Кто-то сказал мне сегодня «мы же с тобой свои люди»… у меня нет «своих» людей – есть только чужие.

Пять ровно! Наконец-то время пить чай!

4 (читаю книгу)…

16 марта

Температура резко растет. По горло занят. Помогаю отцу.

Уши мои начали замерзать. Закоулок за зданием непонятного предназначения становился совсем темным. Из отверстия в заборе, выходящего на железнодорожные пути, проливался свет фонарей вкупе с далеким лязгом вагонов по стыкам, голосов, запахом угольного дыма и гудками.

Луч фонаря вырывал из мрака поток снежинок, падающих в замерзающую лужу. Ноги мои совсем замерзали, я перестал их чувствовать. Чтоб чуть согреться, я стал бить каблуком по тонкому льду, он растрескивался и таял в крошеве холодной воды и грязи. Я только вымазал ботинки в грязи цвета поноса.

Это не окончательно. Это снег еще растает, будет еще немного осени. Тёплых солнечных дней с листопадом и бликами.

Я ждал турка уже почти час. Подожди, сказал он, я скоро приду. Общеизвестно, что время идет с разной скоростью для ушедшего и остающегося.

У меня есть огромное конкурентное преимущество над всеми ожидающими – Герда Шейн. Ее прекрасный образ утешает меня в минуты уныния. Образ берет меня за руку, мы поднимаемся в воздух и свободно летим за облака. На тысячи и тысячи километров вдаль, за горизонт. Ориентируясь по солнцу, мы летим в теплые края.

Сегодня мне приснился странный сон. Вороны (ну а кто же еще?) украли у нас с Гердой всю одежду. При осмотре места происшествия было выяснено, что ничего другого, кроме одежды, не было тронуто. Только одежда. Нам было очень грустно от потери гардероба.

Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили часть украденного на улице, в беспорядке висящую на деревьях! Скорее всего, преступники в панике бросили часть краденого или не смогли унести все и потеряли кое-что.

Сторона обвиняемых в кррррраааааааже прокомментировала это так: «Кратко? Край!»

Уже больше часа я жду турка. Это моя первая встреча с ним. И, пожалуй, последняя. Эта работа была очень кстати. Недалеко, недолго и хорошая оплата. Разгрузить грузовик для клиента. Какие-то строительные материалы. Что ж, думал тогда я, пусть будут строительные материалы.

Тут же, в тупике двора стояли бочки, мешки с мусором и явно вывеска, завернутая в несколько слоев пленки. Чтобы убедиться, что это именно та самая вывеска, кто-то проделал дыру в слоях пленки, и стало возможно увидеть буквы «шадь». Может быть, и «щадь», то есть, полностью «площадь». Да плевать, что у них там за площадь. Моей задачей было разгрузить машину. И все. Турок вовремя подъехал к условленному месту на грузовике, вышел и передал мне какие-то бумаги. Попросил подождать минут пять клиента, разгружать, куда он покажет и отдать бумаги. А сам он, мол, вернется через полчаса и рассчитается со мной.

Открыл двери фургона, хлопнул меня по плечу – работай, мол, брат. Фургон был полон коробок. Больших коробок, на которых из надписей были только иероглифы. Я пошевелил рукой одну ближайшую – она оказалась легкой и шуршащей внутри. Надеваю перчатки – и за работу. Коробки не будут проблемой, подумал я. Когда я обернулся, турок уже исчез. Деловой человек, все на бегу. Я припрятал бумаги между стенкой фургона и коробкой. Но ненадолго.

Из двери, к которой и подали фургон, вышел рабочий. Это я определил по фирменной спецодежде – куртке, комбинезону и ботинкам – все было дорогое и профессиональное.

Нет, он не рабочий, он некий «производитель работ», «ответственный» мастер. Мастер поинтересовался, кто я и что привез. Я молча протянул ему бумаги турка. Отлично, сказал он, ивовые прутья и панели. Хорошо, что не чугунные гири и слитки свинца, подумал я.

А это что за коробки? Я вытащил из фургона первую попавшуюся коробку и поставил прямо в грязь. Сверху на коробке, помимо иероглифов была небольшая надпись на человеческом языке: «Счастливая красота» и еще «Хороший материал».

Оторвав клейкую ленту по всей ширине, я открыл коробку. Для этого пришлось снять перчатки. В ней оказались квадратные панели под дерево. Пластиковые. Дерево подобного размера было бы гораздо тяжелее. Хотите посмотреть? Мастер кивнул. Я разорвал пакет и, поддев с угла, вынул одну панель. Она была практически невесомой. С лицевой стороны – пластмасса под дерево, дальше – пенополистирол. И утеплитель, и звукоизоляция, и декоративная отделка, подытожил мастер.

Спасибо, господи, что в коробке не оказалась какая-нибудь наркота. Пакетики с белым порошком, таблетки или молотая трава. Я только сейчас испугался, что мог бы оказаться втянутым в какую-то преступную операцию. Турка нет, чей товар? Полный грузовик наркотиков. Пожизненный срок. Кандалы. Ужас.

Пожелав быть внимательным и не ломать ивовые прутья, мастер нырнул в помещение, довольно темное даже по сравнению сумеречным уличным светом. Сюда раскладывай по типам материала. Да без проблем, дружище. Еще раз перелистав все бумаги, мастер удалился по делам.

Маршрут был недлинный – около десяти метров от дверей фургона с улицы через дверь, по коридору и в большой темный зал, где прямо у выхода из коридора и предполагалось разместить материалы.

Монотонная однообразная работа, регулярное ныряние в душный коридор и зал, полный запахов краски и сырости, цемента и распиленного дерева, ржавого железа и сгоревших проводов. Ныряние из молочного света облачной поздней осени в затхлую темноту, как маятник гипнотизера вытаскивало из памяти вчерашнюю встречу с Гердой Шейн. В темноте и сухости ремонтных работ я старался для забавы не дышать, но выныривая на улицу, во влажный холод, всей грудью всасывал воздух.

Дикая… Дикая она для меня. Для меня. Кот. Ее кот шарахнулся от меня. Я пытаюсь его погладить, он убегает и сидит в своей коробке. Неужели ему страшно? Из-за чего? Он не хочет менять коробку. Она тоже не хочет менять (коробку). То есть она уже не котенок, которому все интересно и он готов бросить коробку.

Герда, девочка моя, любимая, не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я позабочусь о тебе. Буду любить тебя и нежно гладить. Что не так?

Я опять сейчас пойду к ней. Зачем? Видимо, она, как кот шарахнется от моих рук. Слишком долго я иду. Слишком долго ей было плохо. (Привыкла?) Я слишком стараюсь, но по-другому не умею. Для дальнейших действий мне необходимо выяснить, что конкретно ей нужно: покой, полупальто, удобное существование, что-то еще, все вместе.

Когда я выясню, что ей необходимо, мне будет значительно легче… (купить?) ее за это.

Легче всего обстоит дело с полупальто.

Давай вспомним этот старый танец.

И я поверю, что танцую с тобой.

И ты дашь мне волю.

Но я ее не возьму.

Только чуть-чуть…

чтобы поверить в ее

существование.

Может быть, легче щелкнуть выключателями и все забудется за неделю.

Чик – и нет ее.

Чик – и нет ее дочери.

У нее есть дочь? Вот бы не подумал! Герда же девственница! Когда она успела вырастить дочь?

Чик – и нет никого рядом, стоящего за спиной и целующего (плечи).

Чик – и нет будущего.

Чик – и нет меня.

Чик – и я снова есть, только другой и перезагрузившийся. Все чисто. Мозг отформатирован и дефрагментирован. Что дальше?

Нырнуть в банку с чернилами, с вопросом «для чего это все нужно?».

Пока еще не окончательно дан последний «Ок» (идет выяснение, пожалуйста, подождите) есть какие-то перспективы: семья, дом и прочие – дочь, взрослая жена, и так, мелочи – заботы и нехватка времени, и слова «папа», неожиданно адресованные тебе. Хороший был бы конец для сказочки. Но, скорее всего, у сказки (ожидаемое время прибытия – следующие полчаса) будет конец чуть более печальный. Надо застрелиться. Это быстрый и надежный выход из сложившейся ситуации.

Стреляться опасно – можно не попасть (в себя), необходимо достать подходящее оружие, и нужна сила воли, чтобы одним движением пальца отправить себя (на лифте) на тот свет. Отравиться гораздо легче – нет одного действия, есть последовательность, и, чтобы не сбиться (с ритма), необходимо забыть о том, что, в общем, делаешь, и сосредоточиться на процессе. Тогда первый шаг сделать легче, и после этого втягиваешься в процесс. То же самое относится и к сбрасыванию с высоты, вскрытию вен. Конечно, вопрос с венами спорный. В тоже время довольно красиво наполнить ванну пенной водой и пустить себе кровь под водой – тогда не почувствуешь холода (озноб) и под белой пеной будет расплываться (быстро) бордовое облако (туман).