Я видела бесконечные просторы, поросшие высокой травой, и бескрайние песчаные холмы, которые текли под ветром, словно волны. Видела море и корабли, снежные горы и плодородные долины. Леса, полные удивительных растений, ярких цветов и незнакомых животных, проплывали перед моими глазами. Я видела огромные каменные города, чья красота поражала воображение, и видела шатры из звериных шкур. Видела величественные храмы и скромные алтари, великолепные статуи и грубых деревянных божков, чьи лица были едва намечены ударами топора. Видела пожары, разруху, смерть, разрушение. Видела колесницы, запряжённые прекрасными лошадьми, огромные залы, полные книг и свитков, корабли под разноцветными парусами. И везде были люди. Сотни, тысячи людей из разных неведомых стран проплывали перед моим внутренним взором, и я не понимала, то ли сплю, то ли грежу наяву, окончательно опьянев от вина и впечатлённая когда-то услышанными сказками и историями Шута. Но меня увлекали эти видения, и я смотрела, как они проплывают мимо меня, словно листья в реке, смотрела, не думая ни о чём, чувствуя себя крохотной былинкой, которую невидимый ветер несёт сквозь года и столетия…
В какой-то момент мне привиделось, что двое высоких мужчин, в багровом и золотом, подошли ко мне. Я не видела их лиц, только цвета одежд и мощь двух сил, таких разных и в то же время в чём-то очень похожих…
— Ты уверен? — с сомнением в густом голосе спросил один у другого. — Ты же…
— Это — Игра, — негромко и устало ответил второй. — То, что началось очень давно, теперь, наконец, близится к своему завершению. Скоро, очень скоро, всё встанет на свои места. Я уверен.
Игра? Очень скоро всё закончится? Великие боги, о чём это они?
— Моё благословение с тобой, Говорящая с Матерью, — после короткого молчания произнёс один, поднеся ладонь к моей голове и едва касаясь волос. — Твоя нить будет крепка и длинна, насколько это дано людям. Она будет сиять в полотне жизни узором чистого золота, и память о ней не потускнеет в веках. Да будет так.
— И так будет, — сказал второй, опуская на мои плечи чёрный шелковистый плащ, словно сотканный из тьмы и сияния. — Благодарю, Сын Ночи. Спи, Янига. Не нужно тебе это помнить.
Тёплое и лёгкое дыхание едва уловимо коснулось моего лба, и звёздное небо окутало меня. Звёзды были везде: они окружали меня, но я не падала, а бездумно парила в этом бесконечном небе, любуясь таинственным звёздным мерцанием, пока невидимые ладони не подхватили меня и не убаюкали, растворяя в темноте все видения.
40. Бахира
Утро выдалось тёплым и солнечным. Я потянулась, поворачиваясь с боку на бок, и уткнулась лицом в чёрную ткань.
Джастер спал рядом, в одежде, белая маска лежала на краю ложа. Я же была укрыта его плащом и тоже одета.
Значит… значит вчера ничего не было? Но почему? У него же было хорошее настроение…
— Что тебе не спится, ведьма? — негромко пробормотал Джастер, не открывая глаз. — Солнце едва встало…
— Почему ты в одежде? — спросила я, подбираясь к нему под бок и устраиваясь на плече.
Горячий. Сильный. Такой… родной. Великие боги, как мне этого не хватало…
— Пить надо меньше, — буркнул он, обнимая меня и по-прежнему не открывая глаз.
Пить? А мы вчера пили? Не помню… Или… помню? Кажется, это было очень вкусное вино…
— Джастер…
— Янига, дай поспать. У меня голова просто раскалывается…
Он закрыл лицо согнутой рукой и я не стала его тревожить дальше. В конце концов, вчера был длинный и сложный день. Это я отсыпалась полдня, а он делами занимался. И сегодня тоже дел много: невольников продать, на базаре мне новую одежду найти…
И вообще, когда он отдохнувший и не голодный, то заметно добрее и разговорчивее. Вон сколько всего интересного вчера рассказал и про этого самого Ёзефа и его помощника… Жаль только, что про разговор с Суртом ничего не пояснил…
Давно знакомы… Интересно, сколько лет это — «давно»? Толстяк на рынке и Сафар говорили, что Ашу Сирай пропал в пустыне много лет назад. Значит, с Ёзефом они знакомы ещё дольше… Сколько же Джастеру лет на самом деле? Почему он иногда выглядит юношей, а иногда взрослым мужчиной? Не от одежды и бороды же это зависит?
Я покосилась на Джастера, но он уже спал, закрыв лицо рукой. Сомкнутые губы отражали глубокую усталость, только уголок иногда нервно подрагивал. И ни следа щетины на щеках и подбородке…
«Не хочу и не растёт», да?
А вот шрама на мочке уха не рассмотреть: всё скрыто под пшеничными прядями и полусогнутыми пальцами…
Интересно, что такое «пустыня»? О какой войне упомянул Джастер в храме? Почему его кровь была… другой? Почему Тёмноокий смеялся, когда Джастер сказал, что хочет поговорить по-человечески? Что значит «демонолог»?
И почему Сурт спустил Джастеру с рук все его выходки?
Зато, кажется, теперь я понимала, почему Ашу Сирай прячет лицо за маской. Шут менял занятия и прозвища вместе с одеждой, легко и просто. Слуга, наёмник, господин, бродячий шут и трубадур, «пёс», управляющий, «взывающий к Тёмноокому»… Джастер, Шут, Ашу Сирай, Айя Ка, Безликий…
Наверняка это далеко не все его прозвища и занятия. Но каждое такое «имя» и ремесло было… «тенью».
Хотя за две луны я успела увидеть очень много, где настоящее «лицо» Джастера, сказать не могла.
Это я изображала «бездушную», всего лишь прячась под парном. Так от меня ничего и не требовалось, кроме как молчать и ходить за ним следом. А вот он…
Слишком… слишком настоящей была каждая такая «тень». Даже я безоговорочно начинала верить в любую роль, которую он играл, что уж говорить о других людях?
Из «тени», конечно, многое видно, но неужели он всё это делает только по этой причине?
Но зачем ему это надо? Что он хочет узнать? Или…
«За умение быть очень разными нам и платят столько, что тебе и не снилось…»
Великие Боги… Неужели Джастера кто-то нанял⁈
Я покосилась на спящего Шута и покачала головой. Нет, что за глупости опять мне в голову лезут? Если бы его кто-то нанял, он бы не стал заключать со мной договор и возиться с неопытной ведьмой целых две луны…
«Моё время стоит столько, что тебе и не снилось»…
Помню, как же. Две «розы» в день для «пса», пять — управляющему, а за убийство этой Вахалы всего пятнадцать тысяч и это ещё он мне навстречу пошёл…
Мои размышления прервали внезапный звук открывшейся двери и тихие шаги за занавесью. Я испуганно вздрогнула: выходит, Джастер не поставил свою защиту? Это что же такое мы пили, что он про это забыл⁈
Разбудить? Нет, лучше не надо. А то ещё разозлится, как вчера в храме…
Но что делать? Если сейчас сюда вдруг войдут, а Джастер без маски, и я в таком виде…
Господин? — раздался за занавесью осторожный голос Мирама. — Господин?
Я осторожно выбралась с ложа, стараясь не потревожить спящего Шута, и торопливо накинула парн. Уж с Мирамом-то я разберусь даже в виде «бездушной».
Слава богам, я успела вовремя. Невольник испуганно замер с протянутой к занавеси рукой, когда внезапно перед ним появилась я, закрыв собой вход. Не глядя задёрнув за собой занавесь, я чётко покачала головой, а для ясности ещё и помахала перед его лицом пальцем, запрещая входить в спальню. Не знаю, как себя вели настоящие «бездушные», но заметно посеревший Мирам отступил, не сводя с меня испуганного взгляда.
Я… — он сглотнул и попытался поклонится, не отпуская глаз, — могу я забрать это… го… госпожа?
Скосив глаза, я посмотрела, куда он указывал. На полу среди ковров и подушек стоял столик, на котором красовались два серебряных кубка и подносы с остатками фруктов и сладостей. Рядом валялся ещё один кубок, смятый, как лист пергамента. И две пустые бутылки, тёмная и прозрачная.
Великие боги… Что же мы такое пили, что Джастер не только про защиту забыл, но и даже это всё не приказал убрать? Неудивительно, что у него голова раскалывается и он спать хочет…
А я то удивлялась, что ничегошеньки не помню… Ох, Янига, Янига… Если уж даже Шута так пробрало, то мне вовсе радоваться надо, что хоть голова не болит…
