Той же ночью египтяне совершили вооруженную вылазку, но снова были отброшены в Мансуру. Во время их новой атаки, предпринятой 11 февраля, Гильом де Соннак, возглавлявший маленькую группу оставшихся тамплиеров, лишился и второго глаза и вскоре умер. Армия Людовика с трудом отбивала атаки мусульман, но все-таки устояла, и египтяне в очередной раз укрылись за стенами крепости. К этому моменту стало ясно, что города латинянам взять не удастся, но и у мусульман сил для победы над крестоносцами оказалось недостаточно. Свои надежды Людовик теперь связывал с дворцовыми интригами при каирском дворе, вызванными смертью султана Аюба и его полководца Фахруддина. Целых восемь недель король терпеливо ждал под стенами Мансуры, однако распри по поводу наследования каирского трона быстро прекратились благодаря решительным действиям овдовевшей султанши и уже в конце февраля власть в Египте перешла к сыну Аюба — Тураншаху, вернувшемуся из Сирии.
Переправив, используя верблюдов, легкие суда на берег Нила и спустив их на воду ниже по течению, мусульмане перерезали пути сообщения крестоносцев с Дамиеттой, лишив их поставок провизии и питьевой воды. В лагере латинян свирепствовали болезни. Сам Людовик страдал от хронической дизентерии: приближенный к нему Жуанвиль рассказывает, что, «поскольку ему приходилось непрерывно посещать туалет, он приказал отрезать заднюю часть кальсон». Король решил отступать в Дамиетту и, несмотря на жестокую болезнь, отказался покинуть своих воинов и воспользоваться галерой. Неотступно преследуемый египтянами, Людовик в конце концов оказался в плену и был принужден капитулировать. Жуанвиля от смерти спасло лишь то, что его жена приходилась двоюродной сестрой императору Фридриху II. Более-менее знатные пленники были отпущены за выкуп, а остальные казнены. Королева Маргарита сумела отговорить гарнизон Дамиетты — он состоял из генуэзцев и венецианцев — от капитуляции, поскольку город был весьма ценным козырем в переговорах с египтянами. Вместе с выкупом в миллион безантов, или полмиллиона ливров, это дало возможность освободить короля Людовика и оставшихся в живых крестоносцев.
Операция с выкупом показала как добросовестность, так и черствость тамплиеров. При сборе оговоренной соглашением суммы выяснилось, что в королевской казне не хватает тридцати тысяч ливров, а ведь от них зависела судьба брата Людовика, графа Пуатье. Жан де Жуанвиль предложил одолжить эти деньги у храмовников и от имени короля обратился к командору ордена Этьену д’Отрикуру. Однако тот решительно отказался выполнить его просьбу на том основании, что дал присягу не выдавать деньги никому, кроме тех, кто передал их на хранение.
Этот отказ стал причиной жестокий ссоры Жуанвиля с д’Отрикуром. Но маршал ордена Рено де Вишье придумал выход из положения. Действительно, тамплиеры не имели права нарушать клятву, но король Людовик вполне мог забрать эти деньги силой — тем более что казна храмовников размещалась в Акре, — а после возвращения возместить убытки. И Жуанвиль отправился на галеру тамплиеров, вскрыл топором сундук с деньгами и привез королю недостающую сумму.
Вместе с вызволенным из темницы братом и свитой Людовик направился на корабле в Акру. Здесь он обнаружил послание от матери, Бланки Кастильской, убеждавшей его вернуться во Францию. К ее совету присоединились братья короля и другие приближенные, но король никак не мог смириться с поражением французской армии на берегах Нила. Все силы христианского Заморья были серьезно подорваны этим поражением, поэтому Людовик не торопился покидать Святую землю и оставлять ее в таком бедственном положении, а вместе с ней и пленных франкских воинов, заключенных в египетские тюрьмы. Благословив возвращение на родину своих братьев и вассалов, сам он остался в Акре с женой и детьми. Формально королем Иерусалимским оставался Конрад, сын Фридриха II и королевы Иоланты, однако фактическим правителем был признан Людовик, который теперь стремился дипломатическим путем добиться того, чего не удалось сделать силой.
Тем временем власть в Каире захватили офицеры мамлюков, элитной гвардии, набираемой из рабов. Захваченные в плен еще малолетними детьми — главным образом они происходили из кипчаков, аланов, половцев и других кочевых племен южнорусских степей, — они были проданы в рабство египетским Аюбидам, которые воспитали из них бесстрашных, жестоких и умелых воинов, лишенных каких-либо связей не только с бывшими соплеменниками, но и с любыми сословиями или общественно-политическими силами. По словам арабского летописца ибн-Вазила, это были своего рода «исламские тамплиеры», которые занимали доминирующее положение при дворе Аюбидов, но их положение оказалось под угрозой после прихода к власти сына Аюба — Тураншаха. В самый разгар переговоров с королем Людовиком мамлюки убили Тураншаха, тем самым положив конец правлению в Египте наследников Саладина. Однако Аюбиды остались у власти в Сирии, и, узнав о мамлюкском перевороте в Каире, внук Саладина ан-Назир Юсуф, султан Алеппо, занял Дамаск и направил своих послов к королю Людовику — за помощью.
Людовик решил воспользоваться ситуацией и заставить мамлюков принять его условия, передав их султану через Жана Валансьенского. Втайне от короля тамплиеры предприняли самостоятельные дипломатические ходы. Вместо Гильома де Соннака они избрали Великим магистром бывшего маршала ордена Рено де Вишье. Кандидатура Рено вполне устраивала Людовика, поскольку ранее тот был магистром храмовников во Франции. Во время подготовки к походу именно Рено занимался организацией транспорта из Марселя, он же являлся маршалом крестоносцев на Кипре, был соратником короля в ходе боевых действий на Ниле и крестным отцом еще одного королевского наследника, графа Алансона, рожденного Маргаритой в замке Паломника.
Однако назначение на высокий магистерский пост, по-видимому, вскружило Рено голову и толкнуло на опрометчивые шаги. Не посоветовавшись с королем Людовиком, он направил маршала тамплиеров Гуго де Жуя в Дамаск — для переговоров с султаном по поводу спорных земель. Заключив соглашение, Гуго вернулся с дамасским советником в Акру, дабы ратифицировать договор. Узнав о политических интригах у себя за спиной, французский король пришел в ярость и не только настоял на отмене соглашения, но и потребовал, чтобы великий магистр и все его рыцари покаялись перед крестоносцами, пройдя босиком через лагерь латинян и коленопреклоненно умоляя короля о прощении. Козлом отпущения стал все тот же Гуго де Жуй, изгнанный из королевства Иерусалимского, — этот приговор не был отменен даже после заступничества великого магистра и королевы. Вне всякого сомнения, таким образом король стремился не столько утвердить свой авторитет среди латинян, сколько произвести впечатление на мамлюков. И это ему удалось — в марте 1253 года все христиане были освобождены из египетских тюрем.
В регионе имелись еще две мощные силы, с которыми Людовик вел переговоры. Первая из них — Старец Горы, вождь ассасинов. Сразу после возвращения Людовика из Дамиетты он направил к нему послов с требованием контрибуции, или «денег за сохранение жизни», которые ранее ему выплачивали император Фридрих, венгерский король и каирский султан. При этом эмир согласился уменьшить общую сумму выплаты на величину, причитавшуюся тамплиерам и госпитальерам. Как отмечает Жуанвиль, описавший ход этих переговоров, ассасины считали, что нет смысла убивать великих магистров, поскольку их места тут же займут «равно достойные и отважные мужи».
Великие магистры, приглашенные на эти переговоры и крайне раздраженные наглостью ассасинов, отправили послов к Старцу Горы с предложением поискать другой, более уважительный подход к королю. И через две недели те же гонцы вернулись в Акру с богатыми дарами. Людовик ответил не менее щедрыми дарами и направил к нему говорящего по-арабски брата Ива Лебретона с миссией проповедовать христианскую веру среди сарацин.
Еще одна делегация прибыла от монголов, которые в течение последующих двадцати лет смогли победить ассасинов и даже захватить в 1256 году считавшуюся неприступной их крепость Альмут. Послы прибыли в Акру с доминиканскими монахами, которых в свое время французский король отправил к монголам с предложением объединиться в борьбе с исламом. Монгольский хан потребовал, чтобы Людовик стал его вассалом и «выплачивал ежегодную контрибуцию для сохранения обещанной дружбы. Если же он откажется, то будет уничтожен…» Король, рассчитывавший совсем на другой ответ, по словам Жуанвиля, «горько сожалел, что обратился за помощью к великому татарскому хану».
