«Щёлк», – закрылась дверь за ним. Он обернулся. Ольга была одна.
– А мама? – удивился он.
– Мама подождёт, – уверенно произнесла Оля, растягивая губы в улыбке и шагая к нему.
– Что ты делаешь? – дёрнулся в сторону Дмитрий.
– А разве ты не видишь? – воскликнула она, опускаясь перед ним на колени и обнимая за ноги, прижимаясь щекой к правому бедру.
– Я не хочу, – попытался отстраниться от неё он, зная, как она обычно легко может уговорить его на что угодно. – Не сейчас.
– Любимый! – запричитала девушка, схватив его за ремень брюк. – Ты не можешь бросить меня. Не имеешь права.
– Не имею права? – прищурил глаза Дима.
– Конечно! – кивнула головой Оля. – Я самая лучшая. Где ты ещё найдёшь такую!
– Оля, – оттолкнул её коленом Дима, – я не хочу с тобой ссориться. Мне нужно подумать.
– О чём? – осела она на пол. – Как сойтись с Лидкой? Какая моча тебе в голову ударила?
Но мужчина не стал ей ничего отвечать. Он широкими шагами направился в спальню, сдирая с себя чужие вещи.
– Димочка, – прыгнула ему на спину Ольга. – Димочка! – принялась целовать его в щёку.
– Что ты творишь! – захрипел он.
– Люблю тебя, – а сама поморщилась: «Ненавижу!»
Дима расцепил руки молодой женщины:
– Хватит! – прохрипел он.
– Димочка! – канючила она.
«Чтоб ты сдох!» – желала ему.
– Оля! – развернулся к ней он, стоя в одних трусах, в которых несколько часов назад поспешно сбежал. – Я не могу. Понимаешь? Не могу?
– Как мужчина? – ахнула она, глядя на него не верящим взглядом. – Но ведь совсем недавно, – махнула в сторону кровати. – Мог.
– Я, как человек не могу, – вздохнул Дима. – Как человек. Устал. Только сегодня понял, что чувствую себя дрессированной мышью, которая бежит внутри круга.
– Ты крыса! Не мышь! – воскликнула она. – Трус! Другой бы плюнул в лицо бывшей жене, узнав, что возможно у неё у самой рыло в пуху. А ты? Раскис! Размазня!
Дима молчал. Ему вдруг стало стыдно. Стыдно, что не может подобрать нужных слов, чтобы поставить любовницу на место. Стыдно, что сам загнал себя в эти условия. Стыдно, что в данный момент не хотел идти на поводу у Ольги и завершить всё в постели, как обычно они это делали. В постели…
«А было ли у нас что-то кроме постели? – вспыхнула мысль в его голове. – Только деньги, – быстро нашёл он ответ. – Разговоры о деньгах. Мечты о том, куда она потратит деньги».
– Я не отпущу тебя! – закричала Ольга, выхватывая из его рук брюки.
– Я могу и так уйти, – он взял с тумбочки ключи от машины и квартиры, в которой у него была комната.
– Вперёд! – фыркнула она, не веря, что он сможет второй раз уйти из её квартиры в одних трусах.
Дима покачал головой и вышел из спальни.
– Ты ещё приползёшь ко мне! – кричала Оля.
Он взял рабочий портфель и открыл входную дверь, желая быстро проскользнуть в квартиру, которая была этажом ниже.
Однако, его планам не суждено было сбыться. На лестничной площадке на носилках в окружении трёх медработников лежала его мать.
– А вот и он, – произнесла она, поймав взгляд Димы, – тот самый неблагодарный сын.
Глава 42.
Любовь самая бестолковая «вещь» в этой жизни. Нет от неё никакой пользы, одно расстройство и переживания, затуманивание мозгов, обман зрения, предательское желание тела, да, неоправданное смятение и боль сердца.
«Всё из-за любви!» – злился Дима спускаясь по лестнице, стараясь не слушать, как голосила за его спиной мать о его мягкотелости и неблагодарности, а ещё не морщиться под липким взглядом женщины-доктора и осуждающим – мужчин в белых халатах, всё-таки его дефиле в трусах не могло остаться незамеченным.
«Достали! – открыл он входную дверь квартиры, которую когда-то с гордостью называл своей. – Только Лида никогда ничего не требовала от меня, – неожиданно осенило его. – Готовила, стирала, гладила… и не капризничала».
Квартира встретила его умопомрачительными ароматами жареной курочки и варёного картофеля.
Желудок Димы заворчал и недовольно сжался.
«Если бы не любовь, будь она неладна, я мог бы принять душ и отведать горячую и вкусную пищу, – вздохнул мужчина. – А теперь… Эх…» – открыл свою комнату.
Затхлый, спёртый воздух вызвал удушающий кашель. Дмитрий закрыл рот и нос ладонью и задержал дыхание. Добрался до окна и распахнул его. Ленивый шум просыпающегося города ворвался внутрь одинокой и тёмной комнаты.
Мужчина положил портфель на стол у окна и без сил повалился в кресло, вытягивая ноги и закидывая руки за голову.
«До чего я дошёл, – корил он себя. – Чувствую себя побитой собакой. Вроде бы и угол есть, а никто не ждёт. Никто не любит. Никто не уважает. В рот не заглядывает. Вот и получается, что жил я, жил, а в итоге даже стакан воды никто не принесёт».
Желудок снова напомнил своему хозяину, что не мешало бы подкрепиться.
Застонав мужчина поднялся.
«Лида всегда была доброй женщиной, – убеждал он себя. – Неужели она откажет голодному человеку? Нет. Лида не сможет отказать», – он был абсолютно уверен в добродетели своей бывшей жены.
Дима надел спортивные брюки и футболку, отмечая, что, как это ни странно, эти вещи ещё стирала и гладила Лида.
«Ностальгия», – снова вздохнул он, вспомнив, что Оля не стирала и не гладила. Да и не готовила.
На его счастье на кухне никого не оказалось. Воодушевившись тем, что никто не увидит его падения, мужчина схватил глубокую тарелку. От души плюхнул в неё картофельного пюре. Налил побольше золотистой подливки и даже осмелился украсть одно крылышко, чтобы не заметно было его наглое самоуправство.
Есть на кухне было опасно. В любой момент Саша или Лида могли выйти со своей половины и застать его за воровством еды. Сердце мужчины колотилось бешено и болезненно. Руки подрагивали, впрочем, как и ноги.
Дима быстрым шагом направился в свою комнату. Но ему не удалось скрыться незамеченным. Дверь ванной комнаты неожиданно открылась и в коридоре появился Саша. Его волосы были влажные. На плече висело банное полотенце.
– Воруешь? – прищурил парень глаза, пялясь на отца.
Дима покраснел. Впервые он не знал, что ответить сыну.
– Идём, – вздохнул Саша. – Мать не будет в восторге, если я примусь у тебя еду из рук вырывать. Она не ты, – как ножом ткнул, добавив.
Дмитрий сел за стол. Поставил перед собой тарелку. Взял ложку. Вот только кусок не лез ему в горло под пристальным и чуть прищуренным взглядом сына. Картофель был безвкусный. От витающих ароматов чужой еды стало подташнивать. А когда Саша положил ему в тарелку кусок мяса, мужчина закашлялся. Он бы не стал кормить ни бывшую жену, ни сына… Что-то больно кольнуло его в самое сердце. Совесть? А была ли она у него? Мужчина опустил глаза и засунул ложку с пюре в рот.
«Вкусно, – пришла ему мысль. – Вот он вкус прошлой, как оказалось счастливой и спокойной жизни. И чего мне не хватало?»
Глава 43.
Память… Коварная… Когда сожалеешь о расставании, то вспоминаешь только счастливые моменты, а когда разочарован в человеке, с которым расстались, то всплывают только неприятные. Почем так получается? Неизвестно…
Но именно в обманчивый плен памяти и попал Дима. Мужчина жевал пюре, а ему казалось, что он жуёт себя, свою прошлую, как оказалось, весьма удобоваримую жизнь.
– Ну, что? – подмигнул ему Саша. – Вкусно?
– Очень, – еле проглотив ком в горле, произнёс мужчина.
– В холодильнике ещё компот из сухофруктов, – добавил парень. – Будешь?
– Нет, спасибо, – промямлил отец.
«Будто поминки по прошлому», – вздохнул про себя мужчина.
– Как хочешь, – пожал плечами Саша, поднимаясь. – Не забудь помыть за собой посуду. Надеюсь, эта твоя, – хмыкнул, – научила тебя, хоть чем-нибудь.
Дима только кивнул. Что тут добавить? Всё верно, когда он жил с Лидой, то посуду никогда не мыл. А вот с Олей научился и посуду мыть, и стирать, и гладить, да и полы мыть приходилось.