Впрочем, не отказались немцы и от испытаний собственных аэропланов в качестве бомбардировщиков, что весьма быстро выявило полнейшую невозможность их применения в данной роли. Во всяком случае, в той же мере, как это делали русские со своим У-2. Ни Альбатрос В1, ни Авиатик Р-14, ни LVG DIV, не смогли поднять в воздух хотя бы сотню килограмм бомбовой нагрузки, не смотря на внешнее сходство и общую схожесть характеристик с русским бипланом. Да и оборонительное пулеметное вооружение устанавливать на них не выходило, так как в задней кабине располагался как раз таки пилот. Переделывать же эти машины на новый лад не имело смысла в силу целого букета коренных недостатков их конструкции. Лишь построенный пока что в единственном экземпляре двухмоторный биплан G. U. H. II мог сравниться по бомбовой нагрузке с У-2, и даже превзойти русскую машину по максимальной дальности полета. Вот только русский самолет уже был запущен в серийное производство и не первый месяц воевал на всех фронтах, тогда как первый немецкий бомбардировщик лишь прибыл в Восточную Пруссию для испытаний в боевых условиях. Испытаний, которые еще надо было пережить. Впрочем, ряд совершенно верных выводов все же был сделан немцами и уже к началу весны 1915 года на заводе Фоккера поднялся в небо первый немецкий самолет, предназначенный для уничтожения себе подобных.

Весна 1915 года принесла столько поражающих воображение новостей, что если прежде история имела хоть какие-то шансы вернуться на ранее проторенную дорожку, то отныне даже те, кто прибыл из будущего, не решились бы спрогнозировать, к чему в конечном итоге приведет их прямое или косвенное вмешательство.

Уже 7-го апреля столь победоносно начавшие год 8-я и 11-я армии Юго-Западного фронта принялись откатываться назад, за Карпаты, под совместными ударами срочно переброшенных с западного фронта четырех корпусов, составивших основу новой 11-й армии, Южной немецкой армии и усиленной немецкими дивизиями 3-й армий Австро-Венгрии. Дабы остановить продвижение прорвавшихся в Венгрию русских, именно по этим армиям был нанесен основной удар, заставивший Брусилова и Щербачева откатиться обратно на перевалы, что войска с таким трудом отбивали в зимнюю стужу. Слишком уж велико оказалось превосходство противника, что в пехоте, что в артиллерии, особенно тяжелой, чтобы пытаться удержаться на равнине. А спустя две недели очередного противостояния в этих трижды проклятых горах, обе армии оттянулись еще дальше на восток, чтобы опереться на прежние позиции 8-й армии времен осады Перемышля. И вот тут прежде не сталкивавшимся с русской бомбардировочной авиацией прибывшим на восточный фронт немецким дивизиям пришлось распрощаться со своим превосходством в орудиях всех калибров. Все, что удавалось перетащить через поплывшие под лучами весеннего солнца перевалы, уничтожалось практически сразу, как только начинало бить по окопам. Это когда армии находились по ту сторону гор, не имелось никакой возможности организовывать воздушную поддержку в силу отсутствия связи. Да и в самих горах загруженным бомбами У-2 приходилось слишком тяжко — пилоты ходили едва ли не по головам вражеских солдат, что привело к потере пяти бомбардировщиков при мизерном успехе. Зато на равнине, базируясь на Перемышль, авиационный полк показал себя во всей красе, так что контрудар немцев полностью завяз на линии Бела — Сапок — Самбор — Стрый. При этом должная разбить 3-ю русскую армию доукомплектованная 4-я армия Австро-Венгрии, имея самое минимальное превосходство, смогла продвинуться лишь на пять — семь километров, после чего засела в оборону, о которую впоследствии безрезультатно бились обескровленные дивизии уже 3-й армии русских, которые раз за разом бросал в контратаку командующий Юго-Западным фронтом. До самого конца апреля подобное «бодание» наблюдалось и на фронтах 8-й, 11-й, и 9-й армий Российской империи, после чего ни у кого не осталось сил, и дабы уберечь войска от не прекращающихся авиационных налетов, немцы оттянулись обратно на горные перевалы. С одной стороны, своей цели они добились — русские были отброшены из Венгрии, так что можно было смело заявлять о своей победе. С другой стороны, повторились события прошлогодней осени имевшие место быть в Восточной Пруссии — обе противостоящие стороны полностью сточили свои силы друг о друга, оставшись практически на тех же позициях, что занимали прежде. Отныне верх должен был остаться за тем, кто быстрее подтянет резервы и пополнит запасы артиллерии, которые позволили бы добить потрепанного противника.

В конце марта не добившиеся каких-либо заметных успехов в деле уничтожения укреплений Дарданелл англичане с французами соизволили-таки дать русской стороне ряд гарантий об уступке прав на Константинополь и Босфор. Впрочем, говорить о каком-либо выполнении союзнического долга и поддержке притязаний своего союзника в этой ситуации не приходилось. Мало того, что в обмен они вытребовали себе право на расширение собственных зон влияния в остальных землях Османской империи и Персии, так еще имели немаловажной целью втянуть русских в еще одно сражение. Тем самым они не только заставляли турок отряжать солидные силы на противостояние Черноморскому флоту и вполне возможному русскому десанту, так еще закладывали мину под устойчивость русских войск на прочих фронтах. Все же солдат и вооружение для вполне возможного десанта русские могли наскрести только ценой отрыва их от прочих направлений, что, в свою очередь, обязано было снизить боевую эффективность требующих все новых подкреплений армий.

Однако этот же шаг позволил командующему ИВВФ дать своему ставленнику зеленый свет на начало охоты. В результате чего спустя всего одну неделю, по направлению к Босфору потянулась вся линейная эскадра Черноморского флота, главную ударную силу которой на сей раз составляли не закованные в броню артиллерийские корабли, а два переделанных пассажирских лайнера и одна яхта, которую прежде причисляли к крейсерам 2-го ранга.

Но куда больший интерес во всем мире вызвали два убийства, отодвинувшие на задний план даже сводки с полей сражений. Так прямо на пороге своего столичного дома был застрелен Григорий Ефимович Распутин. Пуля угодила «владетелю дум русской императрицы» прямо в голову, не оставив тому ни малейшего шанса на спасение. Видимо, тот, кто организовал в августе прошлого года нападение на Распутина буйной Хионии Гусевой, решил довести дело до конца. Во всяком случае, в народе начала ходить именно такая легенда. Те же, кому по долгу службы было положено оперировать фактами, а не слухами, принялись копать под англичан, так как на чердаке дома, откуда был произведен роковой выстрел, впоследствии обнаружили брошенную убийцей английскую армейскую винтовку Ли-Энфилд со сточенными заводскими номерами. Все же убитый не единожды в открытую высказывался против вступления России в войну, а после ее начала принялся склонять императорскую чету к скорейшему заключению с немцами сепаратного мира, что никак не могло устроить англичан и французов.

Второе же громкое преступление произошло в далекой Болгарии. Пуля, на сей раз, выпущенная уже из немецкой винтовки, прервала земную жизнь царя Фердинанда I. Причем тут все опять же начали недобро коситься в сторону Великобритании, поскольку немцы, австрийцы, русские и французы, в отличие от островитян, прилагали немалые дипломатические усилия с целью перетянуть балканское царство на свою сторону. А вот англичане относились к этому вопросу как-то индифферентно и даже вставляли палки в колеса дипломатии своих же союзников по Антанте. Учитывая же прогерманское настроение самого болгарского царя и солидных размеров боеспособную болгарскую армию, их выступление на стороне Берлина и Вены могло обрушить весь Сербский фронт, что и так держался на честном слове и мужестве сербов. Что, в свою очередь, вело к осложнению и так тяжелой ситуации складывающейся в сухопутной части союзной операции против осман.

Теперь же все сидели в ожидании и следили за ситуацией в Италии, Румынии и Греции, что, объявив себя нейтралами, подобно болгарам, лишь торговались за цену их вступления в войну на той или иной стороне. И почему-то лидеры этих стран стали все реже попадаться на глаза народа, предпочитая скрываться от взора своих подданных за толстыми, пуленепробиваемыми, кирпичными стенами своих дворцов и кабинетов. А трое простых русских мужиков лишь выдохнули с облегчением, да продолжили по мере сил и возможностей тащить страну вперед к победе.