От маленького космодрома, выстроенного, разумеется, зунбарцами, они пошли пешком по лесной тропинке, вьющейся среди высоких стволов и густого кустарника. Дышалось здесь необычайно легко, и вообще лес действовал умиротворяюще. Шум листвы, птичье многоголосье, хруст веток под чьми-то тяжелыми лапами, иногда совсем близкое ворчанье и хрюканье... Язон представил себе, как Мета стала бы тут палить налево-направо. Он и сам-то, едва они отошли несколько шагов от десантного бота, начал совершенно машинально рыскать по сторонам мгновенно прыгнувшим в ладонь пистолетом. Морган объяснил, что здешнее зверье при свете дня не нападает и оружие можно убрать, но Язон все равно еще несколько раз по устоявшейся пиррянской привычке реагировал вполне однозначно на незнакомые звуки в придорожных зарослях.

Морган шагал первым, за ним — Долли, дальше — Язон. Замыкал это шествие по узкой тропинке Эдди Хук. Морган взял Хука в качестве помощника и, возможно, личного охранника. А вот зачем понадобилось тащить с собой Долли?..

Из-за нее, когда покидали корабль, получилась малоприятная сцена. Сначала едва удалось уговорить Мету остаться, так как Морган почему-то категорически возражал против ее участия в этом странном полете на Одемиру... Когда же внезапно выяснилось, что вместе с ними должна отправляться еще и Долли, к прежним крикам добавились возмущенные вопли Робса, не желавшего никуда отпускать любимую.

И тогда Язон рявкнул на всех:

— Молчать!!

А в наступившей тишине проговорил нарочито зловещим, замогильным голосом:

— Если с Долли или со мной что-нибудь случится, а также если кто-то попытается здесь в наше отсутствие обидеть Мету или Робса, боги сделают так, что этот корабль развалится на куски и только аукснисжверис примет нас четверых в свое чрево и продолжит путь во Вселенной.

Это был очень скороспелый экспромт, и в нормальной компании подобное заявление обхохотали бы, сочтя его удачной или, наоборот, дурацкой шуткой, но собравшиеся здесь, у стартового шлюза линейного крейсера «Конкистадор», реагировали немножечко иначе. Мета вздрогнула, Долли прикрыла глаза, словно в ожидании удара, а все стоявшие рядом пираты, включая Робса, в ужасе перекрестились. И даже прожженный циник Морган, выдержав некоторую паузу, осенил себя крестным знамением, а потом тихо сказал:

— Он прав. Все так и будет.

После столь серьезного заявления уже никто ничего добавить не мог.

Вряд, ли Морган действительно верил подобной чепухе — просто ему было очень нужно попасть на Одемиру именно в таком составе. В дороге главный флибустьер признался, что летят они к его старому знакомому — местному деду-колдуну, который не однажды помогал Моргану в серьезных делах. Впервые это случилось лет десять назад, когда всемогущий одемирец посоветовал пиратскому рейдеру изменить маршрут и в точности предсказал результат очередной лихой авантюры. Трудно было не уверовать в провидческий талант колдуна, и Морган взял за правило советоваться с ним во всех нестандартных ситуациях.

Генри счел необходимым предупредить, что, обращаясь к старику, следует называть его «вуду», но только это не имя — имя останется в секрете. Язон-то сразу сообразил: в переводе, со староанглийского «вуду» как раз и означало «шаман», «колдун».

И вот теперь они приближались к дому великого вуду.

Колдун оказался виноделом. Вокруг его глиняной хаты повсюду стояли и валялись бочки, а сам хозяин возлежал на топчане перед видеоэкраном, прихлебывал что-то из деревянной кружки и весело хихикал над шутками зунбарских артистов. В комнате сильно пахло табаком и винными испарениями. Долли даже поморщилась, переступая порог этого полутемного и душного жилища.

Язону хватило пятнадцати минут, чтобы понять: вуду — типичный жулик и шарлатан. Знания его по всем вопросам были на удивление куцыми, а небывалые прозрения если и находили на витийствующего деда, то скорее всего под воздействием алкоголя. Рассказ Моргана о золотом звездолете и особой миссии Язона сильного впечатления на старика не произвел. Однако, когда Язон попробовал перечислить названия «Овна» на разных языках, колдун неожиданно бурно среагировал на слово «окроткави». Моргана этот факт привел в крайнее возбуждение, а Язон очень быстро выяснил, что никаких других слов на эгрисянском вуду не понимает, а значит, все его взмахи руками и закатывание глаз — чистейшей воды спектакль, рассчитанный на дурака. В роли дурака добровольно выступал Морган. Все-таки его цинизм удивительным образом уживался с почти детской наивностью: предсказавший однажды да будет предсказывать всегда! Язон, кстати, не исключал возможности, что лет десять назад вуду был совсем другим. Сквозь тяжелый запах перегара и лютую ахинею, которую он нес теперь, проступали, как сквозь туман, жалкие остатки бездарно растраченного телепатического таланта. Долли, должно быть, еще острее почувствовала это и попыталась войти в контакт с той частью мозга вуду, которая еще не полностью деградировала. Результат не замедлил проявиться.

— Эта девушка — ведьма, — свистящим шепотом сообщил вуду. — Избавься от нее, Генри. Ей нельзя находиться на одном корабле со святыней богов.

Морган слушал, и глаза его темнели.

— И этот человек не прост, — продолжал увлекшийся вуду, переводя взгляд и указующий перст на Язона.

«Э, приятель, — подумал Язон, — да ты сейчас все испортишь! Хватит, ты уже отлично сыграл свою роль. Отдохни».

Последние слова он попытался внушить вуду, и кажется, что-то получилось. Тот замолчал, будто поперхнулся, а Язон, торопясь развить успех, этак запросто поинтересовался:

— А можно непростому человеку выпить чегонибудь?

Оказалось, что не только можно, но и нужно. Официальная часть визита на том и завершилась, а неофициальная включала в себя обязательный тост «за прозревших и видящих во тьме», а затем не менее обязательную дегустацию нескольких изысканных сортов ароматнейшего бренди. Вуду умел его делать лучше всех на планете, чем страшно гордился. Сам дедуля, несмотря на почтенный возраст, принимал наиболее активное участие в дегустации, а потому уснул, не дождавшись ухода гостей. Спасибо еще успел вручить им в подарок три бочонка своего самого знаменитого бренди. Два из них были относительно скромного размера — легко помещались под мышкой, а третий — примерно литров на пятнадцать — согласился тащить до корабля только Язон. Было это не то чтобы тяжело, а просто очень неудобно. Ну, да ладно, своя ноша не тянет.