И вновь Чопра получает эту возможность совсем скоро. Макаров объявляет Далматинца, одаривая ее таким словосочетанием, как «принцесса для Монстрика». Приятно быть привязанной к Леше в том числе и здесь. Оказавшись на сцене, девушка уже собиралась начать привычным образом флиртовать, как вдруг кое-кто ее опередил. Сам.
Все вчерашнее интервью Алексей себя накручивал. Он даже не вдумывался в то, о чем его спрашивала Оксана. Он отвлекался, ища взглядом Бхата, а когда находил его, то чуть ли не цепенел от гнева. Раньше Воробьев не был таким неуверенными себе — видимо, дело было в пережитом стрессе и ПТСР. Кстати, он принял сегодня таблетки?
Странное состояние. Алексей был уверен, что Бхат — не просто друг для Калы. Иначе бы он не вел себя подобным образом. Скорее всего между ними что-то было. Или же есть… Нет, она не могла так с ним поступить. Впрочем, в ту ночь Кала вела себя так странно. Тягучее беспокойство овладело Алексеем. До такой степени, что он тогда едва ли не вскочил на ноги, чтобы двинуть этому индусу по зубам.
Тяжкие мысли мучали Алексея все время, пока он не запретил себе думать об этом. Его ждала работа. Ещё больше работы, чтобы занять себя.
Однако, сидя в судейском кресле, Воробьев, все больше и больше раздражался. Соблазнительная мысль — «отомстить, отомстить» — мучила его все острее и острее. Когда на сцену вышла Далматинец, которая постоянно кокетничала с ним, Алексей решился на ответ.
— Слава сказал, что Вы моя принцесса, но он не прав — Вы королева моего сердца. Несравненная.
Улыбка, нежный взгляд. Можно было бы действительно предположить, что Воробьев очарован встречей с Далматинцем.
— С нетерпением жду, чем вы удивите нас сегодня. Удивите меня.
Кала приху.. опешила. В прошлой программе Лёша вел себя совершенно иначе. Он говорил ей комплименты, как артистке, но мягко съезжал с иных тем. И даже сказал, что у него уже есть своя принцесса. А теперь.. что случилось? Чопра не знала, обольститься ей, как Далматинцу, или приревновать, как его девушке.
— Я очень удивлю вас, Алексей, — не растерялась она. — Ведь я посвящаю свою песню именно вам.
И Кала не врет.
— Что происходит? — воскликнул Филипп.
— Ты в ужасе, что посвящают не тебе? — усмехнулась Валерия, хлопнув председателя по плечу.
— Слава сегодня дал Леше напутствие — кокетничать, — заговорил Родригез. — И он явно воспользовался им.
Воробьев приложил руку к сердцу, в затем молча отправил воздушный поцелуй. Его улыбка была посвящена Далматинцу.
Ему было противно от самого себя, но и плохо от того, что он не мог ничего с собой сделать. Перед глазами Воробьева стояли фотограф и Кала, и все внутри него переворачивалось от боли. Он надумал себе большую часть того, что сейчас вертелось в его мыслях. И это было мерзко. Так Алексей себя чувствовал, когда был школьником. А потом его мысли стали более хладнокровными. Ничего — с кем не случается. Однако сейчас Воробьев вновь начал думать, как подросток.
В голове сразу родился подростковый план — пробудить ревность, и как можно больше, чтобы не выглядеть жалким. А ведь он действительно жалок с этой своей любовью.
Внутри у Алексея все дрожало, когда он смотрел на сцену. У него перед глазами все путалось и мешалось. Он смотрел на Далматинца, а думал над тем, где сейчас Кала. Правда же, не рядом с тем Бхатом? Правда же?
Подсказки проходят быстро. В них звучат намеки на разные недели мод, но все завуалировано «собачьими выставками». На самом деле, оно было похоже на то. В это время на сцене собирается балет, в центр выходит Далматинец. Включаются софиты, а с ними — музыка.
— О, это Дуа Липа! — округлив глаза, завопил Родригез, подскакивая со своего места, и тут же принялся подпевать.
I’ve always been the one to say the first goodbye
Я всегда была той, кто прощается первой,
Had to love and lose a hundred million times
Сотню миллионов раз переживала любовь и расставание,
Had to get it wrong to know just what I like
Пришлось познать ошибки, чтобы понять, что мне нравится,
Now I’m falling
И теперь я влюбилась
Голос Калы при исполнении хита «Break My Heart» звучал гораздо более уверенно, чем раньше, ведь при самой записи девушка выложилась на полную, стараясь повторить как можно больше вокальных приемов, которые использовала сама Дуа. Но главным здесь было иное — то, о ком она в этом момент думала. Именно трепещущее сердце помогло Чопре справиться с композицией.
Everyone before you was a waste of time
Все до тебя были лишь тратой времени
Эта песня была выбрана не просто из-за веселого мотива и любовного посыла. Кала пела от самого сердца и чистую правду. Она боялась этих отношений, ведь никогда не испытывала такого прежде.
I would’ve stayed at home, ‘cause I was always better alone
Я бы осталась дома, ведь мне всегда было лучше одной,
But when you said ‘Hello’, I knew it was the end of it all
Но когда ты сказал «привет», я знала, что мне пришёл конец
Выступление Далматинца поразило Алексея. Причем не в самую приятную сторону. Он смотрел на артистку и снова ловил себя на мысли — где-то он ее видел. Неужели это и правда Виктория? Если раньше он сомневался в этом из-за голоса, то теперь сомнения его начал подтачивать тот факт, что голос у Далматинца был все же не такой слабый, как показалось в первый раз.
Нет, все же Виктория — Феникс. Он нисколько не ошибался. Но кто Далматинец? Почему он видит в ней нечто знакомое.
Да ещё этот выбор песни…
Парень, ты становишься параноиком, вот что.
Алексей хмурится. Все выступление артистки парень не может оторвать от нее взгляда, но когда оно заканчивается, Воробьев предпочитает отмолчаться. Пока что. Он, конечно, будет продолжать флиртовать с ней, но… Теперь ему совсем стало плохо из-за очередных подозрений. Воробьев попытался вслушаться в то, что говорили другие судьи и…
— Поразительно! — захлопал Киркоров, и зал подхватил аплодисменты, скандируя: «молодец!». — Невероятный вокальный рост!
— И тембрально, действительно, очень похоже на Дуа Липу, — подхватил Тимур. — Та же хрипотца, те же вкусные переходы.
— И все то же идеальное английское произношение, что и в первом выпуске, — лукаво продолжила Регина. — Не у всех артистов это получается.
— Соглашусь, — кивнула Валерия. — А у тебя есть версии?
— Конечно, — Тодоренко помахала в воздухе листком бумаги с прилежно выполненной «домашней работой». — Я все так же считаю, что там модель. Девушка, которая отлично знает языки, владеет ими, потому что, как мы и услышали в подсказках, часто принимает участие в заграничных показах.
Нет-нет-нет. Не смей.
Далматинец растерялась. Обычно острая на язык Кала не знала, что сказать, потому лишь топала одной ногой, подбочившись, и отрицательно качала головой. Все без исключения слушали Регину.
— Я подумала, почему это не могут быть, например, София Стейнберг или Кала Чопра? Они обе не так давно попали в список «Forbes», как одни из самых перспективных российских моделей!
Честно, лучше бы Алексей не слушал. Потому что слова Тодоренко его как громом поразили. Да не может быть… Это какой-то идиотизм.
— Чопра? — удивился Филипп, повернувшись к коллеге. — Отличная версия! Я знаю ее лично, пару раз пересекались. Я не знаю, поет ли она, но Луна Боне тоже удивила нас в прошлом году.
— Рост, фигура, походка — модельные, — согласилась Валерия.
— Если там Кала, — вкрадчиво начал Киркоров, а затем разошелся, почти порыкивая: — Моя чудесная девочка, настоящая бенгальская тигрица, то я восхищен и возмущен, почему она ещё не была у меня на Таганке.
Алексей кинул взгляд на сцену. Рост, фигура… Глупости все это. Кала? Она специально с ним стала встречаться, чтобы создать инфоповод? Потому что он выжил в той резне? Или чтобы стать как Луна Боне? То есть она его не любит по-настоящему? А он… Какой же он идиот. Ему ведь… Кретин чертов.
Его пробрал мерзкий металлический холодок. Руки задрожали.
