Вот только данное наступление 2-й русской армии оказалось грозной силой лишь на картах, да в донесениях. Готовившаяся в страшной спешке 2-я армия, как никакая другая, страдала от недоукомплектования, что нижними чинами, что офицерами. Тот же назначенный ее командующим всего за несколько дней до начала войны генерал-лейтенант Самсонов, хоть и получил опыт ведения боевых действий во времена Русско-Турецкой и Русско-Японской войн, являлся больше штабным и административным офицером, как и большая часть командующих ее корпусами. В свои 55 лет Александр Васильевич Самсонов мог бы показать себя с лучшей стороны, находясь, к примеру, на должности командира кавалерийской дивизии. Но за отсутствием иных кандидатур оказался выдвинут в командующие армией. При этом командующий Северо-Западным фронтом, полностью перетянув к себе весь штаб Варшавского округа, тем самым лишь вбил в крышку гроба 2-й армии еще один гвоздь. Как итог, вместо перекладывания на плечи сработавшихся штабных офицеров решения сотен и сотен вопросов, связанных с формированием армии, тезке великого полководца прошлого пришлось создавать свой собственный штаб фактически с нуля параллельно с приемкой под командование выделенных ему корпусов. Посему не было ничего удивительного в том, что организация всех без исключения служб к началу боевых действий хромала на обе ноги, а командующий не имел представления, чего можно ожидать от своих подчиненных. И на все это сверху накладывалась жуткая чехарда со снабжением перебрасываемых к границе и пополняемых личным составом полков. Одним словом, можно было смело утверждать, что надежного тыла у перешедшей в наступление армии практически не имелось, и полки могли рассчитывать лишь на те припасы, что были взяты с собой. А ждать до приведения армии в действительно боеготовое состояние не позволяли обстоятельства сложившиеся на западном фронте. Немцы столь рьяно рвались к столице Франции, что из Парижа ежедневно принялись поступать требования о скорейшем наступлении русских войск, которое заставило бы противника перебросить хотя бы часть сил на восточный фронт.
К сожалению, в связи с переносом боевых действий на территорию противника, пришлось отказаться от рейдов бронированных машин по немецким тылам. Все же броневиков имелось в наличии преступно мало, а неприятные сюрпризы далеко не совершенная техника, к тому же успевшая изрядно, как побегать, так и повоевать, с каждым днем подкидывала все больше. То рессора лопнет при преодолении очередной колдобины, то забьется всяким шлаком топливопровод, то зальет свечи зажигания, то потребуется очередная регулировка клапанов. Про сдохшие аккумуляторные батареи можно было вообще не упоминать. Хорошо еще, что прежде им по пути не попадались водные преграды, которые требовалось бы преодолевать вброд, что грозило заливанием и последующим выходом из строя генераторов. И разбираться со всем этим букетом болезней, находясь в окружении противника, ни у кого не было никакого желания, как и подарить подобным образом немцам хотя бы один экземпляр колесного танка. Но и не продолжать показывать товар лицом, тоже было никак нельзя! Потому вся бронетехника устремилась вслед за авиацией к Нейденбургу оказавшись таким образом в самом центре наступления 2-й армии. Хорошо еще что удалось уговорить возвращающегося в свою роту штабс-капитана Баженова оставить при отряде полдюжины грузовых Бенц-Гаггенау. Все равно 5-й автомобильной роте, или ее части, предстояло встать на пути снабжения армии генерала Самсонова, а эти машины и так находились, можно сказать, в ближайшем тылу корпусов. А ведь именно для пополнения корпусных магазинов по всем фронтам создавались автомобильные транспортные колонны.
К сожалению, приступить к уже знакомой боевой работе с самого утра 23-го августа не вышло из-за погодных условий. С неба принялся лить столь сильный и холодный дождь, что всякое движение вне укрытий виделось невозможным. Та же постоянно подгоняемая командованием пехота выдвинулась вперед лишь когда небесные хляби уступили место пробившимся сквозь тучи солнечным лучам. Зато за время простоя удалось договориться о последующем взаимодействием с командованием 31-го и 32-го пехотных полков 8-й пехотной дивизии, чьими силами и был занят Нейденбург. Именно с авангардом этих полков в составе шести пехотных рот и трех батарей легких орудий и выдвинулись вперед все пять артиллерийских броневиков, сопровождаемых парой грузовых Руссо-Балтов с топливом и боеприпасами. А летчики с механиками, что корпусного, что добровольческого, авиационных отрядов делали последние штришки в плане подготовки аэропланов к разведывательным вылетам.
И все же применение авиации вскорости обещало серьезно сказаться на развитии военной науки. Так, пролетев чуть более 15 километров по намеченному пути наступления 2-й бригады 8-й пехотной дивизии, Аким обнаружил сосредоточение огромных сил противника засевшего в обороне. Как впоследствии выяснилось, он наткнулся на позиции 37-й пехотной дивизии немцев, а действовавший западнее Егор примерно в это же время оказался над оборонительной линией 41-й пехотной дивизии. Но куда больше засевшей в окопах, деревнях и селах пехоты обоих летчиков заинтересовали позиции артиллерийских орудий, которых общими усилиями насчитали свыше сотни штук на 15 километров фронта. Причем обойти с флангов немцев оказалось попросту некому — действовавшая на левом фланге 15-го корпуса 2-я пехотная дивизия сильно отстала и попросту не успевала подойти в этот день к линии соприкосновения с противником, а действовавший на правом фланге 13-й корпус, хоть и выделил одну бригаду для помощи своим соседям, но та попросту заблудилась в лесах, которыми изобиловала вся местность. Вот и пришлось частям 15-го корпуса бить в лоб. Правда, сперва немцев изрядно потрепала нашедшая себе достойные цели авиация.
Уже к двум часам дня немецкие позиции у Аллендорфа и Буякена оказались затянуты густым дымом — на испаханных воронками позициях орудий и гаубиц, ставших приоритетными целями для авиаторов, время от времени продолжали рваться снаряды, разбрасывая по округе не только комья земли, но и обломки некогда грозных инструментов войны. Так первые же четыре 100-кг бомбы, положенные штурмовиками с хирургической точностью, накрыли позицию единственной батареи 150-мм орудий. В результате из четырех штук два оказались уничтожены безвозвратно, будучи разбитыми близкими разрывами на фрагменты, а еще два изрядно посекло осколками от принявшихся рваться снарядов, из числа запасов выложенных непосредственно у орудий. Дальнейшие налеты имели своей целью куда более многочисленные полевые орудия 82-го и 73-го артиллерийских полков. Упорные немцы выдержали аж пять налетов, стоивших им потери четвертой части пушек, пока от командира 37-й дивизии не поступил приказ на оставление артиллерией своих позиций. Но дойти до всех вовремя он не успел. В очередной раз вернувшаяся шестерка русских аэропланов как раз поймала на снятии с места две батареи 105-мм гаубиц, уполовинив их количество, хоть за эту победу и пришлось заплатить потерей одного аэроплана. Чтобы наверняка накрыть намеченную цель замыкавший строй У-2 опустился слишком низко и осколки сброшенных товарищами бомб изрядно посекли самолет, поразив, в том числе, и двигатель. Из расколовшегося картера тут же начало выбрасывать масло, так что через считанные минуты масляный бак оказался полностью опустошен.
Дымя и проваливаясь из стороны в сторону, подбитый У-2 смог дотянуть до передовой колонны 2-й бригады, но скрежетнувший напоследок двигатель наглядно дал пилоту понять, что дальше отряду придется воевать без него. Высота в полсотни метров не позволила воспользоваться парашютом, который с немалым трудом удалось запихать в небольшую кабину У-2 и то только после переделки сиденья по военному образцу, так что пришлось в срочном порядке высматривать относительно ровную поверхность для неминуемой аварийной посадки, благо густые леса время от времени перемежались полями близ небольших деревень.
Полковник Лебедев, вскинул голову к небу и проследил за появившимся над авангардной колонной аэропланом. Опознать отечественный У-2 он смог весьма быстро — все же уже не в первый раз наблюдал их в небе за сегодняшний день. Вот только на сей раз радость от созерцания отечественного аэроплана омрачалась состоянием последнего. От рыскавшего из стороны в сторону У-2 тянулся густой шлейф темного дыма, и было заметно, что машина постепенно снижается. Наконец, летчик, по всей видимости, смог найти подходящее для посадки место, и биплан устремился к земле с еще большей скоростью.
