– Посовещавшись с авианосцами и линкорами, я считаю, что мы можем требовать приоритета в поставках самолётов и запчастей. Наш гарнизон обязаны обеспечить полностью – от Жерайса до Мургеску включительно.
Сидевшие в первом ряду Миралья и Аквила многозначительно переглянулись. Итальянцы со связями уже начали свою закулисную игру за запчасти…
Эрнст Вебер
– Хорошее предложение, – вздохнула Котоми-оне-сама. Она прекрасно понимала эту сторону вопроса. Теперь Шанхай из захолустной базы превращался в район ожесточённых боевых действий. И командование просто обязано было отреагировать на появление новой опасности. – Раз уж ты взяла слово, то выскажись по поводу того, что увидела. Что это, по-твоему, и как ты видишь его технически? У него есть модуль, как у тебя или других канмусу. Причём модуль с совершенно чёткими обозначениями – советские красные звёзды. Есть предположения, откуда у Глубинных может быть модуль и носитель? Насколько мне известно, каждый модуль изготавливается под одного носителя и другой канмусу просто умрёт, если попытается подключиться к нему. Может ли быть, что это кто-то из канмусу? Миралья, – Котоми резко переключилась на итальянца. – Были ли в регионе пропажи рейдеров, одиночных канмусу и кораблей вообще. Всё, что вызывает подозрения или вопросы!
Неожиданно в кабинете зазвонил телефон. Играла итальянская полька. Аквилла, сидящий в первом ряду скривился и поднял руку.
– Сеньора Адмирал, разрешите выйти? – он как-то криво улыбнулся, показывая, как ему стыдно за такой казус. Канмусу редко носили с собой средства такой связи, но Аквила был в этом любителем и даже профессионалом. Он бочком вышел из кабинет, слегка пригибаясь. Выйдя из кабинета, он нажал на кнопку, чтобы принять вызов.
– Алло, я слушаю.
– Сеньор Прончеззе, я звоню вам по поводу вашего вопроса…К сожалению, есть небольшие…ммм, – человек на другом конце провода явно нервничал.
– Накладки…и…
– Что ты сказал?! – Аквила осёкся, понижая голос до шипящего шёпота. – Ты помнишь, что я тебя предупреждал? Я говорил тебе, что хорошо слышу, когда мне врут? Сейчас ты хочешь денег попросить? Ещё денег? А что если я покажу кому надо расписки с твоих счетов и поступления средств на них? Поверь, я получу обратно всё до последнего сольдо, – Аквила, как сицилиец простой закалки выражался устаревшими словами.
Он сделал многозначительную паузу и громко вздохнул. Так, чтобы собеседник хорошо понял, как утомлён авианосец. – Значит так, я заплачу тебе чуть больше, получишь надбавку, но не бесплатно. Через час на почту адмиралтейства придёт срочный отчёт из Шанхая. Я хочу, чтобы на это письмо отреагировали так, как написано там, в течение часа. И, если через два часа я проверю и не увижу ответа-подтверждения, что всё будет "ва бене", можешь брать бумагу и писать себе завещание. Я не шучу. На этот раз, всё очень серьёзно. Так что, прего, не подведи меня. Тутто чиаро?
– Ва бене, – проговорил голос в трубке, и Аквила сбросил вызов. Затем он встряхнулся, натянул на лицо свою обворожительную сицилийскую улыбочку, какую итальянцы "достают из кармана", когда им надо показать что всё "ва бене", и вернулся в кабинет.
– Прошу прощения, мама миа, у меня ещё одна сестрёнка, – с усмешкой проговорил он, разряжая обстановку и подмигивая Миралье.
Раньеро Дзофф
Миралья свой ход в битве за снабжение сделал ещё раньше. А именно где-то за час до совещания у Котоми. Переодевшись после почти не состоявшегося боя, итальянец зашёл в свою комнату, включил ноутбук и видеокамеру, уселся поудобнее и сказал:
– Добрый день, с вами Раньеро Дзофф. Сегодня речь пойдёт не о Серии А. И даже не о Серии В, которой я по-прежнему рекомендую интересоваться. Но сейчас есть важная новость. Два часа назад к юго-востоку от Шанхая…
До перехода в ОВМС Раньеро Никодемо Дзофф был звездой итальянского юниорского футбола и даже готовился перейти из родной «Реджины» не то в «Кьево», не то даже в «Рому». Проявление паразита оборвало карьеру перспективного вратаря, но с футболом Дзофф не завязал. Параллельно с исполнением обязанностей гидроавианосца (полёты-разведка-поддержка и прочее) Джузеппе Миралья записывал видеообзоры итальянских лиг и международных турниров. Аналитика от столь молодого человвека – да ещё и канмусу – приобрела некоторую популярность, тем более что Дзофф иногда говорил по-английски. Помимо футбола Миралья иногда сообщал важные новости – а знал он немало. Делалось это, как правило, с согласия командования.
Однако сегодня итальянец пошёл ва-банк и рассказал о появлении Глубинных без санкции Котоми. Почему? Во-первых, потому что торопился, стараясь выгадать хоть несколько часов. Во-вторых, потому что не считал, что огласка повредит адмиралу или базе. Напротив – теперь об угрозе в Южно-Китайском море знают все и любой, кто попытается заблокировать или урезать поставки в этот регион, получает клеймо саботажника. Даже в коррумпированном Китае это весьма существенно – а ведь ещё что-то сделал и Аквила…
…Тем временем совещание продолжалось. На адресованный Миралье вопрос неожиданно ответила Таскалуза:
– Простите, адмирал, но я его знаю. Это Марат. Пропал два месяца назад в Сурабае, остров Ява. Его поиск был первым моим заданием там.
Канмусу зашептались – кое-кому впечатлительному история о превращённом в Глубинного товарище пришлась весьма не по душе. И тут все участники совещания поняли, что помимо приглашённых в кабинете Котоми собралось несколько тех, кто появился самостоятельно. Аквилу, к примеру, никто не звал. Как и застенчивую широколицую девушку с рыжими волосами, которая внезапно подняла руку и с некоторым трудом встала:
– Я правильно поняла, что линкоры наконец получат запасные части и необходимый ремонт? Может, нам стоит отработать взаимодействие с другими кораблями? И… кто теперь наш флагман, адмирал?
Минас Жерайс – а это была она – заговорила о самом насущном для линкоров. С момента переброски в Шанхай эти мощные канмусу фактически просиживали без дела, лишь изредка выходя в море. А уж фактическое отсутствие флагмана пугало линкоры не хуже Глубинных. При всём уважении к Гориции – наверняка кильватерную колонну поведёт в бой не она.
Эрнст Вебер
Вопросы-вопросы-вопросы. И всё в самый первый день командования. Без раскачки и подготовки. Даже у терпеливой и собранной Котоми под конец совещания сдавали нервы. Ей требовался тайм-аут для анализа и оценки ситуации с Маратом. Теперь одиночные рейды и авианосные группы становились самыми важными вещами во флоте. Людей было откровенно мало, а повышать число одиночек страшно не хотелось. Но вот тут прямо сейчас ей задают вопросы. И она должна на них отвечать. Маленьким жестом слабости было лишь движение руки к чашке с кофе, из которой адмирал отпила, давая себе несколько секунд на кофейную горечь, отрешённо от мира. После чего, она возвращается в жизнь, словно никуда и не уходила. Просто сделала короткий глоток кофе.
– Я проведу реорганизацию всех соединений, – ответила она на вопрос Жерайс. – У нас не будет одного флота, все корабли будут распределены по нескольким группам на основе авианосцев. Сейчас именно авиация будет играть решающую роль в обнаружении противника. Без прикрытия с воздуха не будет выпущен ни один корабль. Пока самолёты не прибудут, роль авианосцев будет лежать на всех, кто может выпускать разведывательную авиацию. В первую очередь поработает Миралья. Рейдерам надлежит уходить в поход только при наличии на борту разведчиков, желательно двух. Я думаю, понятно, что одним ударом Марат не сокрушить. Его надо измотать длительным сражением, а это возможно только при умелом взаимодействии нескольких групп кораблей. К тому же, не стоит забывать, что он там не один. Там есть авианосцы, крейсера и прочее сопровождение. Это значит, что сражение за Шанхай будет протекать не один день. И финальная битва ещё далеко. У нас есть преимущество – мы знаем о Марате, он же видел только Лютцова. Я хочу получить все возможные сведения об этом пропавшем канмусу, чтобы понимать его потенциал и слабости. Пока что это всё, что у нас есть. Завтра утром будут объявлены новые приказы по базе. Пока что, все свободны, в ночное дежурство по расписанию.
