такова моя работа, – вздохнул парень, скорее по привычки надеясь донести свою позицию и найти хоть слабый отклик понимания, нежели реально на что-то рассчитывая. – Я такой-же пойманный на поверхности раб, как и вы. У меня нет желания этим заниматься, но выбора просто нет. Если будете со мной сотрудничать, меня слушать, то всё пройдёт не слишком… болезненно.
– Вот наш ответ, подлиза! – даже не силясь поразмышлять над ответом, крупный гоблин издал мерзкий горловой звук, а после сплюнул, попав мерзкой зеленоватой мокротой попаданцу на ботинок. – У гоббо есть гордость! Гоббо плюют на тебя, эльфова задница!
– Ну и гадость! – отпрянув прочь под гогот зеленых карликов, выругался Александр, пытаюсь об каменистую поверхность пола стереть попавшую на обувку мерзость.
– Хах, почтения ты у них явно не вызываешь, надсмотрщик, – фыркнула дроу, наблюдая за всём со стороны.
– Зато мои слова они услышали, – дав волю раздражению, процедил несостоявшийся герой. Попытки пойти навстречу, достигнуть взаимопонимания успехом не увенчались. Значит и терпеть выходки рабов, «товарищей по несчастью», смысла больше не было. Не хотят по хорошему, значит будет по плохому. Тем более, когда человек так слаб, так слаб, что не в силах покарать обидчика, вымещает злобу на беспомощных. А уж злобы с момента переноса в этот мир в Александре скопилось с избытком… – Инструктор, эти паразиты настолько наглы, что ругали самыми грязными словами вас, вашу мать, вашего отца и благословенную. Они настолько вас не уважают, что даже не собираются исполнять ваши приказы и постигать благую науку послушания.
– Неужели? – выслушав несостоявшегося героя, зло сощурилась дроу. – Так и сказали?
– Мне нет смысла подставлять своих неразумных собратьев-рабов, – добавив в голос толику сожаления, покачал головой попаданец, но распаляясь с каждым произнесённым словом всё больше и больше. – Не из корысти или обиды, но лишь чтобы преподать урок неразумным, прошу, накажите их со всей вашей страстной любовью! Донесите до них свои чувства!
То, что немного переборщил с экспрессией, парень понял лишь тогда, когда женщина, поалев лицом, невольно от него отшатнулась, чуть не пустив в дело плеть. Но в последний момент сдержалась, когда попаданец сам сдал немного назад.
– Твоя верность детям Ллос и знание своего места похвальны, – взяв себя в руки, окинула парня холодным презрением эльфийка. Но в её взгляде явно затесалось и нечто иное. Сомнение? Лёгкий интерес? Быть может, недовольство? – Непослушных же следует наказать со всей строгостью и любовью.
